спасенье - только в себе самой.

он просыпается пока она ещё спит. тёплая, как птенец, схваченный между лап. ступает на голый пол, который слегка скрипит, и понимает, что с ней он будто силён и слаб. он одевается и садится на подоконник. окна квартиры выходят в зелень лип. они уже доцвели, он безумный их был поклонник. она выдыхает глубоко и, то ли всхлип, то ли стон заставляет его снова рассматривать белоснежный её изгиб и вспоминать, из - за чего именно он на ней залип. столько историй, ходит себе сама, носит в одежде запахи чужих ракет, привкус чужих признаний. вообще, она - будто исцеляющее лекарство, что пьют натощак, ненависное, горькое. он тихо встаёт с окна. пусть бы не просыпалась она пока. над её волосами качаются духи сна, склоняются феи и отважные рыцари - герои других планет.

зимадвадцатая а ты разбитая, ты помятая. никакая девочка - пыль с книжных полок. пересекаешь улицы в поисках тех, кто дорог. ты сама - то не умница, не красотка, не в весёлую тебя превращает водка. да не выйдет из тебя ни принцесски/ни счастья/ни бодрости. ты стремительно падаешь вниз, умоляя тебя спасти. ведьма ты. невезучая. и душонка сухая, как лист тополя в ноябре. кстати, одно, что по воле случая, не бывать вам на том самом важном тебе алтаре. прикрывая ладонями глаза зелёные - несмышлёные - несуразные - невесёлые. всё твоё любимое отчего - то синее и слова главные - непроизносимые ты таишь в себе словно в инее, и не можешь выставить напоказ. и кричишь криком бешеным: ну спаси меня, ты спаси, а потом оттолкнешь сама же, крестишься: Господи упаси. ты в глаза ему смотришь - то чаще, чем в зеркало и сама себя перекроила да исковеркала переделала/перешила, только дурочка, как всегда, по глупости, поспешила. и стоишь одна, как наказана. в блокноты пишешь всех кому что - то должна и обязана за нелепые "милая и родная. близкая - важная - не вторая." ты стоять так согласна до потери сознания и мечтать как сын ваш бегает рядом с вами, у которого "губки мои, а вот носик твой" - ты в порядке? прости, задумалась. и…пора домой. уходишь медленно, нехотя так еле -еле говоря "увидимся" равнодушно и не спеша. и его "пока" как мороженое в карамели, а сутулая в мятом свитере навечно твоя душа.

если бы только знали,
если бы только.
мне тебя обещали -
это, конечно, горько.

пророчили мне колдуньи.
" судьба" кричали, а толку?
мне без тебя не найти чёртову ту иголку.
мне без тебя, как волку.

Она не замужем и я никогда не видел ее в белом платье. В белых перчатках… Пальцы к которым я никогда не прикасался. Не находил ее каштановые волосы у себя на рубашке, а темной ночью, на моей спине она никогда не оставляла свой автограф. Мужчина? Нет, слишком не тот и до абсурда - не те. Если бы я мог говорить ее губами, это прозвучало бы так: "Они мне не подходят, как комнатные тапочки к моему вечернему платью. Я хочу так, чтобы однажды посмотрев, я не могла больше отвести взгляд. Это мне подходит. Я хочу эти туфли, они особенные." Одинокая? О, нет. Это не про нее. Она уже давно не та наивная девчонка с глазами полными звезд и глубокой верой в надежное, мужское плечо. Ее проблема не в том, что она одна, а в том, что не могут ее оставить в покое. Брось ее и она к себе прижмет. Покинь ее дважды и можешь навсегда забыть ее имя. Я не знаю о ней практически ничего, но если бы меня кто-то спросил во что она верит, я бы не задумываясь, ответил… - В удобные туфли.

"Я ничего тогда не понимал. Мне и
невдомек было, что можно нанести
человеку такую глубокую рану, после
которой уже ничего не вернешь, не
поправишь. Иногда для этого достаточно
одного твоего существования."