Знаешь почему мы не можем быть друзьями? у моих друзей на меня не стоит

Бросаешься словами, а люди потом их помнят и не спят.

Мне б залиться черным чаем,
Задыхаясь в тишине квартир.
Знаешь, на твое скучаю -
Я готова променять весь мир.

одному далекому другу

…молчать вдвоем на стынущем ветру, по жестам отличая новобранцев:
вот стриженые головы, вот ранцы, вот взгляд такой, что я сейчас умру
от нежности втекающей в гортань, от стылости ветров на этом круге…

- мы не разочаруемся в друг друге еще лет сто?
- довольно, перестань.

встречать рассвет вдвоем, не отвечать ни на какие глупые вопросы.
для вдохновенья хватит папиросы, а для разлуки не нужна печать
на чьем-то паспорте. достаточно причины, непониманья или суеты

- что мне всего важнее? может - ты?
- а может посторонние мужчины?

трепать сиди о новый ноутбук, заигрывать до пауз, до пробелов…
я просыпаться рядом не хотела, ни целоваться, ни кусать губу,
ни выбирать других, ни строить дом. да что там, ты же тоже не подарок?

- я слишком дорог или слишком ярок?
- ты достаешься слишком уж с трудом.

молчать вдвоем. продавленный диван, за окнами рассвет втекает в вечер
мы намечтали эту вот не-встречу, мы чувства перемножили на два
и -

- хочешь я останусь до рассвета?
- хочу. но, к сожалению, не это.

…и что мне делать, кроме как смотреть и сглатывать комок, стоящий в горле
и удивляться нежности, которой еще осталось время догореть…
а что мне делать, кроме как дышать размеренно, легко или надрывно,
размазывая небо над обрывом, на пальчиках отважно повисать.
ведь в сущности она простой мираж, упрямое привычное созвучье
и боль - но как? другой ее получит! - не более чем глупость или блажь
не более чем ласка в пустоту, к стене припав - горячие объятья
да - пьет коньяк, да, может, носит платья, но все же - не она. и ждет не ту.
а мне что делать? умирать от не… и снова, и опять молчать об этом!
ворона, растащи мои секреты, они в руке растают как и снег
и сил хранить их нету никаких. я не хочу ни плакать, ни смеяться.
моя судьба - скитальцы и паяцы. запястий ломаных язык ужасно тих…
мой сумасшедший божий инженю… конечно же не мой. прости, забылась.
не нужно мне ни города, ни тыла: я боле головы не преклоню -
бегу. уже неважно ни - куда, ни - с кем, ни - от кого… прости? прощаю,
я это встречу помнить обещаю, хотя не обещаю, что всегда.
и что мне делать? а ответ - бежать, часы уже давно пробили полночь
и туфелька потеряна и…. помнишь? стоять на лестнице и теребить пиджак,
манжеты, рукава, затылок - гладить, ладонью нарываясь на иглу…
я застываю статуей в углу. бежать уж поздно. и чего бы ради?
я золушкою на чужом балу была, и вряд ли принц меня приметил.
вороны, утащи и взгляды эти, и губы, и запястья, все дела.
а я останусь молча остывать, додумывать, докуривать покуда,
долечивать проклятую простуду и тихо-тихо сына целовать.

—ich liebe dich..sehr lieb…

—: *

история моей безответной любви..

fuck

terrytaylor

во сне я звонила тебе по случайному номеру, а ты отвечала мне в телефон тихо и мурчаще, что обустраиваешь новую семейную жизнь, и женский голос звенел на заднем плане: darling, r u joining me? дай бог, чтобы так все и было - сегодня ли, потом ли, но чтобы так и было.

ровно месяц устойчивой тишины между, ни ладоней, загнанных под одежду,
ни слов по шнуркам-проводам, бегущих отсюда туда и оттуда сюда,
ровно месяц взаимного избегания, отличного поведения и целеполагания,
горячего кофе и сиграет взатяг, ночей, проведенных дома или в гостях,
в гостиницах, аэропортах и самолетах, в бессоном бреду и истерике. что ты, что ты
конечно же, не про то, а вовсе о прочем… ровно месяц, выдавшийся рабочим,
ровно месяц, проведенный опять в разъездах, еще полчаса и я снова почти исчезну,
и даже перестану считать дни и часыминуты. доберусь до сиднея, сингапура, калькутты,
доберусь до америки или борнео, до теплого пляжа… но никогда не ляжет
путь мои через твои глазго, париж и вену - для таких испытаний я слишком обыкновенный,
слишком завистлив и стены руками трогать буду, подумав, что их задевал твой локоть,
буду исхватывать, лапать, роптать и мацать, нет уж, избави бог, дураком дурацким,
лучше опять одному колесить по свету - но только там, где тебя точно нету. наверняка нету.

руки рот врзаброс -
в тебе я
льну ласкаюсь льщу
любовно
разыгралсь адыгея
словно

жар во мне
восточной крови
с перцем с солью
злого моря
я кормлю тебя любовью
я с тобою спорю

руки рот взахлеб
тобою
надышаться невозможно
мне бы вот
тебя такою
внутривенно и подкожно

голой девочкой влюбленной
одурманенной цветами…
слышишь, только на зеленый!
не забудь заехать к маме!

позвони мне, смсни,
поцелуй меня еще раз,
к 4 тебе на Пресню,
обернисья! пока.. до скорой!

руки
рот
взапой
отдаться
…..
невозможное блаженство
я люблю тебя солдатски
преданно
= по-женски

выбирала тебя по имени - наугад
сквозь щемящую соком фруктовую немоту
словно пленку крутила в ломо вперед-назад
по машинам гадала месяц - когда приду

или ты наконец придешь - целовать, будить
открывать мне окна в рассветную тишину,
и ладошки греть по ночам и ревниво бдить
мои сны если я невзначай усну

выбирала тебя по громкости - напролом
уволакивала, опаивала собой
не давала времени посмотреть. стекло
по рукам и вылилось в голос твой

между мыслями где-то правящий у виска
меж лопаток, под мышкой и вот еще - на плече
и цепляющий изнутри и подвешивающий на крючках
корсетных. ну и вообще.

выбирала тебя по признакам - без ума
и попала в тугое яблочко прямо в цель

не ждала тебя, знаешь? ты просто пришла. сама.
и ты просто есть. остальному - уже не верь.

пока ты там смотришь кино, привыкаешь гулять один и звонишь подругам
я тут хожу на тренинги, крашу глаза и учу себя быть сильней
слышишь, ну сколько же можно ходить по кругу?
а впрочем, каждое лето небо еще синей.

я же еще одиночей, еще прекрасней. мудрею, тоскую, но все-таки реже снюсь.
многие говорили мне, мол, напрасно, вы тогда не решились… я объясню,
им, но возможно позже. а может, смолчу привычно, на чьи-то чужие выводы наплевав…
ты там играешь блюз, я обрастаю кожей, даже не плачу вечером, думая, что не прав

ты или я, а впрочем, уже не важно… пока ты там сводишь счеты,
пьешь свой коньяк, вспоминаешь прошлое по годам,
я тут рожаю детей и меняю работу,
взрослая девочка вобщем. та-дам.

да, вот отрезала косу, сменила джинсу на юбки,
верю в себя и в то, что я все могу.
осталась одна мечта. скажем, жить на юге
на эдаком удивительном берегу

где все ракушки ложатся в мою ладошку, где ты весь в белом, и я еще босиком
и все еще так возможно, и так роскошно….
а впрочем, ты там вообще со мной не знаком.

так даже лучше.

здравствуй мой друг, и вот да, это, то, что вокруг, это город берлин. это город витрин, это город холодных голов и горячих машин. слышишь, здравствуй, мой друг, я тебя приглашаю, come in.

это город кофеен и пледов, веранд и пружин, это город горшков под бегонией, сытных обедов, мужчин, одевающих что-то под ворот - ну там водолазку, рубашку, what`s in, город влажных атлетов, и важных людишек, чин-чин:

по бокалу, по виски, по рому, ну хоть что-нибудь, отбивая усталую дрему, не в этом ли суть - городов, мегаполисов, всех деревушек, лесов? напиваемся, чтобы быть глуше, закрыть на засов, все что может болеть, все что может вопить и стучать, отучаем себя сострадать, проживать и кричать, отвыкаем от нежности, просто приходим - come in. слышишь, здравствуй, мой друг, это мой персональный берлин.

тихий ад, где легко вместо кофе вода, круговерть, где - увы но - пребуду виновной всегда, бесконечный вагон, увозящий меня в никуда, обреченность на смерть, одиночество и пустота. продолжать? продолжай, бесполезны любые слова. чистый город, смеющийся город, трава как трава. официальные браки, дома как дома и мосты как мосты, и с моста над рекой даже мне улыбаешься ты.

что же делать мой друг, я опять покидаю берлин. не хватет ни нежности рук, ни усилья пружин: раскрутиться - сдержать, и не дать мне опять убежать. от тебя, от себя, и от памяти… больно же, блин.

17
просыпаться в 11, курить и звонить подругам
читать френдленту, кофе варить и гонть по кругу
" секс в большом городе" и говорить "опять
мне всего полчаса удалось поспать "
говорить "голова мол болит ну и чёрт с ней "
подводить глаза непремнно густым и чёрным
целовать отражение в зеркале на прощанье
выходя из дома всегда составлять завещание
из джинс выбирать непременно черные и в облипочку
из инструментов - только гитару и скрипочку
слушать тяжелое и как можно как можно громче
друзей называть маришка, димон и ромчик
не стесняться ни водолазки старой, ни проездного
знать всего одного мужчину - "зато какого! "
в институте на лекциях спать или пить из фляжки
проблема - это затяжки, а не растяжки.
грудь еще хочется увеличить, а не уменьшить,
и ни одной мысли о самой лучшей из женщин.

голодные, милые, злые мои семнадцать…
обнять, обняться.


30
засыпать после сигареты и бокала вина - в девять
любить тебя - да, но ничего не делать:
ни пытаться ни стать стройней, ни заработать больше,
ни выбрать кофе посолоней или там горше.
не красить ресниц, лица не вымазать кремом
никому не говорить с кем мы и где мы,
любую мелодию слушать одинаково равнодушно,
и раздеваться быстро лишь перед сном и душем.
а на работе опять курить, язвительной быть, хлесткой,
с избранными - говорить, слегка поправлять прическу,
через простые стекла очков смотреть свысока
и упирать в ковер острие мыска.
знать, что денег хватит и до зарплаты и далее,
планировать выходные в испании и в италии,
выбирать не между ромом и римом, а между пежо и хондой
быть совершенно неповторимой и безупречно твердой.
окостеневшей в собственном вековом упрямстве,
в собственной стылой нежности, статусном постоянстве,

и воспринимать себя только через другие лица.
холодные 30.

господи, как хочу забыть, выжечь, вытравить из инутри,
перестать спотыкаться на имени, ждать звонка, говорить о ней,
и чтобы каждое утро ярче, а не темней,
и чтоб капала пена из сжатых в руке камней,
а я понимала: есть о чем говорить

есть о чем говорить помимо и кроме, и без нее
есть внутри огонь, и желание высоты…
а пока упираюсь в тугое - не ты, не ты,
а пока упиваюсь нежностью темноты
и делю пространство на чье-то там и твое.

господи, как хочу забыть, не болеть, не быть
отпустить и в небо взмыть как стрела - одна,
но предательски в сердце ухает тишина,
но пугает боль, у которой не видно дна,
малодушно вру себе: я смогла бы, но если бы…

если б она отпустила меня сама,
если б не было скажем между таких вот чу….
а сама понимаю: иначе и не хочу,
выбирала по сердцу, по миру, по плечу
вот и выбрала. что уж теперь? а зима

господи, затянулась и нас затянула под
бесконечные жернова, под тоску по чужим губам
и шепчу во сне: не отдам ее, не отдам,
выбираю непал (подальше), но еду-то в амстердам,
и ее улыбкой вспарываю живот.