You Are Goodbye

Когда-то я забуду, как любила.
Когда-то, может быть, и в сентябре,
Мне станут чувства серы и постылы.

Когда-то ты начнёшь меня искать.
Когда-то, когда станет слишком скучно.
От страха ты не сможешь написать,
А только позовешь меня беззвучно!

Когда-то я почувствую твой зов.
(Над нами будет пасмурное небо).
Ты будешь к жуткой боли не готов,
Попробовав укрыться белым снегом.

И я тебя найду, я обещаю.
И я тебе тепло так улыбнусь!
Когда-нибудь я тоже заскучаю.

(Когда-нибудь, когда я не вернусь).

Я хотела быть лучшей самой
И последней в твоей земле —
Неизведанным океаном,
Яркой звездочкой на заре.

Тихим утром, родной душою,
Чем-то большим, что не сказать,
Я хотела идти с тобою
И без слов тебя понимать.

Засыпать с тобой, просыпаться,
Просто рядом с тобою жить,
Никогда с тобой не расстаться,
Для тебя чем-то важным быть.

Чтоб однажды, проснувшись утром,
Ты меня бы к себе прижал,
И сказал, чуть смущенно будто —
Я так долго тебя искал.

Дым табачный воздух выел.
Комната —
глава в крученыховском аде.
Вспомни —
за этим окном
впервые
руки твои, исступленный, гладил.
Сегодня сидишь вот,
сердце в железе.
День еще —
выгонишь,
может быть, изругав.
В мутной передней долго не влезет
сломанная дрожью рука в рукав.
Выбегу,
тело в улицу брошу я.
Дикий,
обезумлюсь,
отчаяньем иссечась.
Не надо этого,
дорогая,
хорошая,
дай простимся сейчас.
Все равно
любовь моя —
тяжкая гиря ведь —
висит на тебе,
куда ни бежала б.
Дай в последнем крике выреветь
горечь обиженных жалоб.
Если быка трудом уморят —
он уйдет,
разляжется в холодных водах.
Кроме любви твоей,
мне
нету моря,
а у любви твоей и плачем не вымолишь отдых.
Захочет покоя уставший слон —
царственный ляжет в опожаренном песке.
Кроме любви твоей,
мне
нету солнца,
а я и не знаю, где ты и с кем.
Если б так поэта измучила,
он
любимую на деньги б и славу выменял,
а мне
ни один не радостен звон,
кроме звона твоего любимого имени.
И в пролет не брошусь,
и не выпью яда,
и курок не смогу над виском нажать.
Надо мною,
кроме твоего взгляда,
не властно лезвие ни одного ножа.
Завтра забудешь,
что тебя короновал,
что душу цветущую любовью выжег,
и суетных дней взметенный карнавал
растреплет страницы моих книжек…
Слов моих сухие листья ли
заставят остановиться,
жадно дыша?
Дай хоть
последней нежностью выстелить
твой уходящий шаг.

Владимир Маяковский

Видишь девчонку с взглядом холодных глаз?
Это девчонка боится бездушных лиц,
Кто-то сказал ей – «а, знаешь, любовь у нас»,
И наблюдал робкий взмах ее длинных ресниц.

Кто-то прижал ее крепко к своей груди,
Стоя молчал, целовал - невозможно забыть,
И говорил: «понимаешь - все впереди,
Это так просто - ведь мы смогли полюбить.»

Кто-то был рядом, на расстояньи руки -
Вытянешь руку, коснешься его тепла,
Не было рядом того, кто бы сказал - беги,
Это так страшно, что можно сгореть дотла.

Это так больно - видеть, как он потом
Просто уходит, а ты, задыхаясь, вослед -
«Ну почему, почему ты вошел в мой дом?
Не уходи, не бросай - для меня ты свет.

Если оставишь, я просто могу умереть,
Ты был надеждой, счастьем, моей мечтой,
Холодно сердцу, а ты его мог согреть,
Краше был мир, когда рядом был голос твой».

Он уходил, а она не могла понять -
Ну почему, зачем в этой жизни так -
Просто уходит тот, кто бы мог обнять,
Словно бы это был какой-то пустяк.

Видишь девчонку с взглядом холодных глаз?
Эта девчонка боится бездушных лиц,
Кто-то сказал ей – «а, знаешь, любовь у нас»,
И обманул робкий взмах ее длинных ресниц.

Хвора муза.

Скажи, що сталося, моя ти музо вбога?
Ніч одійшла, але в твоїх страшних очах
Похмуро палахтить ненависть і тривога;
Там видива нічні відбив безумства жах.

Чи мучила тебе сукуба тонконога,
Чи пестив домовик рожевий, наче птах?
Чи кулаком важким, немов скали відрога,
Кошмар топив тебе в Мінтурнських болотах?

О, як хотів би я, щоб ти була здорова,
Щоб сильний дух тебе навіки полонив,
Щоб кров твоя текла, як та антична мова,

Де в ритмі хвиль живе могутності мотив,
Де в грі чергуються - то Феб, натхненник слова,
Отець пісень, то Пан, міцний володар жнив.

Переклав Д.Павличко.

Не забыта, и в грусти не брошена,
Но сегодня зачем-то одна,
Ты хотела быть кем-то встревожена,
Ты хотела быть кем-то пьяна.

Наслаждаться, гуляя до вечера,
Быть обнятой надежной рукой,
Ты хотела чего-то извечного,
Не дающего сердцу покой.

И желала тепла ты и близости,
Не дающей сойти с ума
От продажной и губящей низости.
Ты хотела быть кем-то больна.

Незабытою быть и не брошенной,
И надежной согрета рукой…
Только душу никто не тревожит
И не трогает сердца покой.

Успеть сказать тебе спасибо
За все, что было… Что ты есть.
Я столько сделала ошибок
За жизнь свою, не перечесть…

Я столько сделала попыток
Забыть и вновь начать с нуля…
Достаточно. Переизбыток.
Как говорится - вуаля.

Я столько раз винила время,
Что отложила на потом,
Ссылаясь на свои проблемы:
Работа, дети, деньги, дом…

Я столько раз искала счастья.
А счастье было в двух шагах…
И я уверенна, отчасти,
Тому причина - вечный страх…

Но иногда мне так охота
Сказать спасибо… и уйти…
Ты заполнял внутри пустоты
И был любимым только ты!

Марина Бойкова

Всё очень странно, глухо и темно,
А ну душе опять скребутся кошки.
Закрыв глаза, я помню всё равно
И теплые ладони, и все твои обложки.

Тот сигаретный дым что ты пускал из губ.
И запах ароматного парфюма,
Я забываюсь. Хочется уснуть
Не возвращаясь в мыслях к дому

Всё очень странно, глухо и темно
А ведь я помню все прикосновения
Я помню всё, а ты? Тебе ведь всё равно
Уйди, уйди прошу в мгновенье.

А знаете — ведь тут все дело в привычке. Когда столько людей приходили в твою жизнь и уходили из нее, — привыкаешь ко всему. И к встречам, и к расставаниям. В сущности, это все равно что перейти от тира к карусели.

Эрих Мария Ремарк

Мы когда-то с тобою не встретились,
Мы когда-то с тобой разошлись.
Неприметные — не приметились,
Потерялись и не нашлись.

Заблудились в улицах города,
В переулках, где узость домов.
Заплутали с какого-то года мы,
Не приснились в каком-то из снов.

И теперь вот гуляем, оставлены
Под нависшем куполом крыш,
А с карнизов на нас смотрят ангелы,
Мы герои небесных афиш.

я знаю точно: Вы болеете не мной.
и от меня Вам ничего совсем не надо.
за Вами — как за каменной стеной,
любому Вам я в жизни буду рада.

однажды Вы ушли, ни слова не сказав,
я долго маялась, в себе тоску носила.
Вы уходили — я хваталась за рукав,
мол, где ж найти на будущее силы?

за Вас, поверьте, я бы душу продала.
Вы — лучшее, что в жизни у поэта!
моя любовь — как неподвижная скала.
откуда в Вас настолько много света?

Свиданий наших каждое мгновенье
Мы праздновали, как богоявленье,
Одни на целом свете. Ты была
Смелей и легче птичьего крыла,
По лестнице, как головокруженье,
Через ступень сбегала и вела
Сквозь влажную сирень в свои владенья
С той стороны зеркального стекла.

Когда настала ночь, была мне милость
Дарована, алтарные врата
Отворены, и в темноте светилась
И медленно клонилась нагота,
И, просыпаясь: "Будь благословенна!" —
Я говорил и знал, что дерзновенно
Мое благословенье: ты спала,
И тронуть веки синевой вселенной
К тебе сирень тянулась со стола,
И синевою тронутые веки
Спокойны были, и рука тепла.
А в хрустале пульсировали реки,
Дымились горы, брезжили моря,
И ты держала сферу на ладони
Хрустальную, и ты спала на троне,
И — боже правый! — ты была моя.

Ты пробудилась и преобразила
Вседневный человеческий словарь,
И речь по горло полнозвучной силой
Наполнилась, и слово ты раскрыло
Свой новый смысл и означало царь.

На свете все преобразилось, даже
Простые вещи — таз, кувшин, — когда
Стояла между нами, как на страже,
Слоистая и твердая вода.

Нас повело неведомо куда.
Пред нами расступались, как миражи,
Построенные чудом города,
Сама ложилась мята нам под ноги,
И птицам с нами было по дороге,
И рыбы подымались по реке,
И небо развернулось пред глазами…

Когда судьба по следу шла за нами,
Как сумасшедший с бритвою в руке.

Арсений Тарковский

А я до боли люблю этот город. Людей в нём. Всё там родное, теплое, дорогое моей памяти и сердцу. С минутами проводёнными там не хочется растваться ни на мгновение. После них кружится голова.

Воздух там другой, у него запах не пустой как в других городах, а сладкий, свежий и искриться.

Улицы затягивают. Шепчат тебе свои истории.

Этот город вбирался мне под кожу 17 лет. Я и он навечно соеденины во едино. Я люблю тебя -Выборг.

Я люблю твои брови, твои волосы, я сражаюсь за тебя
в ослепительно белых коридорах, где плещут
фонтаны света,
я оспариваю тебя у любого имени, осторожно счищаю его
с тебя, как корку со шрама,
я осыпаю твои волосы пеплом от молний и лентами,
спящими в дожде.
Я не хочу, чтобы ты имела какую-нибудь форму, была именно
тем, что начинается после твоей руки,
подумай о воде, или о львах,
что растворяются в сиропе басен,
или о жестах — этой архитектуре из ничего,
зажигающей свои огни в самой середине встречи.
Каждое утро — это школьная доска, на которой
я выдумываю тебя,
рисую тебя,
тут же готовый стереть: ты не такая, не с этими
гладкими волосами, не с этой улыбкой.
Я ищу твою сумму, ищу край бокала,
в котором вино, и луна, и зерцало,
ищу ту линию, что заставляет мужчину
дрожать в галерее музея.

А еще я люблю тебя, а на улице идет дождь и время.

Хулио Кортасар

Пообещай, что встретимся с тобой в конце апреля.
Как будто бы случайно, не надеясь, что придёт тот час,
Когда ни в счастье, ни в добро уже не веря,
Безликий город приведёт друг к другу нас.

Пообещай, что ты не будешь безразличным,
Что, улыбнувшись, ты взглянёшь в мои глаза
И голосом родным, но странно непривычным,
Шепнёшь какие-нибудь милые слова.

Пообещай, что ты не станешь долго меня мучить,
Что поспешишь, с тоской сославшись на дела,
Что, посмотрев на небо с грозной серой тучей,
Ты скажешь тихо: «Ну, родная, мне пора».

А я стоять останусь всё на том же месте,
Смотря отчаянно сквозь ливень на тебя.
_
Пообещай, что передашь привет своей невесте.
Пообещай, что не забудешь про меня.