Abandoned Оcean

не знаю как вы, но для меня объятия превыше всего. я считаю это лучше поцелуев. не знаю, что может быть искреннее простого объятия. что может быть лучше, когда тебя обнимает нужный человек. именно обнимает.

вы когда-нибудь клеили наклейки на тетрадь?
наверное, клеили.
думаю, отдирать их тоже приходилось, так ведь?
и все помнят, что остается после на тетради.
вот примерно такой след оставляют нам люди внутри.
после своего ухода.

Найдутся люди, которые скажут, что таких вещей не бывает. А это те, люди, которые забывают каково это, когда тебе 16, как только им исполняется 17. Я знаю, что когда - нибудь это станет просто историями. Наши фотографии станут старыми фотографиями, а все мы станем чьими - то мамами и папами. Но сейчас это ещё не история. Это происходит. Я здесь. И я смотрю на неё, потому что она прекрасна. И я чувствую это. В какой - то момент ты понимаешь, что ты - это не грустная история. Ты жив. И ты стоишь и смотришь на огни, на всё вокруг, что заставляет тебя удивляться. И ты слушаешь эту песню, и едешь по дороге с людьми, которых любишь больше всего на свете. И в этот момент, клянусь, мы - часть вечности.

Весной дождь пахнет надеждой. В нем нет необратимости потерь, как в осадках других времен года. За весенним дождем не хочется наблюдать со стороны, погрузившись в атмосферу домашнего уюта. Под ним хочется жить, любить, надеяться. Считать капли, сбиваясь со счета, ловить их языком, запоминая вкус свежести новой поры. Весенний дождь похож на мятный коктейль с кубиками льда. Коктейль из весны, так напоминающий лето…

На мгновение я обнял её, почувствовал её дыхание, шелковистые волосы коснулись моих губ, - но через секунду она снова рассмеялась, и я отпустил её. Я отпустил её, но что-то во мне не могло расстаться с ней.

Даже когда нам кажется, что мы достаточно глубоко проникли во внутренний мир другого человека, на самом деле это только кажется. мы лишь стоим у входа в пещеру, чиркаем спичкой и быстро спрашиваем, есть ли кто-нибудь дома.

Вот что я заметил, - изрек он. В наше время каждый обвиняет всех остальных в наигранности действий. Понимаете, о чем я? Ну, что все какие-то неискренние, ненастоящие. Никто не доверяет даже собственному, для себя созданному образу. У меня ощущение, что люди вокруг ненастоящие, словно было в них что-то нутряное, ценное, а они взяли и выбросили это ядро прочь, заменив его какой-то красивой пустышкой.

Может, это и есть любовь? Потому что ему было больно.
У него в сердце или в голове будто застрял кусок стекла, и раненое место пульсировало. Он уже скучал по ней, а они еще даже не расставались.

я думаю о тебе так много, что мне даже странно, откуда берётся время на всё остальное. это потому, что всё остальное — это тоже каким-то образом ты.

как же это больно, любить кого-то или что-то очень сильно, когда всё внутри разрывается, и даже жалеешь иногда, что умеешь любить так крепко.

Мы живем в городах, где каждый второй начинает день с мысли о суициде, а другой с мысли об убийстве… Но даже если твое утро начинается с чашки кофе и улыбки родного человека, это вовсе не означает, что места для боли в твоем сердце нет.

За всё в этом мире приходится платить,
даром ничего не даётся. Маленькое
счастье – маленькая боль, большое
счастье – большая боль. Баланс всегда
сходится.

Что такое любовь? На всем свете ни человек, ни дьявол, ни какая-нибудь иная вещь не внушает мне столько подозрений, сколько любовь, ибо она проникает в душу глубже, нежели прочие чувства. Ничто на свете так не занимает, так не сковывает сердце, как любовь. Поэтому, если не иметь в душе оружия, укрощающего любовь, — эта душа беззащитна и нет ей никакого спасения.

Я любил её так глубоко, так полно, что при каждой встрече с ней я как бы рождался заново. Мне надо было только, чтобы она оставалась жить, пребывать на этой земле, где бы то ни было в этом мире, и не умирала бы никогда. Я ни на что не надеялся, ничего не ждал от неё. Она существует, и мне этого хватает вполне.

— Я пришел сказать, что тоже думал о тебе эти два дня, — сказал Фандорин.
В дурацком английском языке нет интимного местоимения второго лица, все you да you, но он решил, что с этого мгновения они переходят на «ты».