nosce te ipsum

Как же приятно слышать "Мясо было очень вкусным" от папы.

На самом деле удавиться-то все равно хочется, не смотря на успешную терапию оптимистичного настроя. Уже два года несу родителям одни разочарования. И себе. Как же все может быть хорошо, если все так плохо?

Неясный человек всколыхнул все внутри меня, добрался до самого ила. Первый раз ощутила всю мощь и силу внутреннего, запредельного, того, что "под сознанием". Мы ничего о себе не знаем. Я явственно чувствую, что теперь я скорее человек "нутра". Мне все более чуждо телесное. Я боюсь сойти с ума - не напялить треуголку и летать с балконов, а перестать быть человеком в общепринятом понятии, я все дальше от этого. Отодвигаю от себя возможное счастье, скоро оно перестанет существовать совсем. Это мои вырвавшиеся крики, внутри гомон постоянно. Мама, ты не поняла бы и половины написанного здесь.

Толстовка висит на стуле, рюкзак стоит рядом, в мир - надеюсь, в августе; волосы, правда, все так же валятся. Теперь я хочу сдать физику, геодезию, культурологию, математику и историю архитектуры.

Сегодня я очень жалею, что полгода назад так сильно обрезала волосы, хочу тот голубой рюкзак, новую толстовку и в мир.

По небу ползет большой одинокий облачный краб.

здесь бы выложить всё прозрачно, без экивоков
мол, я всё ещё тебя вспоминаю, да, зачастила
и меня по каждому нерву током
когда краем уха слышу твоё имя
у меня внутри застряли твои интонации, точно
вошедшим в солнечное сплетение патроном
и засевшим в сознании настолько прочно
что я слышу, как стены говорят со мной твоим тоном

Я поняла одну вещь: с другим у меня было "р", буква, которую я предпочитала, — самая Я из всего алфавита, самая мужественная: мороз, гора, герой, Спарта, зверь — все, что во мне есть прямого, строгого, сурового.
С Вами: шелест, шепот, шелковый, тишина — и особенно: cheri!
Но это случается со мной так редко, так никогда! Я все время боюсь, что я грежу, что вот сейчас проснусь — и снова гора, герой…
__
Марина Цветаева

Меня начинает раздражать мое имя.

До знакомства со мной лишь единицы слышали о нем, остальные, наверно, никогда и не встретят. Говорят, что оно красивое, я же всегда считала его не более, чем странным. Чаще всего оно слышится от домашних - редкий случай, когда друзья обращаются к тебе только по имени, вот и я редко слышу его от своих.

Так вот, сейчас меня начинает раздражать мое имя. Последнее время оно раздается только с укоризненными нотками, с явным раздражением, срывается на крик; я вздрагиваю от него, просыпаясь; скриплю зубами, оборачиваясь. Все самые неприятные разговоры неизменно возглавляют эти пять букв.

С нелюбовью к внешнему облику кое-как смирилась, теперь очередь дошла до нематериальных составляющих. Вот бы меня никто не знал. Хотя бы на время.

Сижу, пыхчу над курсовой по физике. Входит папа и со словами "Это, чтобы физика лучше училась" ставит передо мной на стол бокал с шампанским и три конфетки в ряд. Ни о чем не подозревая, на внутренней стороне обертки первой нахожу "Совсем скоро ты найдешь то, что так долго искала", затем - "Не торопи события, и все сложится. Просто прояви терпение", ну и в третьей "Он сейчас думает о тебе".

Но это же ничего, я же знаю, что это подойдет любому, это же ничего.

Бездомная собака приноравливается к ходьбе. Делает вид, будто идет на невидимом поводке.

Человек отворачивается.

И она постепенно отстает.

Невероятно приятно обводить в кружочек очередной пункт из списка задач. Теперь на полку «done» в моей голове можно переставить «Красное и черное» Стендаля, причем на ту, где меньше всего книг. Я редко могу сказать определенно, что книга хороша, или наоборот - ужасна. «Красное и черное», определенно, хороша. Первая половина книги, правда, будто резиновая – такая же равномерная, плавная и тягучая; последние же 150-100 страниц заставляли меня перескакивать через строки, задавая небывалый темп чтения. Длинные, обогащенные вычурными средствами выразительности, начальные предложения к концу превращаются в четкие и сбалансированные фразы. Динамика развивается просто сумасшедшая, были места, где каждый абзац словно обухом по голове. И если это все настолько искусно выполненный, запланированный ход, то я просто преклоняюсь.

Сидели у моря, толкались губами,
Смущенно водили по небу глазами,
Шептали друг другу признанья без лести,
Прожить эту жизнь поклялись только вместе.

Под звуки прибоя ночами качались,
Фигуры их больше не различались.

Сливаясь в одно, чувство мысли теряли,
Растерянно падали, руки сжимали,
Неистово рвались друг к другу, кричали,
Лежали под звездами в мрачной печали,
Боялись уснуть, ощущали тревогу
И слезно взывали к спасителю-богу.

У моря утрата - здесь пахнет разлукой,
Растерзанным сердцем, сжирающей мукой;

Затравленный ветер гниет и хромает,
Раскатисто пылью и смрадом стенает;
Любого, кто мимо - настойчиво прочь
За то вероломство, проклятую ночь,
Когда на ногах принесли жуткий хруст,
Убивший его можжевеловый куст.

24.09.2011 В.Н.

Оноре де Бальзак. Шагреневая кожа.

Перед началом чтения книги в голове была установка, что это небывалой красоты вещица, в смысле слог очень уж прекрасен, да и про похожесть сюжета на Портрет Дориана Грея тоже кто-то проболтался. Так вот как это обычно бывает – фигушки. Все расчудесные философствования автора настолько растянуты и скучны, что даже усилий удержаться в районе освещаемой мысли было недостаточно, поэтому грешила нещадно – пролистывала страницу за страницей. Да, возможно, дело в моей халтуре. Но «бальзаковский слог» выкрашен в вымученные и потому тусклые тона. А история, задумка тобишь, проигрывает уайльдовской: завяла, не успев развернуться помасштабней. Хотя можно упомянуть о моей все же симпатии к Рафаэлю, но момент спорный – то ли мне и, правда, попадаются книжные герои, которые страдают такой же хренью (?), что и я, то ли же это я найду в любом, что приписать себе. А, вообще, у меня книга с серыми страницами, может, в этом все дело.

Скучаю по своим девочкам. Сегодня не выдержала и позвонила, дед недовольно кряхтел и поглядывал исподлобья – растраты. Сказала, что скучаю, и ком уж было начал намечаться, но, слава Богу, удержался еще на периферии. В 4 минуты протараторила каждой про прекрасные закаты, звезды и поля. В ответ получила хмурые известия о дождях, 20ти градусах и это согревающее «возвращайся скорее».

Закаты тут, действительно, ошеломляющие. Хоть уже и сменили третий город, они меня не покидают. Шла из магазина с пакетом майонезов задом наперед – оранжево-синий где еще увидишь? Тыкаю в разные стороны – «смотрите, как красиво!», и даже этого отвлеченного «ага» мне достаточно, мое дело предложить.

Рисовать не получается - в сердцах разорвала последнюю попытку. Теперь жалею. Как бы умудриться перенести на бумагу хоть что-нибудь из июльского вдохновения?