Luca H. Jordashe

—Ты знал обо мне все?

—Да, мой психоаналитик меня предупреждал насчет таких как ты. Но ты была такая красивая, что я нашел другого психоаналитика.

"Я ни во что не верю…

она верит в меня …

не знаю почему,

в меня сроду никто не верил. "

я бы многое отдала, что бы сказать "мы с тобой"

матерится люди начинают, когда влюбляются

из-за тебя, блядь, мне кусок в горло не лезет.

знаешь у меня есть журнал для наклеек. и я стараюсь выкраивать время, что бы бегать и покупать эти наклейки. я прихожу домой, сижу клею и мне так хорошо. и в эти моменты мне реально так на все наплевать: то что кто то по мне скучает, кому то я нравлюсь, у кого то я 3 в списке, кто то хочет погулять. в эти моменты моя вселенная это этот журнал.

я не хочу с тобой дружить и влюблятся в тебя я тоже не хочу, мне достаточно мира на двоих и фотографировать тебя, каждый день

"мне так грустно, не знаю почему.
ты прости что я тебе это пишу, но больше некому. всем срать.
да и тебе тоже. но я просто напишу. а ты скажи что все будет хорошо. все будет как надо. ты прости ладно. завтра стыдно будет, ну и пусть."

просто в тебя я уверена: ты прочтешь. и не хмыкнешь в ответ. а потом когда будет январь ты снова пришлешь мне букет моих любимых цветов и записку, все будет хорошо. я скоро приеду. если бы ты знал, как мне не хватает именно тебя, именно сейчас.

—знаешь что ты тогда потерял?

—что? тебя?

—нет, ты потерял больше, ты потерял моменты: ты никогда не узнаешь вкус утки, которую я сделаю на Рождество, ты никогда не будешь варить вишневое варенье, а потом есть его ложками, с горячим чаем, ты никогда не увидишь как я пеку печенье и мажу его шоколадом, не увидишь как я заправляю постель и собираю волосы в пучок, как я добавляю пену в горячую ванну и оставляю мокрые следы на плитки, не увидишь как фотографирую и не завесишь мою комнату своими фотографиями, никогда не услышишь как я пою и барабаню пальцами по столу, как подпеваю радио в машине и катаюсь на велосипеде в августе. Как читаю книгу, выписываю цитаты и плачу над фильмом.

Ешь, пей, спи, дыши и перестань смотреть на меня такими глазами, будто в первый раз видишь.

—Но я поняла твой намек. Я была слишком непринужденной, слишком откровенной, слишком сачастливой! Я была искренней и чистосердечной, а не сдержанной, банальной, скучной и лицимерной. Говори я только о погоде и плохих дорогах, открывая рот не чаще двух раз в двадцать минут, мне не пришлось бы выслушать этот упрек.

—Мама, чем больше я узнаю, тем больше убеждаюсь, что никогда не встречу того, кого могла бы полюбить по-настоящему. Я требую так многого!

— Милая, не забывай, что тебе нет и семнадцати лет.

—иди в редакторы

—иди на ху*!

Поэтому он нечасто выходил на улицу. Куда приятнее было сидеть дома, вырезать фигурки из старых журналов, пририсовывать им недостающие части тела, клеить, комбинировать, сочинять сюжет. Здесь, на маленьком рабочем столе, залитом красками и клеем, всегда торжествовала справедливость и добро.

и знаешь, когда ты объявился такой весь классный, веселый, далекий. я ничего не испытала. ровным счетом ничего. мое сердце не забилось быстрее и легкие не сдавило.

мы разошлись, в разные стороны. в тот момент ты потерял слишком мало, что бы заметить. а я слишком много, чтобы вернуться.

— Почему ты плачешь?

— Папа, я наконец-то поняла, что безраздельно счастлива. По настоящему счастлива.