если честно

покажи мне то время, где я сильней, чем сейчас.
это сто сигаретных пачек тому назад,
это два институтских курса и школы часть,
это те, еще неподкрашенные, глаза.

покажи мне то время, когда мне двенадцать лет,
и четверки мои - наивысшая из проблем,
я не думаю о мужчинах, добре и зле,
и не еду грехи замаливать в вифлеем.

покажи мне то время, где я не авторитет,
где не нужно рубить младенцев и жечь костры,
где еще не даю в долг, не беру в кредит,
где слова мои еще не совсем остры.

покажи мне то время, когда я живу игрой,
не дежурной улыбкой, ненависть затаив,
и друзья еще умеют стоять горой,
и когда это всё, что у них на меня стоит

покажи мне то время, где под ноги не смотрю,
где только родители вправе прижать к груди,
где крысы тащат сырные крошки в трюм,
и я не знаю, что ждет меня впереди.

А ты никогда не любил меня страстно,
Как можно увлечься чужой невестой:
Чтоб виски по триста и двести по трассе,
А дальше - полнейшая неизвестность.
А дальше, как на запасном парашюте:
Весь мир под ногами, ты - Бог… и дьявол.
Жених ее нервно и глупо шутит,
А ты перетягиваешь одеяло…
И снова - по триста, и вновь - по трассе,
И кончить фатально… не подытожить…

А ты никогда не любил меня страстно,
И я тебя - тоже

Пусть он думал и любил иначе
и в столетьях мы не повстречались
Если я от этих строчек плачу,
значит, мне они предназначались

Вокзалы пахнут безнадегой,
Углем и терпким креозотом.
Езжай себе своей дорогой,
А я останусь эпизодом.

Давай без этих сантиментов,
Без обещаний на перроне
Я не люблю таких моментов,
Особенно при посторонних.

Давай без этих "я скучаю,
Люблю, целую крепко, киса "
Все это мило, но печально,
А я не садомазохистка.

Давай без этих "я приеду… "
Конечно приезжай, а как же!
Но я тебя забуду к лету,
А к осени не вспомню даже.

Давай без этих, без вокзалов
Я их не очень, ты же знаешь.
Любовь на поезд опоздала.
Надеюсь, ты не опоздаешь

когда нет времени понять, что в жизни дорого и свято,
когда растрачиваешь жизнь на пыль не значимых вещей -
уходит почва из под ног и счастье прячется куда-то,
и все становится пустым для сердца, взгляда и ушей.

все сразу валится из рук! теряют смысл души/лица!
перестаешь осознавать что значит зло, добро и честь.
но что страшней всего, то тут почти нельзя остановиться,
пока не потеряешь все, что у тебя от жизни есть!

поэтому открой глаза! вдохни и выдыхни прохладу!
остановить и посмотри на миг в себя со стороны -
задай вопрос и оцени: чего Я есть? и что Мне надо?
и получив сполна ответ спокойно ожидай весны!

За тебя до последнего вдоха,
До последней капли чернил.
Боже мой, как же было плохо
Просто знать что ты не любил.

Обнимать, целовать, но помнить
Что все это на пару минут.
Отпускать тебя на рассвете,
А под вечер опять тонуть.

Торопливо искать глазами
Твой слегка бесноватый взгляд,
И так нежно обвить руками
Твой сводящий с ума аромат.

И всю ночь, обжигая губы,
Разделять этот мир на два…
Боже мой, как же было глупо
Так влюбиться в твои глаза.

Оскар Уайльд

Прости за правду, ладно? Без обид

Я не в упрёк. Так просто, в сердце колется

А хочешь расскажу, что предстоит

Нам, если мы с тобой не остановимся?

Нас очень долго будут осуждать,

И сплетен будет тьма, слова-пощёчины,

Когда с тобой устанем мы скрывать,

Что на беду друг другу напророчены.

Всё те же семь причин, что были с НЕЙ,

Нам преодолевать придётся заново,

Чтоб ты посмел назвать меня своей,

А я смогла обнять тебя, желанного

Порядочные оба, как назло

Грехов на нас немало.Может, спишется?

Ну что ж мне так с тобой не повезло,

Что без тебя…почти совсем не дышится?

Это тебе, родная, за всё расплата

Нечего было- а впрочем, ума палата-

Режущим словом,

Градом

Колючих взглядов

Рвать на заплаты

Тех, кто вот так…с душой.

Ну а теперь внутри собирает тучи

Даже не жалость, а что-то ещё покруче

Он так красив и пока ещё неприручен,

Но, почему-то, ему с тобой хорошо.

Он так по-детски упрям и совсем отчаян,

Смотрит печально,

Грусть запивая чаем,

Завтра он позвонит со своим "скучаю",

В общем, беги отсюда, взрывай мосты

Это реальность, мальчик.

Здесь каждый волен

Сам выбирать и оковы свои, и роли.

Но если я снова кому-нибудь сделаю больно,

Пусть это будешь не ты.

Я тоскую по себе – прежней,

По доверчивой, смешной, нежной,

По наивной, озорной, милой,

Преисполненной живой силы

От невыплаканных слез – зыбко,

Трепещу в сетях из грез рыбкой,

Бьюсь в сетях, но не прошу воли –

Привыкаю – чуть дышу! – к боли

Стало счастье на века – драмой,

Смыло море из песка замок.

Задыхаясь на земле грешной

Я тоскую по себе…Прежней

Они купили нового кота —

Шикарного сиамца, дорогущего.

А беспородного — от носа до хвоста —

Швырнули за порог. И он, мяуча,

Прильнул к дверям: «Хозяин, отвори!

Впусти меня обратно, замерзаю!

Я голоден!» — как будто бы молил.

Ну почему никто не открывает?

Котёнок плакал. Он не понимал,

Что не домашний он теперь, бродяга!

Ну, а мороз тем временем крепчал.

И у порога замерзал бедняга…

Вдруг чей-то тёплый ласковый язык

Лизнул котейку. Это был Полкан,

Лохматый пёс, почти уже старик.

Соседний дом он в будке охранял…

Вот так и зажили они вдвоём —

В собачьей будке пёс и кот при нём.

Полкан кота кормил и согревал,

Свою подстилку в стужу подстилал,

Делил с ним поровну еду и кров.

Котейка снова весел и здоров.

Полкан, котёнка взявший под опеку, —

Намного человечней человека

Мне тогда было восемь. Знаешь, какое лето

в белорусском полесье - трава достает до плеч…

И бежишь в ней, хохочешь, собака несется следом,

как устанешь бежать – можно в теплую зелень лечь

и смотреть в облака, и бинокль сложив из пальцев,

сочинять: это лошадь, а это – ее седло…

Возле заводи шумно, мальчишки зовут купаться,

там, где мелко, вода прозрачная, как стекло.

Видно маленьких рыбок – их можно ловить руками,

только жалко: смешные, беспомощные мальки…

Накупавшись до одури, мчишься обратно, к маме –

ее руки, слегка белесые от муки,

пахнут сдобой и травами… Ждет на столе картошка,

и кувшин молока, и еще не остывший хлеб…

Я смотрю, как летит самолет – далеко, в окошке…

Его тень, как беда, расстилается по земле.

Я смотрю, как летит самолет… Молоко в кувшине

начинает дрожать… Через поле солдат бежит…

— А потом что случилось, дедушка? Расскажи мне!

— А потом началась война.

И я стал большим.

Здесь лапы у елей давно не дрожат на весу,

наверное, всё потому, что ни лап и ни елей…

А я в своей сумке потертое фото несу,

где все мы какого-то черта уже повзрослели…

Ты знаешь, дружище, а я ведь давно не пишу.

Всё больше читаю и как-то не очень от сердца.

И вновь улыбаюсь потертому карандашу,

давая ему о тетрадный листок «потереться»…

Я в общем-то даже не очень теперь для себя.

Скорее, для всех, и чем больше для всех – тем скорее,

За годы на полках навалено много тряпья,

а мысли – они ведь не просто лежат, но стареют.

Я с ними не очень дружу – каждый сам по себе.

Конечно же, это не больно, но всё-таки страшно.

И острая боль, как в прикушенной резко губе,

меня возвращает к тому, что единственно важно.

Пиши мне почаще. Вообще – хоть разок напиши,

(я очень давно и надежно не видела писем)

Как белые ночи прекрасны, как дни хороши,

как внутренний климат от внешнего крайне зависим…

Пиши мне о том, как за Финский садится закат,

о том, как прекрасна на завтрак французская с маслом,

пиши обо всём, чему ты был хоть чуточку рад,

о том, что тебе хоть на долю казалось прекрасным…

А я буду просто читать и давиться от слез

(прости, я в последнее время плаксивый рассказчик),

пусть это неважно, пускай это всё не всерьез,

но мне говорили, в слезах человек – настоящий.

А знаешь, наверное, всё-таки нам повезло…

На этом потертом и чуточку смазанном фото

всему вопреки и, кому-то, быть может, назло

один человек был безбожно влюбленным в кого-то.

И я это, кажется, только теперь поняла.

Так дай же мне, бог, хоть сегодня не сделать ошибку!

Как я бы сегодня тебя горячо обняла,

как ты бы мне снова дарил за улыбкой улыбку…

Ты знаешь, а я ведь давно ничего не пишу,

точнее (вот дура) давно ничего не писала…

А ты так далек и так нужен, что карандашу

привычной бумажной страницы предательски мало.

И мне. И тебя, и бумаги, чтоб это сказать.

И сказочных дней, о которых сто раз вспоминала..

А знаешь, я только сейчас начала понимать,

что мне до сих пор тебя в жизни предательски мало.

Подруга, всё пройдёт, и станет легче,

И время псом залижет наши раны

Ну, а сегодня - просто грустный вечер,

Ну, а сегодня - просто мы устали…

Ну, а сегодня - красное в бокалы,

За нас с тобой, а лучше за «чёрт с ними».

Не мы, подруга, счастье прозевали,

А те, что нас, увы, не долюбили

Давай закурим. До утра ещё так долго.

Под тиканье часов и пачку «кента»

Обсудим, в чём косяк наш перед Богом,

В чём мы не разобрали суть момента

Ты плачешь? Вот досада! Да я тоже…

Предательская влага на ладони

Хотя, чего уж там… Сейчас, пожалуй, можно,

Ты только спрячь подальше телефоны

И пусть рыдают с нами воском свечи,

И с ними догорают все печали

Сегодня просто очень грустный вечер,

Сегодня мы немножечко устали