Я знаю, что мне будет пусто и потеряно.
Наверно, так себя чувствует тень, у которой отняли человека: все ее существо было привязано к нему, весь ее смысл был в том, чтобы оттенять. А тут вдруг украли человека - и что теперь? Любое неловкое движение - и тени не станет.
Но у меня было три счастливых дня, которым я буду завидовать, даже несмотря на то что они произошли со мной. И есть чему - тебе ли не знать. Но тебе не было видно то, что видела я, ты не чувствовал того, что я чувствовала. Так теперь позволь приоткрыть тебе завесу тайны.
Я не люблю говорить о мужской красоте, но тут… В предрассветном полумраке от тебя невозможно было отвести глаз. Тени и полутона умудрились преобразить тебя так, что ты стал похож на средневекового рыцаря. Светящаяся кожа, до которой так и манит коснуться, горящие глаза, прожигающие меня насквозь, сладковатое послевкусие табака и вина… Я чувствовала себя завороженной (или привороженной?), растворенной в тебе без остатка и права на отдельное существование - что может быть слаще?
Или вот ты разговариваешь с отцом, такой невероятно взрослый и серьезный, даже если улыбаешься. Поворот головы, шея, скулы, не до конца сомкнутые губы, взгляд - что-то под ребрами у меня тихо скулит, как верный и любящий пес. И тут ты вдруг смотришь на меня, подмигиваешь - и у меня сводит ребра. Я не верю, так до конца и не верю, что обладаю таким сокровищем.
Когда мы остаемся наедине, ты просто обнимаешь меня. Очень просто - всей душой. Каждый твой поцелуй дарит мне неизъяснимое тепло и спокойствие, каждый твой поцелуй лечит мое работавшее на изснос сердце. И оно успокаивается, оно распухает от нежности и давит на грудную клетку. Мне становится нечем дышать, и я впервые понимаю те странные слова:" Я готов умереть. Так я счастлив."
Очень скоро мне станет невыразимо пусто и потеряно. Но я у меня, помимо абсолютного счастья длинной в полтора года, было три счастливых дня с тобой, а значит не будет страшно ничего.
И не забудь, ты обещал мне кораблик с приветом, склеенный из неоплаченных счетов за телефон…