Мой-твой ноябрь.

у меня випассана. личная. добровольная.
через боль и отчаяние - к нежности в тишине.
кому же тут интересно когда не больно?
явно не мне. нет, точно - вообще не мне.

у меня випассана. две недели молчания.
две недели самоограничения на завтрак и на обед.
я уже начала процесс постепенно одичания,
постепенного возвращения к самой себе.

у меня випассана. без гуру, без этих ловких
и шаблонных приемов: мол, детка - сиди-смотри.
у меня здесь жизнь: работа, детсад, готовка,
и огромная боль, растущая изнутри.

у меня випассана. то есть - обет смирения.
то есть - принятие жизни как некой данности….
личная. персональная. до одурения.
лишь бы ты только больше не попадалась мне.

утро на океане начинается где-то в пять сорок пять.
здесь выключается освещение, синяя ночь сменяется молоком.
я в тысячный раз придумываю поводы подойти к тебе и обнять,
а в итоге по волосам провожу рукой,
ныряю, чтобы воду вспарывая, скользить
куда-то в сторону южного мадагаскара, дар-эс-салама…
знаешь, не хочется отсюда ничего увозить,
кроме совершенно бесценного хлама:
фоток, где ты смеешься в мой объектив,
кадров, припрятанных на сетчатке, где ты скучаешь,
нежности, не умещающейся в груди,
бусиков для меня и имбирного чая…
ну, конечно же, чай достается тебе - как стихи,
утра на мокром песке и горячие откровения о саднящем,
без тебя эти утра - ты знаешь? - не были бы тихи,
пронзительны, невозможны и настоящи.
знаешь, все что хочу удержать внутри -
огромную океанову нежность эту….
снова ныряю. ни с кем не хочется говорить,
и бог тихонько поворачивает планету,
чтоб аккуратно проснуться в лихой москве,
в осени 2010, в богатстве планов…
от горчащего воспоминания,
как я руки прятала в рукаве,
чтоб не обнять тебя по дороге к дар-эс-саламу.

Все поголовно решили зимовать.

Причем с прошлыми-нынешними девушками. И так прекрасно все это, правда. Как будто в их жизни больше никого и никогда не будет.

К черту нервы, то, что они от вас гуляют и имеют "левых" Сереж с упругими жопами. Стерпите. Вы же зимовать хотите, правда?

Я не могу без Ван Гога вечером.

Без кофе утром.

И без упоминания о тебе ночью.

И то, что я уже подписалась под своим безумием, делает меня менее восприимчивой к любому роду воздействиям.

Нормальных статей я не писала с 24 октября. Думаю, что во всем виновата наша встреча. И твой друг Андрей.

Пройдет некоторое время и я опишу эту Санта-Барбару. Когда у меня ничего не останется, я буду довольствоваться статьей и лишь она будет меня радовать.

А пока, я впадаю в зимнюю спячку, словно теплокровная. И сотни увиденных лиц мне в тягость.

Я сегодня опять никуда не пошла. Ликуй, мое безделие.

Зато с утра позвонила Энж и спросила: " Ну, как там?". Я сказала ей, что однако же не поехала пить чай в 9 вечера к человеку, которого видела 2 раза в жизни. Энж, по-моему, расстроилась.

Зато Селич и Танечка устроили мне грозную тираду относительно всех двояких смыслов и сказали, что никому хорошо я не сделала бы, даже если б поехала.

— Да ты не жди, не жди, Яланская! И обижаться будет не на что, и надежд никаких разбитых не будет! Не воспринимай новых людей как дарованых тебе судьбой несусветных сокровищ! Не так все это. Времени на тебя похуй! Оно идет и не спрашивает, нет в нем для тебя периодов! Живи как хочешь!

А что этой вечерней поездки, так я больше чем уверена, что никакого Саши там нет. А ты приедешь к этому А. и все, все - ты на его територии, а он тебе даже не нравится. А кто тебе нравится ты и сама знаешь. Только не делай драму из своей жизни! Он же не виноват, что любит другую! НЕ ВИНОВАТ! Его химическая еакция на тебя не работает, вот и все. Так что смирись и допивай свое кофе с корицей! - буквально в таких чертах Селиванова обозначила всю мою проблему.

Они обе загрузили меня настолько, что я в невменяемом состоянии включила виасат хистори, зависла на нем на полчаса и ко мне пришло озорение: пора изучать Европейскую историю.

В то же время, я открыла каталог Университетов Петербурга и поняла, что туда, куда я хочу, меня возьмут с прекрасным знанием истории и русского языка. Поняла, что согласна. А потом опять - заснула с другом Ван Гогом, у которого все еще печальней, чем у меня.

Хочется сказать:

— Ну, Сашаааа… Вот она я!

Хочется сказать:

— Ты мудло, потому что не хочешь позволить себе жить новой жизнью!

И… много еще чего хочется сказать.

Я всегда знала, что платье в горошек меня спасет. Когда буду искать мужа, вытащу его из запылившегося шкафа, надену, и, больше чем уверена, найду.

С чего это во мне самолюбие взыграло?

Взыграло оно со вчерашнего дня, когда друг друга сообщил, что я ему нравлюсь. В общих чертах это звучало так:

— Нахуй Сашу! Он любит другую. Но зато у тебя есть я! * и блестит как первомайский значок*

Я деликатно отлынивала - не скажу же я сразу, что друг друга мне в мужья не годиться, сами понимаете. Да и видел он меня 2 раза в жизни:

Первый - я сидела в том самом платье в горошек.

Второй - спешила с Сашей в кофейню.

Я его не знаю совершенно! И если Сашу мало-мальски изучила за 2 недели, то друга друга, предпочитающего меха андатр и лис - нисколечко.

Хотя поговорить с ним можно, и чувство умиления он вызывает. Но! Не ему я зубочистки в голову втыкала от любви! Нет-нет.

Так что, теперь я в полной расстеряности. Друг друга же…

Я вошла в то поколение, когда кофе кружками - это то, что нужно. Когда курить - лучше не стоит, а пить - лучше не пить.

Мы растем, наверное.

И все, что у нас есть, рождает эмоции. Мы хватаем, хватаем и хватаем, пытаясь выловить хоть что-то стоящее. А потом понимаем, что жутко не везет. И в работу и деятельность. Одни успевают уехать, вторые - стараются довести сегодняшние планы до конца. Кто из них прав?

И сидишь ты в этом прокуренном месте со стаканом воды. Он не может оправиться от этой Иры, я не могу мириться с подобным положением вещей. Но зрительно все счастливы!

И я даже расчесываю тебе волосы, когда ты идешь на встречу с ней, хотя мне и чертовски тяжело будет, если у вас что-то получится. А пока я вышагиваю по улицам с Энж и говорю ей, что стала воспринимать тебя по-другому, что мне практически наплевать и я с тобой только чтобы весело провести время.

Кто кого добиваться будет?

Кто кому говорит слова?

Я наверное, дурой буду,

Если думаю: ты - навсегда.

Я давно уж не чистила карму,

Не отряхивалась и не лагала.

И звонить поздно ночью не страшно,

Потому что поймешь меня.

Вчера я всеми силами пыталась побороть те настроения, что были во мне. Я поехала в центр, чтобы наговориться с подругами, но что-то заставило меня спросить о тебе. А когда мне сказали, что виели тебя пару минут назад, я поняла, что снова тебя чувствую. Господи, как же я хотела освободиться от этого!

Я вливала в себя пиво, у меня не получалось подкуривать сигареты. Я вдруг поняла, что ДРУГАЯ ЖИЗНЬ у тебя уже началась, а я как последняя дура пытаюсь вернуться. Точнее, мне не хочется, чтобы ЭТА ЖИЗНЬ У ТЕБЯ НАЧИНАЛАСЬ!

Я была зла, с каждым стаканом коньяка в 42 градуса, мне все больше хотелось с тобой поговорить. Я понимала, что сейчас передо мной сидит самая лучшая подруга, которая является для тебя доброй знакомой, которую ты всегда рад видеть и даже завтра будешь пить с ней. Но я, я оказалась на позиции прокаженной, оставленной.

Я каждый вечер путаюсь в эти вечера, в надежде, что ты хотя бы изредка меня вспоминаешь.

Но уже слишком много сделано для того, чтобы ТЫ БОЛЬШЕ НИКОГДА НЕ ВЕРНУЛСЯ.

Сколько сердце не страдало от всяких дебилов и не выпрашивало!

Теперь нам нужно поэта. Поэта-сказочника, псевдо-еврея, 30-ти летнего мужика, от которого кровь в жилах стынет.

Все сегодняшнее кажется мне делом будущего. Я так давно этого ждала, что впору не только удивляться, но и нервно курить на балконе.

Отпуск начался. Полгода бесперервыной работы. Только сейчас начинаю понимать, что послужило причиной моей резкой смены настроения и приема на работу.

Поначалу, когда только начала встречаться с Денисом, я задерживалась на работе, чтобы в очередной раз не залезть в контакт и не написать ему. Гордая, что тут скажешь. Потом это постепенно перерасло в спасение от интернет-зависимости. А когда цели закончились, просто – в суть существования. Я растеяла все творческие навыки, стала мало читать, писать, реализовывать все то, что у меня более ли менее получалось. Не знаю, то ли период подошел такой, то ли сама во всем виновата, но к весне я почувствовала неладное: сложилось ощущение, что работа закручивает меня похлеще всякой центрифуги. ну, предсьавьте, просыпалась я в 6.30 утра, собералась, бежала на работу, в 13.00 уже мчалась в универ, сидела на лекциях, а после голодная прибегала домой. И если завтра был семинар, то приходилось сидеть до ночи. На трех выходных, что были положены мне по трудовому контракту, я ленилась, посещала кафе и беспутно тратила заработанные деньги. было, конечно ощущение ужасной гордости за собственную самостоятельность. Я смотрела на одногруппников и злобно ухмылялась. Эта жалкая кучка еждевенцев поголовно щебетала о нарощенных ногтях, не выделенных деньгах и ночной жизни. А у меня не было ни на что из этого времени. В какой-то момент, я просто «отслоилась» от группы и стала самостоятельной единицей, которой было не только наплевать на сложившийся педагогический строй, но и на всю иллюзию будущей успешной карьеры в целом. Я не дорожила ни своим поступлением, ни теми деньгами, что в меня вкладывали. Поэтому, меньше нервов уходило на сессию. А с каждым днем я вообще стала понимать - мало, что в этой жизни имеет значение. По крайней мере, это касалось речей преподавателя по праву и панических выкриков какой-нибудь ненормальной Яночки из моей группы.

Так, ближе к концу года, я все больше бегала, укутывалась в шарфы, читала биографии и была рада каждой встрече с подругами. Проще говоря, я выделила в жизни то целое, за что следует держаться. Денис входил в это число. Но как же я ошиблась. Судьба надломила меня 3 июля, когда я узнала причину всех моих расстройств относительно Д. И это не было одержимостью, нет, это было обычным нереализованным человеческим желанием. После того, как он оказался любителем мальчиков, я должна была впасть в кому, закрыться и накачать себя алкоголем до безумия. Но этого не случилось. Я работала. Да, я работала. По 12 часов, 3 дня. Должно быть, это помогло мне не свихнуться. Да еще и подсознание дало обратный ход в тот момент, когда в 10-х числах июля я из реалистки превратилась в побитую жизнью влюбленную бабу, которая подпитывалась короткими смс-ками от Жени и длинными звонками Энж из Америки.

Кто знает, почему все так сложилось? В это лето хотелось верить.

Да я и до сих пор верю, уезжая на Байкал.

Теперь, уйдя в отпуск, оставшись без интернета, я все чаще гуляю, все чаще пишу и страстно желаю снова влюбиться или написать интересный рассказ. Но честно сказать – ленюсь.

Работа навремя утихомиривала меня, не давала думать.

Можно сказать, работа изменила тот период, который наступил, продлился и кончился.

Впереди невероятные закаты и чайки на песке. Посмотрим, что будет дальше.

Я пошла сегодня туда, точнее я решилась на это, чтобы понять до конца « а нужна ли?».

В последнее время верю в судьбу, поэтому ноги сами повели. Пересекла светофор, остановилась у арки. То ли я Женю видеть хотела, то ли Дениса, тут врать сама себе не буду. Меня трясло, пару минут назад я готова была выреветься в Танину жилетку и остаться мерзнуть на этом асфальте в первый день августовского вечера. Но танечка сказала: «Иди!». Мне хватало этого перманентного крика, который толкнул меня, чтобы я пошла.

Мне было трудно видеть Дениса в первый раз после того, как было много чего сказано и много чего, попросту, зря. С другой стороны, я не видела Женю уже почти месяц как. Да, целый месяц! И весь этот месяц я не могла мягко говоря от него отлипнуть и порой била себя по рукам за такое ничтожное поведение. Но меня впервые так шибануло, впервые за 4 года. Только теперь обстоятельства были другие и меня никто не ждал. Когда я пришла на эту лавочку, руки мои мерзли нещадно. Мне хотелось поддержать разговор, как то улыбаться. Но все молчали. А когда я вставляла какую-то свою фразу, её в момент перебивали. Я чувствовала себя эдакой тряпкой, которую случайно кинули рядом, но терпят, потому что нет надобности убирать.

А я всматривалась в Женины глаза. Я уже поняла про Берку и Дениса, от их холодного обращения, мне становилось еще прохладней.

Но Женино лицо.. Я не видела в нем того соучастия, которое присутствовало по отношению ко мне всегда, он изредко улыбался и косился на меня, отчего я вспоминала то время. Мне хватило пары дней, чтобы понять, что только он мне нужен. А ему, как оказалось, пара недель для того, чтобы снова полюбить другую. И я говорила ему, что сорвется, безусловно сорвется. И он это знал, но все равно ехал к ней. Не знаю, как выглядит эта Аня и что она с ним сделала, но я хотела бы запасть в его сердце так же. Но пока только он в моем. И у меня есть лишь 10 августа на то, чтобы снова увидеть его. Я вообще хочу засесть с бутылкой вина или мартине на овраге и пить эту дрянь из горла. Беседовать с ним, а потом сказать, что он мне безумно нравится, потому что не могу уже держать это в себе.

Вот так, сидеть и разговаривать. как мы это делали сегодня на лавочке, дожидаясь автобуса. Спасибо ему за это. Мне сейчас очень больно, но мне и спокойно одновременно.

Господи, пожалуйста, пусть он будет со мной. Я не так часто просила тебя о людях.

вспоминая твои руки,

когда за окном ливень,

я хочу, чтобы сейчас, в подушку

ты дышал, это было б мило.