люди всегда уходят.

Спи.

Полусонной девой луна на треть
выйдет из-под покрывала в ночную тишь.
Не выключай свет – я хочу смотреть,
просто смотреть, как спишь.

Время убийц и влюблённых, волков и сов,
в лиственной тонкой резьбе проступают неведомые черты.
Сети из тени и света легли на твоё лицо,
близкое мне до дрожи, до немоты.

Спи.

Мы вели друг друга через такую тьму –
девять кругов молчания; глядя в беззвёздную эту муть,
я слишком помню всё, и вот почему
не могу уснуть,
а всё пытаюсь настроить струны и перенять…

Ты мне обещан – кто скажет, на сколько лет,
месяцев,
дней,
часов?
Обними меня.

Не выключай свет.

Song: Kyle Andrews - Lackluster love

Если он позовёт, то я просто пойду за ним.
Я не буду расспрашивать: что, почему, куда…
Если станет темно, я не буду искать огни.
Если он позовёт – он и будет моя звезда.

Если он загрустит, я не буду ему мешать,
Приложу его голову к тёплой своей груди –
Пусть почувствует он, как грустит с ним моя душа…
А когда на двоих, то не так тяжело идти.

Если он упадёт, я не буду вперёд тащить,
Просто рядом присяду и дам ему отдохнуть.
Я его не укрою, как самый надёжный щит,
Но подам ему меч – тот, который нельзя согнуть.

Если он позовёт, то я просто пойду за ним.
Без расспросов, сомнений, упрёков и всяких «но».
Между нами невидимо вьётся тугая нить…
Если я позову – он вот так же пойдёт за мной.

Так ужасно, когда человек становится частью тебя. Ты вроде и понимаешь, что, если он исчезнет из твоей жизни, мало что изменится: небо не упадёт на землю, лето с зимой не поменяются местами, коты не начнут летать по небу. Короче говоря, всё будет нормально. Но, уходя, он обязательно заберёт с собой кусочек твоей души. По забывчивости, неаккуратности или же просто из вредности. И тебе ничего не останется, кроме как слушать свист сквозняка внутри себя, выжидая, когда же появится тот, кто заполнит тебя собой и принесёт спасительную тишину.

Ниоткуда с любовью, надцатого мартобря,
дорогой, уважаемый, милая, но не важно
даже кто, ибо черт лица, говоря
откровенно, не вспомнить уже, не ваш, но
и ничей верный друг вас приветствует с одного
из пяти континентов, держащегося на ковбоях.
Я любил тебя больше, чем ангелов и самого,
и поэтому дальше теперь
от тебя, чем от них обоих.
Далеко, поздно ночью, в долине, на самом дне,
в городке, занесённом снегом по ручку двери,
извиваясь ночью на простыне,
как не сказано ниже, по крайней мере,
я взбиваю подушку мычащим «ты»,
за горами, которым конца и края,
в темноте всем телом твои черты
как безумное зеркало повторяя.

Иосиф Бродский, 1976