Чё

я хочу…туда, где нет интернета…волнует море…и зажигает лето

Любовь - это самое великое чувство? Оно возвышает человека? Что за херня? Это самый жестокий способ убийства души. Это такая боль, которую переживет не каждый человек. Она съедает человека изнутри, и он невольно задумывается - может, легче погибнуть? И, если ты настолько силен, что сможешь выжить и забыть свои чувства, со временем понимаешь, что огромная часть тебя исчезла из твоего сердца. Там находится дыра необъятных размеров, которой нечем заполниться… Кто не любил - не поймёт, кто любил - тот поддержит мои слова. А те, кто замешкался, идите вообще нахуй.

А если серьёзно… мне больше всего не хватает того чувства, с которым обычный человек ложится спать и просыпается утром. Это ощущение, что всё в порядке в этом мире. Знаешь, как хорошо - ощущать, что ты жив и здоров и у тебя есть всё, что тебе нужно, что все близкие с тобой. Иногда, когда я просыпаюь, у меня бывает такое чувство - в первый момент. Но это длится только пару секунд, а потом я вспоминаю, что произошло.

Роберт Рождественский

Я шагал по земле, было зябко в душе и окрест.
Я тащил на усталой спине свой единственный крест.
Было холодно так, что во рту замерзали слова.
И тогда я решил этот крест расколоть на дрова.
И разжег я костер на снегу.
И стоял.
И смотрел,
как мой крест одинокий удивленно и тихо горел…
А потом зашагал я опять среди черных полей.
Нет креста за спиной…

Без него мне
еще тяжелей.

Я хочу тебя так кардинально,
От ступней, до росточков волос.
Взгляд раскосый твой, ориентальный,
От которого кожей мороз.

Я хочу тебя так откровенно
В изобилии жестов и поз.
Принимать не спеша. Внутривенно.
А затем получить передоз.

Я хочу тебя непринужденно,
Где угодно и как захочу.
Ты мой пленник навек осужденный,
Об амнистии выбрось мечту.

Я хочу и вчера и сегодня…
И на завтра составила план.
И, наверное, в жизни загробной
Нас преследовать будет диван.

Бывает, у пар — ничего не выходит…
И женщин ругает мужчин большинство.
Мужчины не знают, что женской природе
Для счастья-то надо — всего ничего…

Не надо любви театральной и яркой,
Побед над бесчинствами в дальних мирах —
Не надо признаний и ценных подарков…
Внимание нужно… И нежность в глазах…

Неважно ничуть — есть ли счет и валюта,
И шик впечатляющих цифрами трат…
А хватит улыбки, с ней очень уютно.
А сердцу — тепла… Вместо тысячи клятв.

Желание, страсть, уважение, дружба…
Для женского счастья всего лишь мираж.
Достаточно меньшего… просто стать нужной…
И к этому — лишний любой антураж.

Не кричи на меня - никогда не кричи…
Даже если порой ошибаюсь жестоко.
Раны в сердце потом не залечат врачи
От твоих оскорблений и грубых упрёков.

Не срывай свою злость, если кто-то другой
Досадил тебе сильно, обидел нечаянно.
Ты ведь злостью своей убиваешь любовь,
Приближая момент рокового прощания.

Я ведь всё для тебя, даже душу - тебе…
А в ответ получаю упрёки досадные.
Я с тобой бы хотела пройти по судьбе,
Но терпеть каждый раз, я задумалась, надо ли?

Не кричи на меня, не ругайся, пойми -
Ведь разрушить - то проще, чем заново выстроить.
Если злишься, ты просто меня обними -
Мы лишь только вдвоём на ветру сможем выстоять…

Я просто хочу, чтобы ты знала, чтобы видела меня таким, какой есть. Мне ни к чему эта ебаная маска, я не боюсь чужих трусливых слов. Ты не единственная. Да и не должна ей быть. Но день за днем видеть как тебя все заебало, твою подавленную жажду к жизни от неудовлетворения, от всей этой ебучей трусливой заурядности, от разочарования, от всех этих пресмыкающихся хануриков с цыплячьими телами, либо "самовлюбленных" тупо неуверенных в себе обоссавшихся маленьких мальчиков. Мне жаль и мне неприятно видеть как ты гаснешь, я бы хотел достать этот маленький, но очень жаркий огонек. Я хочу тебя. Твой взгляд. Иногда неуверенный, но всегда дьявольски проницательный. Запах твоих волос — твой запах — сводит меня с ума — выявляет часть меня, которую я не знаю!.. Это не романтичная патетика для впечатления маленьких девочек. Я хочу спустить твои джинсы до колен, просунуть голову между ног и запустить язык в твою киску, пока ты сидишь у меня на шее. Твое горячее тело, запах, закатывающиеся глаза, руки, впивающиеся мне в волосы, истеричные стоны — боже, как приятно звучит сейчас твой голос! Неважно где: туалет твоего универа или школы, дома, на лестничной площадке или в библиотеке — всунуть тебе язык как можно глубже, чтобы ты просто охуела. Облизать тебя всю, делать просто немыслимые вещи, слизать все сливки — если бы только ты знала..

Владимир Маяковский

Дым табачный воздух выел.
Комната -
глава в крученыховском аде.
Вспомни -
за этим окном
впервые
руки твои, исступленный, гладил.
Сегодня сидишь вот,
сердце в железе.
День еще -
выгонишь,
можешь быть, изругав.
В мутной передней долго не влезет
сломанная дрожью рука в рукав.
Выбегу,
тело в улицу брошу я.
Дикий,
обезумлюсь,
отчаяньем иссечась.
Не надо этого,
дорогая,
хорошая,
дай простимся сейчас.
Все равно
любовь моя -
тяжкая гиря ведь -
висит на тебе,
куда ни бежала б.
Дай в последнем крике выреветь
горечь обиженных жалоб.
Если быка трудом уморят -
он уйдет,
разляжется в холодных водах.
Кроме любви твоей,
мне
нету моря,
а у любви твоей и плачем не вымолишь отдых.
Захочет покоя уставший слон -
царственный ляжет в опожаренном песке.
Кроме любви твоей,
мне
нету солнца,
а я и не знаю, где ты и с кем.
Если б так поэта измучила,
он
любимую на деньги б и славу выменял,
а мне
ни один не радостен звон,
кроме звона твоего любимого имени.
И в пролет не брошусь,
и не выпью яда,
и курок не смогу над виском нажать.
Надо мною,
кроме твоего взгляда,
не властно лезвие ни одного ножа.
Завтра забудешь,
что тебя короновал,
что душу цветущую любовью выжег,
и суетных дней взметенный карнавал
растреплет страницы моих книжек…
Слов моих сухие листья ли
заставят остановиться,
жадно дыша?

Дай хоть
последней нежностью выстелить
твой уходящий шаг.

…И когда наступает пора
осознать непричастность,
умираю в глаголе -
протяжном, как жизнь:
" распроститься".
Потому что прощаюсь
еще до того, как прощаюсь.
Ничего нет больней и печальней таких репетиций.
Мы в плену у предчувствий,
что все же - увы!- не обманны.
Телепаты,
предтечи потомственных телепророков…
Ухожу от тебя -
как ребенок уходит от мамы,
от родного порога -
к речным норовистым порогам.
Знала: больно родить.
А теперь знаю: больно рождаться,
Только трижды больней оттого,
что в рождественской муке
расстаюсь до того,
как и вправду пришлось бы расстаться,
потому что разлука
и есть - это чувство разлуки.
Расстаюсь,
неизбежность конца проживая заране,
от безумного горя лишь яростней и бесшабашней.
А потом это будет -
как просто на белом экране
кадры жизни чужой,
прошлогодней ли,
позавчерашней.
Но одно меня греет,
как греет в землянке печурка,
и тогда я иду -
конькобежкою -
кругом почета:
может быть, ты поймешь,
к ритму сердца прислушавшись чутко,
что везде, где я буду, -
лишь мы,
неизбежно и четко.
Ты пойми меня, ту, оперенную, полную силы,
без школярской покорности, -
о, да простит мой наставник!-
все, что в сердце носила,
и все, что под сердцем носила,
обретет свою плоть,
наконец-то настанет, настанет!
Ощути этот мир, как твое и мое государство…
Как торопятся мысли,
как трудно прослеживать путь их!
И, еще не простившись,
готова сказать тебе:
- Здравствуй!-
Все, как было,
хотя все, как не было,
все так, как будет.
Но…
Собравшись в комок перед страшным прыжком
в непричастность,
замирает душа,
зная трезво, что ждет ее вскоре.
Не простившись с тобой,
я горюю, с тобою прощаясь,
Потому что предчувствие горя
и есть - это горе.

Птица поет в моей голове
И мне повторяет, что я люблю,
И мне повторяет, что я любим,
Птица с мотивом нудным.
Я убью ее завтра утром.

Жак Превер

Вся, как каменная греза, я бессмертна, я прекрасна,
Чтоб о каменные груди ты расшибся, человек;
Страсть, что я внушу поэту, как материя, безгласна
И ничем неистребима, как материя, вовек.

Я, как сфинкс, царю в лазури, выше всякого познанья,
С лебединой белизною сочетаю холод льда;
Я недвижна, я отвергла беглых линий трепетанье,
Никогда не знаю смеха и не плачу никогда!

Эти позы, эти жесты у надменных изваяний
Мною созданы, чтоб душу вы, поэты, до конца
Расточили, изнемогши от упорных созерцаний;

Я колдую, я чарую мне покорные сердца
Этим взором глаз широких, светом вечным и зеркальным,
Где предметы отразились очертаньем идеальным!

расслабся тебе 16, а не 61.

почему у тебя есть тот,
кого у меня нет?