Со стороны я кажусь очень крутым и железобетонным. Дерзкий снаружи, холодный внутри. Закуриваю не спрашивая разрешения у барышни напротив. Я не помню как ее зовут, потому что во время знакомства зевал. Да и эта информация мне вряд ли пригодится. Это не та, на кого я смотрел не моргая, сверля глазами ее блузку точно дрель. На теле которой запомнил каждую роднику и даже в запое, со звенящей головой, с легкостью назову наши позывные. Вот она взяла чашку так же, как она. Поправила волосы. Что-то говорит, а я думаю о магии, которая почему-то не случается. Интересно, что происходит с голубем, после того, как он вылетает из шляпы? Не ломаются ли его крылья, когда его ловят? Или после этого фокуса он свободен? А как же тогда разноцветный платочек, после того как размножился, приобретает былую форму? Или даже вопрос в том, как он множится? Хотя какая к черту разница. Я курю уже третью сигарету и запиваю дым, крепким, мужским пойлом, ловя себя на мысли, что я понятия не имею о чем она говорит. Меня в реальность возвращают только фразы, которые на ее месте могла бы сказать она. А я улыбаюсь и молчу о том, что сейчас буквально раздвоился. А с виду и не скажешь. Я тот еще чекист. Но молчал бы я даже с ней. Только бы не остаться вдвоем. Не уткнуться нос к носу. Не услышать то, что другая не скажет. Но я здесь, а она где-то там. Напротив меня сидит барышня, перед которой я весь такой счастливый. И пусть только попробует вытащить из меня ее. Пусть только рискнет дотронуться там где щиплет. Я крутой! Я железобетонный, слышишь?! Никто не имеет надо мной власти. Никто! И она в это поверит. Ведь даже я в это верю. Да. Я снова в труху пьяный.

Lionheart©

когда-то давно, когда Рита была маленькая, у нее случилась истерика. она очень долго не могла успокоиться, и мама в конце концов устала и ушла заниматься делами, надеясь, что все само собой разрешится. но увы. мама в спальне убиралась, когда увидела, как Рита ползет по коридору в зал и бесцельно воет. у мамы сдали нервы. когда Рита показалась из-за двери, мама бросила в нее кухонное полотенце, которое приземлилось Рите на голову. Рита затихла мгновенно, стащила полотенце, встала и сказала: "спасибо".

я себя сейчас чувствую очень, очень похоже, только не вою вслух и не ползаю по коридору. у меня тихая и затянувшаяся истерика, и мне очень хотелось бы знать, что могло бы стать моим полотенцем, потому как, зная свой характер, полотенце эту истерику только умножит. я не знаю, что делать. я устала от самой себя.

— Каждая большая любовь – своего рода наказание.

В августе, когда пахло горем полынным,

жертвуя многим, удавалось выжить немногим.

Ты красила потолки, начищала до блеска полы, но

все об тебя вытирали ноги.

Я был в клетке — ты меня клетчатым называла,

я был скверным — говорила, что в сквере хочешь сидеть со мной,

я хотел убить тебя бивнем нарвала,

ты нарвала цветов

и повернулась ко мне спиной.

Не ищу себе оправдания — правды в нем ни на грош.

Но когда пропасть меж нами укрыла рожь,

ты пошла по пропасти,

став мне ближе

за то, что я ближе к тебе не стал.

И любая твоя слеза обращалась в кристалл.

В каждом "Не уходи" звучало "Ты не уйдешь".

И я не ушел, находясь за семьсот километров,

и я не пишу тебе, но говорю с тобой

каждым упавшим ножом,

каждой музыкой в стиле ретро.

Пожалуйста, пой.

(Я не любил пение, пока ты не стала петь,

не любил стихов, пока ты мне их не посвятила.)

Я знаю, что бы ты никогда не прочла толпе,

не разбирающейся в светилах.

Когда день будет бежать за своей тенью

и перегонит ее, когда станет чище вода

в отпечатках ботинков — то в этот день я

предложу встречаться тебе,

отсюда

и до обеда

и навсегда.

Я снова проколола себе сосок!!!Поздравьте меня. Шла к этому, два почти хреновых года!