слышишь?

знаешь,
я хочу, чтоб каждое слово
этого утреннего стихотворенья
вдруг потянулось к рукам твоим,
словно
соскучившаяся ветка сирени.
знаешь,
я хочу, чтоб каждая строчка,
неожиданно вырвавшись из размера
и всю строфу
разрывая в клочья,
отозваться в сердце твоем сумела.
знаешь,
я хочу, чтоб каждая буква
глядела бы на тебя влюбленно.
и была бы заполнена солнцем,
будто
капля росы на ладони клена.

Роберт Рождественский

Ты не считаешь, сколько дней я тебе не звонил,
Не отвечаешь ни по одной из своих двух мобил
И засыпаешь рядом с тем, кого я бы убил,
Если только бы встретил и если хватило бы сил

легко
раздеться.
зато влюбиться
нет никакой возможности.
я – бесполезная единица
с разными степенями сложности.
гордиться
в кукольной жизни
нечем.
тяну коньяк.
зажигаю свечи

у меня на душе потрясающе пусто, мне очень свободно, приятно дышится
у меня на душе - рай, как будто лютики выросли и на ветру под утро колышутся
у меня на душе - вселенная, мне даже не страшно глаза закрыть и не думать
у меня на душе - три космоса, пять картин, ровно двенадцать песен
у меня на душе - благополучие, тишина, абсолютное счастье- в сумме
у меня на душе - ощущение вечности, осознание нужности и нет чуства, что
я увижу тебя по причине что мир жутко тесен
я свободна от обещаний, у меня на душе кошки, что сердце скребли - подохли
слёзы - дня три назад пообсохли, и я знаю, что созданный мною мир не пресен
чудесен
и полон свобод

и эта дуратская привычка.
закусывать губу.
когда слышу твое имя.
или вздрагивать.
да чего уж там.
руки начинают трястись.
у меня два варианта.
либо до тебя доехать.
либо доползти.

что со мной? вероятно, программный сбой:
мне безвыходно хочется быть с тобой,
шутить тебе шутки, крутить – неважно какое – кинцо,
и смотреть, смотреть без конца в лицо.

и не думать, что ты – далеко, ну, а я – в аду:
напеваю здесь морны, мадиньи, фаду,
заново обживаю лучшую творческую среду;
засыпаю под утро, в памяти тщательно перебрав
все наши встречи – не предполагается переправ;
любовь – это ключ без права на передачу,
купюра, с которой никто не находит сдачи,
и никак, никогда иначе.

с чем сравнить этот рой безмолвных истерик,
это тихое горе,
всю эту боль?
ну, представь огромное море,
и я – берег,
и шумными волнами бьется в меня прибой:
мне хочется быть с тобой.
мне хочется быть с тобой.
мне хочется быть с тобой.

и ты ходишь с этим внутри, и веселый делаешь вид,
мол, когда-нибудь всё пройдет, когда-нибудь отболит;
и шутишь шутки другим, и крутишь другим кинцо –

и не знаешь, в чьё же смотреть лицо.

мы симбиоз отношений по типу Джерри и Тома,
счастье - это провернуть замок и сказать "я дома",
счастье - это понимать, что любима, ценна, влекома,
счастье - это прижаться к кому- то во время грома,
знакомо?

счастье - это когда ощущаешь на шее чьи- то ресницы,
счастье- это вдруг повстречать на проспекте родные лица,
счастье - это легкий сарафан в цветочек из ситца,
счастье - это к людям по -доброму относиться,
господи, помоги этому сбыться.

счастье - это увидеть вживую все морские оттенки,
счастье - это готовить ему на завтрак омлет и гренки,
счастье - это развесить рисунки детей на стенке,
счастье - это когда у людей на уме любовь, а не деньги.

и чего вам ждать от меня и на что надеяться?
если даже во сне, когда она снится мне пьяной,
я боюсь и думаю о том, что она может покалечиться.
а совсем не о том, как сейчас ее легко трахнуть в ванной.

и встречая её, он старается, держит дистанцию,
убеждает себя в несерьёзности всей ситуации.
а она едет с ним до ненужной ей, в принципе, станции,
чтобы только ему пару лишних минут улыбаться

дым клубился серебряной нитью. и казался почти хрустальным.
я вся несобранная. нецелая. да нигде не достать деталей
спасибо, что не оставил

и просто утро среды
превратится в воскресный бал
ты протянешь руки
и спросишь,
почему я так долго не приезжал.

и твои руки..
как можно пожать, поцеловать
весь твой свет?
его хочется прижать
и не отпускать, прижать..

знаешь,
я завтра возьму билет.

я не могу
больше не приезжать

он кутает меня в свои кофты, когда мне холодно - я мерзлячка.
я теперь шёлковый человек, а до него была человек-наждачка.
временем никого не вылечить, как наркомана не вылечить героином.
любовь лечат только любовью, как клин вышибают клином

да не заменят это чувство
таблетки, время и поезда
не заменят это чувство
чужие городарукиплечи
расстояние как задачи
говорят от этого становятся крепче.
у тебя черная пепельница,
холодный пол на балконе
и раньше я всегда знала
не согреют камины, согреют твои ладони.
*
у вас чувства как проститутки
не сравнивайте это святое чувство
и когда хочется обнимать человека
24 часа в сутки