"Если я – диковинный питомец зверинца на которого стоит показывать пальцем, то она маленькая девочка, которая держит руку мамы и вытирает слезы, потому что не может смотреть на подобных зверьков в зоопарке."
Сложно сказать о ком это я. Не выйдет, так же, решить о чем. Просто иногда вдруг думается так - будто это кто-то иной, вовсе и не я. Непонятно, но уже и не страшно. Я переживу. Уже пережила, если на чистоту.
Люди разговаривают со мной, просят зажигалку или помощи. Люди задают мне вопросы, люди что-то рассказывают, люди стоят рядом и смеются над какими-то своими шутками. А я закрываю глаза и мысленно сложив две ладони вместе протягиваю их от самого живота выше плечей, макушки, окружающих меня зданий. Люди говорят, говорят, говорят, а я успокаиваю себя, успокаиваю себя, успокаиваю себя, повторяя "представь, что порой по радио ты ловишь старый гимн…" только с начала, еще бы, откуда же еще, и всегда до конца. Ничего важного - лишь успокаивает, напоминает кухонный пол и времена когда мне было тихо, тихо, и спокойно, спокойно.
Со мной говорят - а я успокаиваю себя, а потом отвечаю. Мне кивают и вновь говорят, а я все еще успокаиваю себя. Люди уходят, возвращают зажигалку, хлопают по плечу (не все), а я по-прежнему успокаиваю себя.
И крыши зданий, бесконечность комнат вокруг. И шумливость - людей, машин, что угодно - и дождь, потому что ведь Питер. Потому что ведь что же еще, если не он. И все хорошо, и шарф замечательно теплый, и косы не растрепались, и чаю можно успеть попить - но все еще не то, не так, как должно быть.
Потому что иногда я не я - а кто-то совсем иной. Не внутри, а словно бы повсюду. Когда я, прикрыв глаза и мысленно сложив ладони молчу первое слово своей *молитвы* - представь - и вот он, будто странный иноземец, случайно забредший, чтобы побродить среди моих взываний к спокойствию, чужеродный (в инаком, более добродушном смысле) человек вместо меня. Нет, не вместо, везде вокруг. И не человек.
Когда я пытаюсь себя успокоить мне не нужно просить чьей-то выручающей руки, потому что спокойствие протягивает свои ладони ко мне и без того. Самостоятельно. Сейчас в свои руки меня закутывает октябрь - он повторяет за мной слово в слово призказку о представь, он протягивает зажигалку вместе со мной, придерживая своей ладонью мое запястье, он в моем шарфе, в моих косах, он помогает мне закрыть глаза, помогает не сбиться со своей калеи.
Он спасает меня, как до него спасал сентябрь, а до него - август. И как будет спасать ноябрь. И как декабрь, который все равно всегда здесь.
Всегда. Прямо здесь. Вот тут.