Это просто Вьюи блог

Не знаю, сколько прошло времени, но Ал нашёл меня под тем же деревом. Наверное, я просидела там всю ночь. Ал сел передо мной на корточки и долго смотрел.

- Что-то не так? – спросила я, прерывая наше молчание.

- У тебя трава в волосах.

- Правда? – я провела руками по волосам, чтобы стряхнуть траву, но ничего не нащупала.

Тогда Ал протянул руку и вытащил травинки из-за моего уха.

-Ты тут всю ночь сидела?

- Нет. Да. То есть, не знаю. А сколько сейчас времени?

- Десять утра.

Я посмотрела на него, не веря своим глазам. На этом чертовом автобусе я ехала чуть больше суток, а он казался здесь через десять часов.

- Ты нарушал правила дорожного движения?

- Да, как и всегда.

Я кивнула и отвела глаза в сторону. Он быстро ехал. Очень быстро ехал.

- Ты мог попасть в аварию.

- Детка, что я вижу? Тебе не всё равно? – Ал улыбнулся и сел на землю.

- Я просто констатирую факт.

Он поднял руки, показывая, что сдаётся.

- Ок. Да, я превышал скорость, пересекал сплошные и, наверное, вызвал ненависть не одного водителя. И вот я здесь, потому что, когда ты звонила, говорила очень напуганным голосом. И теперь я хочу спросить, что произошло?

- Только не кричи на меня, ладно? И не бей. Но ты должен посмотреть на это и сказать мне, что ты тоже это видишь.

- Пойдём. Посмотрим.

Он поднялся на ноги и помог мне встать, подав руку. Мы вместе прошли на веранду, но я остановилась у двери, не торопясь войти. Как будто, если бы я снова оказалась внутри, всё оказалось бы правдой. А так… это мог быть просто сон. Ал кивнул на бутылку, стоящую на столе.

- Ты пила вчера?

Я подошла к столу и взяла бутылку в руку. Она была открыта и начата, но пустовала всего на треть.

- Не так много. Ладно, пойдём.

Я провела его на второй этаж, дёрнула за шнурок и опустила лестницу. Затем медленно поднялась и вспомнила, что забыла фонарь.

- Ал, я фонарь забыла. Тут ни черта не видно.

- У меня телефон есть, в нём фонарик. Пропусти.

Я подвинулась, уступая ему место. Он включил свой фонарик и посмотрел на меня.

- И что? Ты испугалась старого чердака? Или, может, всё же покажешь то, что хотела?

Я сердито нахмурила брови и ткнула его кулаком в бок. Он только хмыкнул. Я медленно прошла в тот угол, в который, как мне казалось, забросила альбом. Но его там не оказалось. Я осмотрела другие углы, но альбома нигде не было. Я стала на четвереньки и начала заглядывать под стеллажи.

- Его здесь нет!

- Кого? Гремлина?

- Да пошёл ты! - Я кинула в него какой-то старой тряпкой, но не попала.

- Альбом. Тут был такой старинный кожаный альбом с фотографиями.

- Вот этот? – Ал ткнул пальцем в направлении одного из стеллажей.

Я встала и подошла к нему. Альбом лежал на полке. Той самой, с которой я его вчера и взяла. Я осмотрела его, он был целым, хотя я точно помнила, что порвала его, кидая. И фотографии были на месте. Ни одного пустого окошка.

- Чертовщина какая-то…

- Что такое, Лили?

- Пошли вниз. Посмотришь на него при свете.

Мы спустились и прошли в гостиную. Ал сел на диван, я рядом. Он взял альбом в руки и внимательно просмотрел его. Последнюю фотографию он держал в руках дольше остальных.

- Эта женщина… она напоминает мне…

- Мою мать, - закончила я за него.

- Да. Точно. Вот только этого красавца я рядом с ней никогда не видел. Это твой отец?

- Нет. Ты прекрасно знаешь, как выглядит мой отец. И он второй муж мамы, Еву она родила от другого.

- Ты думаешь, что эта милая крошка у него на руках – твоя старшая сестра?

- Возможно. Я действительно думаю, что это может быть отец Евы. Тот самый загадочный мужчина, с которым мама была по-настоящему счастлива. От которого она родила свою прекрасную дочь.

Под конец фразы я подняла глаза к потолку и фыркнула. Ал посмотрел на меня как-то странно.

- От другого своего мужчины она родила вторую свою дочь. Не менее прекрасную, между прочим.

- Ой, брось свои дешёвые подкаты. Больше со мной это не сработает.

- Ок. Я придумаю что-нибудь получше.

- Не напрягайся, - я поднялась и пошла в сторону кухни, - пить будешь?

- Я бы поел.

- У меня есть замороженная пицца.

Ал покачал головой и усмехнулся. Затем поднялся и прошёл мимо меня к холодильнику.

- Ого-го. Вот это кухня. Прямо как на картинке в рекламном каталоге.

- Ева любила готовить. Кухня была её любимым местом в квартире.

- Видимо, здесь это не изменилось. У тебя тут, между прочим, есть яйца и молоко. Если найдём муку, можем приготовить яблочный пирог.

- А у меня есть яблоки?

Ал повернулся ко мне и посмотрел как на идиотку.

- У тебя яблоня перед домом растёт. Ты что, не видела?

Я покачала головой. Действительно, как это я упустила из вида яблоню? Для фотографа я слишком не внимательная.

- Ты кошмарная женщина. Уходи с кухни и принеси мне яблок.

Я пожала плечами и поплелась на улицу. Неумение готовить – ещё один мой недостаток. Я не просто не умела готовить, я, к тому же, ещё и не любила это делать и даже никогда не хотела научиться. А вот то, что Ал знал, что такое мука и с чем её едят, стало для меня настоящим откровением. Похоже, он не так уж безнадёжен, если сможет когда-нибудь остановиться на ком-нибудь одном. Перед домом действительно росла яблоня. А рядом с ней стояла высокая деревянная лестница. Я подошла к лестнице и проверила, твёрдо ли она стоит. Когда-то в детстве я свалилась с дерева и сломала руку.Помню, как меня под руки привели домой две девочки, которые были на дереве вместе со мной. Я плакала, рука в кисти выгибалась под невообразимым углом, лицо было сильно поцарапано, всё в грязи и крови. Папа позвонил на работу, чтобы отпроситься, а потом посмотрел на меня и спросил: «Ты что, залезла на дерево в новом спортивном костюме?» Затем я пошла в ванную, чтобы смыть грязь с лица. Но из-за царапин было очень больно. Я плакала, а в раковину стекала грязная вода, смешавшаяся с моей кровью. Затем мы сели в такси и поехали в больницу. Таксист даже денег с нас не взял, хороший попался мужчина. В больнице мне сделали рентген. И помню, как папа сказал, чтобы я постаралась не кричать. Но я закричала, когда руку положили на стол, неудобно вывернув. Я чувствовала, что не справилась с заданием, что разочаровала отца. И от этого плакала ещё больше. Пришлось делать операцию и лежать дней десять в больнице. А затем в школе одноклассники исписали мне весь гипс пожеланиями и приятными надписями. Но родители не разрешили мне оставить его дома. И гипс так и остался лежать где-то в больнице. Воспоминание пронеслось в голове за какие-то секунды, я даже не заметила, что забралась уже достаточно высоко по лестнице, чтобы дотянуться до яблок. Интересно, сколько ему нужно для этого дурацкого пирога? Я срывала яблоко за яблоком и складывала их футболку, придерживая её край одной рукой. Когда яблоки перестали помещаться, я аккуратно спустилась и вернулась на кухню. Ал стоял у стола и взбалтывал тесто вилкой. Выглядел он презабавно.

- Принесла? Отлично. Мой их и чисть.

- Да, шеф, - пробормотала я и поплелась к раковине.

Став рядом с Алом, я принялась за чистку яблок. Ал выдал для мне для этого странного вида приспособление, больше похожее на бритву.

- Нормального ножа нет?

- Есть. Но этим реально удобнее. Нормальным ножом будешь резать.

Пока я нарезала яблоки, Ал включил духовой шкаф и достал сковороду. Затем он налил в неё подсолнечного масла и вылил часть теста. Я высыпала в сковороду кусочки яблок, а Ал залил всё это дело оставшимся тестом. Затем поставил в духовку и повернулся ко мне с улыбкой на лице.

- Через 15 минут будет готово.

- Замечательно. Пицца была бы готова уже давно.

- Ты неисправима.

Ал налил в чайник воды, нажал кнопку на ручке и принялся искать что-то в ящиках.

- Где у тебя чай? Или кофе?

- Вторая дверца слева. Чашки там же.

Ал поставил на стол передо мной две чашки и закинул в них пакетики с чаем. Чай был мой любимый. Фруктовый, душистый, в пирамидках. Ева тоже его любила, только не с фруктами, а с чабрецом. Ни Ал, ни я не любили сладкий чай, поэтому сахар никому не понадобился. Внезапный стук в дверь заставил меня подскочить на месте и чуть не свалиться со стула.

- Ты кого-то ждёшь? – Ал выглядел слегка обеспокоенным.

- Я тут никого не знаю, конечно, я никого не жду.

- Хочешь, я открою?

- Не надо. Следи за своим пирогом.

Я прошла к двери и выглянула в окно, что посмотреть, кто пришёл. На пороге стояла Серафима, моя недавняя проводница. В руках у неё было несколько банок разного цвета, а рядом стоял высокий молодой парень с соломенного цвета волосами. Я пригладила свои не расчёсанные патлы рукой, натянула на лицо самую дружелюбную улыбку и открыла дверь.

- Привет, Лилит. Не разбудила?

- Здравствуйте, Серафима. Нет, не разбудили. Что-то случилось?

- Что? Нет, нет. Решила зайти по-соседски, варенья вот с мёдом принесла.

- Варенье – это хорошо, проходите. Мы как раз чай только собрались пить. Пирог вот поджидаем.

Серафима прошла в дом и направилась сразу на кухню, парень же слегка замялся у порога, но затем улыбнулся и протянул мне руку.

- Я Матвей. Внук Серафимы.

- Приятно познакомиться, я Лилит. Проходи в дом.

Когда мы с Матвеем прошли на кухню, Серафима и Ал уже доставали пирог из духовки и общались так, словно были знакомы долгие годы.

- Я думала, что ты приехала одна.

- Так и было. Ал приехал сегодня утром.

Матвей пожал руку Алу и устроился на одном из стульев. Серафима и Ал накрыли на стол, заварили всем чай и сели рядом с Матвеем. Я выбрала место рядом с алом напротив Матвея. Серафима сидела рядом с внуком. Все взяли себе по куску пирога и на некоторое время на кухне слышались только звуки жующих ртов.
- Ну, как вы, ребята, устроились?

- Всё хорошо. Дом очень уютный. Понимаю, почему Ева решила здесь спрятаться от всех нас.

При упоминании о Еве Матвей как-то резко погрустнел. Он опустил лицо и стал жевать в два раза тщательнее. Серафима кинула взгляд на внука, но ничего не сказала.

- Готова навестить сестру? – Спросила она, глядя на меня.

Я не была уверена, что готова, поэтому с ответом медлила. Внезапно я почувствовала, как под столом Ал сжал рукой моё колено. Я кивнула и проглотила последний кусок.

- Да, конечно.

- Ну, и хорошо. Мы с Матвеем вас проводим. Сами вы вряд ли найдёте.

- Хорошо, только посуду помою, если все уже закончили.

Все вышли в гостиную и стали о чём-то разговаривать. Точнее, говорили Ал и Серафима, а Матвей молча стоял у окна. Мне казалось, я знаю, кто приносит цветы моей сестре. Я довольно быстро перемыла всю посуду, вытерла крошки со стола и убрала пирог в холодильник. Если этого достаточно, чтобы навестить могилу сестры и уговорить себя поверить, что она действительно мертва, то я готова.

Из дома все вышли в молчании. Я закрыла дверь и положила ключ в карман шорт. Серафима уверенно повела нас со двора по дороге в сторону остановки. Вообще-то я плохо ориентируюсь на местности, учительница по географии в школе говорила, что у меня пространственный кретинизм, но это направление я помнила. До остановки мы не дошли. Свернули по развилке гораздо раньше и стали удаляться всё дальше от деревни. Когда перед нами возникло маковое поле, я пожалела, что не взяла фотоаппарат. Какой из меня фотограф, чёрт возьми, если я упускаю подобные моменты? Когда поле закончилось, мы увидели металлическую ограду, а за ней деревья и нестройные ряды надгробий, рядом с которыми были установлены столики с скамейки. На городских кладбищах принято огораживать каждую могилу отдельной оградой. Некоторые даже выстраивают склепы, а затем огораживают уже их. Здесь ничего подобного не было. Трудно было понять, где начинается одна могила и заканчивается другая. Это словно братское захоронение, только с отдельным камнем для каждого имени. Серафима провела нас по тропинке в самый конец кладбища. Здесь почти не было могил, а через несколько метров уже начинался лес. Когда я увидела сравнительно свежую землю и новый памятник, я остановилась. Я не могла заставить себя сдвинуться с места даже на пару сантиметров.

Когда я говорила, что готова, я врала. Ни черта я не готова. Я до сих пор не могу поверить, что моей сестры больше нет в живых. А это… это не её могила! Это розыгрыш, подстава, сон… Ал тронул меня за плечо, но я отдёрнула его и подошла ближе. На памятнике была фотография Евы. Кажется, с выпускного. На голове диадема, волосы свободно струятся по плечам и груди, белое платье… Сестра была очень красивой. И камню этого не испортить. Я не обратила внимания на скамейку и села прямо на землю. Смотря ей в глаза, я перебирала землю пальцами, не замечая, что уже плачу. Беззвучные стоны вырывались у меня из груди, а сердце сжималось так, словно кто-то его схватил, намереваясь вырвать. Слёзы текли по щекам и щекотали нос. Я хотела его почесать, но обнаружила, что руки испачканы. Нос чесался ужасно, а я всё продолжала плакать. Наконец, не выдержав, я проговорила:

- Ал, подсядь, пожалуйста.

В ту же секунду заботливый парень оказался рядом. Он обнял меня за плечи и притянул к себе, поглаживая рукой по спине. Он думал, что мне нужна забота и тепло, мне же нужно было совсем другое.

- Почеши мне нос, а то у меня руки грязные.

Ал посмотрел на меня долгим и странным взглядом, но потом всё же выполнил мою просьбу. Сделав это, он поднялся и отошёл в сторону, отвернувшись от меня и от могилы моей сестры. Серафима подала мне платок. А Матвей… Матвей смотрел на фотографию Евы, не отрывая мучительного взгляда. Было ясно, что он её любил. Возможно так же сильно, как и я. А может даже больше.

- Дорогу ты запомни, я больше не буду сюда приходить, - внезапно произнесла Серафима.

Я посмотрела на неё и кивнула. Бабушка развернулась и пошла прочь с кладбища. Мне было непонятно, почему она больше не хочет навещать мою сестру, но спрашивать не было сил. Это сделал за меня Ал.

- Что это значит? Почему твоя бабка не придёт больше?

- Она со странностями, как и все, кто здесь живёт, - ответил Матвей.

- И ты? – спросила я.

- Я переехал сюда год назад. Я ещё не стал таким, как они, - с грустной улыбкой произнёс Ал.

- Ты так говоришь, будто они зомби.

- Нет, не зомби. Просто они все думают, что знают что-то такое, о чём посторонним знать нельзя.

- Что за бред? – Ал сел на скамейку, и Матвей присел рядом с ним.

- Это и правда бред. Оглянись назад, видишь ограду?

Я оглянулась и только сейчас поняла, что ограда закончилась за несколько метров до того места, где была похоронена сестра.

- Почему они похоронили её за пределами кладбища? Она не самоубийца и не преступница!

- Она проклята. Так они говорят. И никто из них больше и близко не подойдёт к этой могиле.

Я оглянулась по сторонам и обнаружила ещё пять могил, находящихся за оградой.

- А они? Тоже прокляты?

- Не все. Вот тот – повесился, та – не была крещённой и считалась ведьмой, те двое – утопились. А вот тот, - Матвей показал в сторону могилы, находящейся ближе всего к моей сестре, - тоже проклят.

- Поэтому они оба похоронены в отдалении от остальных? Моя сестра хуже ведьмы и суицидников?

Матвея будто ударили. Он изменился в лице и сильно ссутулился.

- Твоя сестра лучше всех, кого я когда-либо знал. Во всём виноват этот чёртовАльварес!

Матвей ударил кулаком по столу и умчался вслед за Серафимой, оставив нас с Алом сидеть и пялиться друг на друга в недоумении.

- Этот чёртов кто?

Оставшийся вечер я снимала ткань с окон, вешала занавески, мыла полы и раскладывала собственные вещи. Последняя комната на втором этаже оказалась, как я и ожидала ванной с туалетом. Я обрадовалась этому, так как до последнего была уверена, что туалет будет на улице. В общем и целом, дом был не слишком большой и не слишком маленький, он был таким, как нужно. После проделанной работы я сделала себе лёгкий ужин и попробовала войти в интернет, чтобы пообщаться с мамой. К большому моему счастью модем отлично работал и я быстро дозвонилась до мамы по скайпу. Она сидела за столом, с полотенцем на голове и горой бумаг перед собой. Чтобы увидеть меня, ей пришлось взять ноутбук на руки и пересесть на кровать.

- Птичка моя, как ты доехала? Как дом? Всё нормально?

Я ненавидела, когда мама называла меня птичкой. Но она продолжала это делать, не смотря на все мои намёки и недовольства, так что, в конце концов, я сдалась и смирилась.

- Доехала ужасно, но дом хороший. Здесь очень уютно. Ты-то как, мам? Надеюсь, не слишком увлекаешься работой?

- Нет, - слишком быстро ответила мама, - я тут отдыхаю: ногти крашу, смотрю слезливые фильмы, пиво пью.

- Ага. Пиво, - я не верила ни одному её слову. После смерти Евы мама ушла в работу с головой. Не спала ночами, часто оставалась на работе по нескольку дней, не приходя домой вовсе. К тому же, она снова начала курить, хотя бросила шесть лет назад. – Мам, возьми отдых, пожалуйста. Если ты умрёшь на работе от недосыпа, это её не вернёт.

Наверное, не нужно было напоминать ей о Еве, но я часто говорю не то, что нужно. Язык мой – враг мой.

- Прости, я не хотела, - но было уже поздно. По щекам мамы текли слёзы, и мне хотелось захлопнуть крышку ноутбука, чтобы не видеть их.

- Ты не виновата, просто я никак не могу смириться с мыслью о том… - мама не договорила, она отвернулась от камеры и зарыдала в голос.

Я поёжилась. С самого детства для меня не было ничего ужаснее маминых слёз. Вот и сейчас я снова почувствовала себя маленькой несносной девчонкой. В такие моменты я ненавидела себя, злилась на маму и хотела провалиться на месте. Мне хотелось кричать ей, чтобы она замолчала, чтобы прекратила эту пытку, но я молчала. А мама продолжала плакать.

- Я нашла её дневник.

Я произнесла это неожиданно даже для самой себя. Не знаю, кто дёрнул меня за язык. Но это остановило поток маминых слёз, и я снова увидела её лицо на мониторе.

- Дневник? Я не знала, что она вела дневник.

- Ну, это личная вещь. Её обычно скрывают ото всех. Не вижу ничего удивительного в том, что Ева не давала его тебе читать.

- Скрывают? Но ей нечего было скрывать от меня. Она всегда была со мной откровенна! Мы были близки!

Это было похоже на пощёчину. Да, они с Евой всегда были больше похожи на подруг, чем на мать с дочерью. Не то, что со мной. Моими успехами нельзя было похвастаться перед друзьями, зато Ева всегда и везде была первой. Нужно помочь в школе? Ева просыпается в 6 утра в воскресенье и бежит к учителям. Конкурс красоты? Ева сшила себе платье сама и заняла первое место, она ведь не только красавица, но и умница. Спортсменка, чёрт возьми, комсомолка. Она занималась танцами, и все мальчики в группе хотели быть её партнёрами. Она ходила в бассейн, и всегда приходила первой в заплыве. Мама записала её в школьный хор, и вскоре Еву сделали солисткой. В хоре. Солисткой. Это уму непостижимо! А что в это время делала я? Всего лишь не хотела быть бледной копией моей сестры, всего лишь рыдала в подушку от несправедливости и ощущения ненужности. Всего лишь пыталась привлечь к себе внимание так, как могла. Я пила алкогольные напитки со старшеклассниками на заднем дворе школы, ругалась с учителями, прогуливала уроки. Курила травку за гаражами, глотала таблетки в клубах, сбегала из дома и грозилась покончить с собой. Знакомилась с парнями, которые мне были не парой, спала с ними и уходила из их квартир, так и не дождавшись утра. Да уж, такой дочерью сложно гордиться.

- Да. Вы были близки. Но, видимо, и ей хотелось иметь хоть немного свободы.

Мама смотрела на меня так, будто я воткнула нож ей в спину. Мне стало стыдно от собственных слов, но я не собиралась извиняться. Я уехала, чтобы отдохнуть. И от неё в том числе.

- Свободы от меня, Лилит? Ты это хотела сказать?

Я молча кивнула.

- Может быть, ты и права. Я знаю, что ты обижаешься на меня. Считаешь, что я всегда больше любила Еву, чем тебя.

- Я считаю, что тысильно разочаровалась во мне в определённый момент и опустила руки, полностью переключившись на ту свою дочь, что была получше.

- Я… не опускала руки. Я всегда любила тебя, Лили! Всегда!

- Видимо, недостаточно, мама. Ладно, нет необходимости сейчас строить отношения заново. Всё так, как должно быть. Я и правда не лучшая дочь, и мы обе это знаем. Пока, мам. Я ещё позвоню.

Я вышла из скайпа, не дожидаясь её ответа. Я чувствовала себя так, словно меня засунули в стиральную машину и выставили режим отжима в 900 оборотов. Мне хотелось выпить и закурить. И именно это я и сделала. Глоток текилы и сигарета всегда приводили меня в чувство и делали этот мир более приятным. Я вышла на веранду и села на стул. Цветы на столе снова привлекли моё внимание. Кто же принёс их сюда? Может, какой-нибудь деревенский парнишка, ставший поклонником моей сестры, как только увидел её? Или какая-нибудь добрая старушка, которой Ева помогла воды натаскать да дрова наколоть. Впрочем, кто бы это ни был, он любил Еву. И это было хорошо, что её помнили. Из раздумий меня вывела мелодия моего мобильного. Cannibalcorpse удивительно не подходили для этой глуши и заставили взлететь с соседнего дерева несколько испуганных птиц. Я улыбнулась и взяла трубку, не глядя на имя звонившего. Я часто так делала. Люблю сюрпризы.

- Привет, красотка. Уже успела опробовать сеновал с каким-нибудь милым сельским парнем или мне приехать?

- Я позову тебя только после того, как пересплю тут с каждым парнем потри раза, любовь моя.

- Всего три? Я думал, тебе понадобится больше времени, чтобы соскучиться, - проговорил Ал.

Ал, или Алексей, был моим бывшим парнем. И другом. Если наши странные отношения можно назвать дружбой. Во всяком случае, если у меня были проблемы с деньгами или нужна была доза, я обращалась к нему. Во всяком случае, с сантиментами и чувствами мы покончили. Когда-то мы расстались из-за того, что я была наивной девочкой и верила в чистую любовь. Я застала его со своей подругой и устроила скандал. Хотя, если говорить откровенно, я сама была виновата. У Ала никогда не было репутации верного однолюба, да и сам он частенько мне говорил о том, чтобы я опустилась на землю. Чтобы я не рассчитывала на то, что одной меня ему будет достаточно. Но я не слушала его. Я была чертовски упрямой в своей наивности. Это меня и сгубило. И я стала очередным мотыльком, опалившим свои прекрасные крылышки. С того времени я и начала свой секс-марафон с «парнями на одну ночь».

- Я сейчас не в настроении обмениваться виртуозными подколками, зачем звонишь?

- А что ты сейчас делать в настроении, куколка?

- Послать тебя.

- Ладно, не бросай трубку. Я просто хотел предложить свою кампанию, я могу приехать.

- Я же говорю, что не собираюсь с тобой встречаться, пока не пересплю тут с каждым.

- Тебе сейчас должно быть трудно. В доме сестры, - продолжил Ал, не обращая внимания на мою грубость, - я хочу тебя поддержать.

Это было как гром среди ясного неба. Ал думает о моих чувствах? Хочет поддержать? Это очередная тупая шутка? Не хотелось даже думать о том, чем это может оказаться на самом деле. Поэтому я сделала то, что умела лучше всего.

- Да пошёл ты.

Я убежала от проблемы и выключила телефон. В голове не укладывалось – Ал и поддержка. Головой ударился? Или инопланетяне подменили? Это было больше похоже на правду, чем то, что он обо мне думает и ему не всё равно. Я выкинула потухшую сигарету и зашла в дом, оставив бутылку на веранде. Мне нужно было осмотреть чердак и принять душ. Я порылась в своей сумке и выудила фонарь. Его мне впихнула мама, волнуясь о том, что в этой глуши будут проблемы с электричеством. Дёргая за шнурок, свисающий с потолка, и поднимаясь по лестнице, я чувствовала себя героиней фильма ужасов. Вот так высунешь голову из люка, а тебя схватит за голову какой-нибудь сумасшедший маньяк и отчекрыжит её начисто. Или какой-нибудь древний вампир присосётся к шее, а потом растерзает твоё тело на двадцать пять частей. Только музыки зловещей не хватало. Поэтому я, чтобы придать нужную атмосферу своему подъёму, стала напевать что-то отдалённо похожее на марш из Звёздных войн. Получилось не слишком зловеще и я замолчала, фыркнув и почувствовав себя полной дурой.Не знаю, что я ожидала увидеть: притаившегося убийцу, стаю летучих мышей или старинную книгу по магии, но чердак меня разочаровал. Он был полон паутины, пыли и заплесневелого старья. Какие-то тряпки, отдалённо напоминающие одежду, старые детские санки, чемоданы, сломанный велосипед, советские деревянные лыжи и снова горы книг. Пыльных и разваливающихся. Пахло здесь, конечно, не очень. Запах сырости, мышиного дерьма и неминуемой старости. Мне было неприятно здесь находиться, но я всё же решила остаться, чтобы осмотреть всё более тщательно. Нужно было навести здесь порядок. Мне хотелось заполнить эту комнату светом, яркими красками и новыми уютными вещами. Я стала рассматривать деревянные стеллажи, доверху забитые всякой мелочёвкой: альбомы с марками, коробки со значками, разные статуэтки, стеклянный шар с медведем внутри, фигурки изКиндер Сюрприза и альбом с фотографиями. Я взяла в руки один альбом и села на груду чемоданов, смахнув с них пыль. Фотографии были чёрно-белыми, старыми. Многие с пятнами и подтёками, многие потрескавшиеся, а от некоторых и вовсе остались лишь какие-то фрагменты. Было ясно, что фотографии не просто старые, а скорее даже старинные. На обратной стороне были написаны года: 1830, 1835, 1860… Затем начались и цветные фотографии, но по ним тоже было видно, что времени с момента съёмки прошло не мало. На снимках, в основном, были изображены люди: мужчина и женщина, две девочки-близняшки и мальчик чуть постарше. Было много снимков только детей. Несколько снимков только с женщиной. Чем дальше я смотрела альбом, тем более современной становилась обстановка. Сменялись города, интерьеры, время суток, лица. Только одно лицо оставалось неизменным. Лицо мужчины. Если верить датам на фотографиях, то он жил с начала 19 века до наших дней. Совершенно при этом не меняясь внешне. Я сидела и тупо смотрела на снимки. Это невозможно. Так не бывает в настоящей жизни. В книгах, кино – да, но не в жизни. В голову полезли бредовые идеи о дьявольском портрете, всякая вампирская чушь и даже метеорит с криптонитом. Но окончательно меня добила самая последняя фотография. На ней был изображен опять этот вечно молодой мужчина с младенцем на руках. А рядом… рядом с ними стояла наша с Евой мама.

Я с силой захлопнула альбом и отшвырнула его от себя в дальний угол. Судя по треску, он порвался. Некоторые фотографии выпали и рассыпались по полу, но мне было всё равно. Я схватила фонарь и помчалась вниз. Чуть не сломала себе шею, падая с лестницы, резко поднялась и побежала прочь из дома. Я остановилась, только когда врезалась в старый дуб, раскинувший свои ветви перед домом. Я обхватила его руками и стала дышать так часто, будто надеялась потерять сознание от преизбытка кислорода. В общем, не буду лукавить, я действительно не отказалась бы сейчас лежать где-нибудь в канаве без сознания и вида этих снимков перед глазами. Чертовщина какая-то. Это чушь! Ложь! Подделка! Этого быть не может. Ну, никак не может. Наверняка, у всего этого есть рациональное объяснение. Знаете, когда я читала романчики про вампиров, влюблявшихся в молодых девушек, или смотрела подобные сериалы, я всегда представляла себя на месте героини. Мне нравилась её жизнь, нравилась мистика. Я завидовала и страстно желала занять её место. Но сейчас… сейчас я боялась, что нечто подобное может произойти со мной. Я не хотела ничего странного и необычного в своей жизни. Я просто хотела успокоиться, побыть наедине с собой и поплакать об умершей сестре. А всякие таинственные мужчины, не стареющие на протяжении веков, пускай убираются обратно в книжки и экраны телевизоров.

Нащупав рукой свой мобильник, я набрала на нём номер Ала и уставилась на дом.

Ал поднял трубку уж через два гудка, будто ждал звонка.

- Лили? Неужели ты передумала? Или уже успела переспать со всеми и пришла моя очередь?

- Мне нужна твоя помощь. Мне кажется, я схожу с ума.

Не знаю, что уж такого Ал услышал в моём голосе, но весь юмор из него испарился за долю секунды.

- Говори адрес сейчас же.

Я произнесла адрес, объяснила, как проехать и снова замолчала. Я не повесила трубку, не отключилась от разговора, я просто молчала, продолжая смотреть на маленькое окошко, за которым скрывался чердак.

- Я скоро приеду. Жди меня.

Старый автобус подскакивал на каждой кочке, заставляя меня клацать зубами и трястись вместе с ним. Внутри было жарко и ужасно душно, не смотря на то, что все окна были открыты. Водитель был хмурый пожилой мужчина, он ругался на каждого, кто пытался его обогнать или сигналил ему в спину. Я воткнула наушники и включила музыку погромче, чтобы его не слышать, но по его губам можно было понять многое. Я устыдилась тому, что знаю так много бранных слов, раньше я об этом даже не задумывалась. До тех пор, пока не прочла прощальную записку моей сестры. « Постарайся каждый день делать что-нибудь, что поможет тебе стать лучше. День, не потраченный на самосовершенствование, - это день, потраченный впустую ». Сестра писала это, умирая, наверное, она знала, что говорит. От воспоминаний о сестре, у меня защемило сердце, и слёзы непрошено навернулись на глаза. Я отвернулась, позволяя лёгкому ветру высушить их, и прикусила губу, чтобы не расплакаться. Не время и не место. Вот доберусь до дома, там и наплачусь вдоволь. Ехала я к дому, который моя сестра купила себе за три месяца до смерти. Как раз тогда, когда узнала о том, что у неё рецидив рака головного мозга и что операция уже не поможет. Она написала нам с матерью прощальные письма, которые попросила свою сиделку отправить нам после того, как болезнь окончательно её добьёт. Я считала неправильным то, что она уехала от нас. Мы могли бы ей помочь, мы должны были ей помочь, но она не хотела, чтобы мы видели, как болезнь мучает её и убивает. Я запомнила её стройной бледной девушкой с мягкими волнами каштановых волос, спадающих на плечи, и удивительно тёплыми карими глазами миндалевидной формы. Она была настоящей красавицей, не то что я. Но я никогда не завидовала, я всегда только гордилась тем, что у меня есть такая старшая сестра. Умная и весёлая, добрая и открытая. Она всегда всем помогала, никогда не держала ни на кого зла. Даже обижаться она не умела. Мир многое потерял из-за её смерти. Я никак не могла понять, почему жизнь так несправедлива? Почему такие люди, как моя сестра умирают так рано, а множество ужасных преступников доживают до преклонных лет, не прекращая своих злодеяний? Наверное, я была не первым человеком, которого посещали такие мысли. И не первой, кто злился на жизнь и всех вокруг только из-за того, что они живы, а моя сестра нет. Мне ещё только предстояло научиться жить с этим горем. Но я не была уверена, что смогу с этим справиться.

Очередная кочка вывела меня из раздумий и заставила посмотреть в окно. Мы ехали по просёлочной дороге, неровной и пыльной. Слева от нас было огромное зелёное поле. Чуть подальше за ним начинались холмы, такие же зелёные. Справа было маковое поле, напоминавшее огромное красное море, колыхавшееся на ветру волнами, как самая настоящая вода. Я начинала понимать, почему моя сестра выбрала себе это место. Невероятно красиво. Нужно будет прийти сюда с фотоаппаратом. Будет, что показать в университете после каникул. Неожиданно автобус остановился, да так, что я чуть не расшибла себе нос о спинку впереди стоящего сидения.

- Чёрт бы тебя побрал, - пробурчала я, глядя на водителя.

- Приехали, - выкрикнул он и сплюнул в окно.

Люди побрели к выходу, таща за собой тяжелые сумки с вещами. Один мужчина, лет сорока, предложил мне помощь, но я вежливо отказалась. Я не набирала много вещей, так как привыкла пользоваться только необходимым. Основную ценность моего скудного багажа представлял фотоаппарат, пара объективов к нему, ноутбук для обработки фотографий и связи с мамой по скайпу и кошелек с деньгами. Мама перед отъездом зашила мне самые крупные купюры в лифчик, опасаясь того, что кошелек в дороге могут украсть. Или я могу его потерять. Лифчик же, как надеялась моя мама, я потерять не должна. Выйдя из автобуса, я обнаружила себя на дряхлой остановке. Хотя от остановки, пожалуй, осталось одно лишь название да старая лавочка, покрытая потрескавшейся краской. Я достала клочок бумаги с адресом и побежала за женщиной, которая выходила вместе со мной.

- Простите! Вы мне не поможете?

Женщина оглянулась и одарила меня дружелюбной улыбкой. На вид ей было около 60 лет, доброе морщинистое лицо, светлые глаза и платок на голове, скрывающий седые волосы.

- Отчего же не помочь, деточка? Что у тебя?

- Вы знаете, где это находится? – я протянула ей бумажку.

- Знаю, милая, знаю, - женщина погрустнела, прочитав адрес, и снова посмотрела на меня, - сестра что ли?

- Я? – На миг я растерялась, не понимая вопроса, а затем до меня дошло, - Да, я сестра Евы. Меня зовут Лилит.

Женщина грустно улыбнулась и покивала головой.

- Хорошая была девушка, светлая, - да, это точно про мою сестру, - меня зовут Серафима. Я за ней ухаживала. Пошли, деточка, до дома проведу. Ты к нам надолго? Небось, за могилой-то поухаживать приехала?

- На лето приехала. Свежим воздухом подышать, с мыслями собраться. Ну и на могиле прибраться, конечно.

Серафима только покивала мне в ответ. Дальше мы шли молча. Дорожка была узкая, одна машина с трудом проедет, пыльная. Об асфальте в этой глуши, похоже, даже не слышали. Зато место было живописное. Поля да цветы. Подальше ещё и лес виднеется. А где-то должна быть и река. Нужно будет спросить у Серафимы попозже.

Серафима подвела меня к дому и улыбнулась.

- Вот твой дом. Здесь сестра твоя жила и умерла. Захочешь сходить на могилку, зайди ко мне. Я тебя проведу. Я живу в доме около церкви.

Серафима развернулась и ушла, а я так и осталась стоять около дома со своей сумкой, не решаясь войти внутрь. Снаружи дом выглядел вполне симпатично и уютно. Он был сложен из брёвен, как настоящая русская изба. Лестница в пять ступенек вела на веранду. На веранде стоял стол и три плетённых стула. На столе была вазочка с букетом цветов. Цветы были маленькие, сиреневые и свежие. Это удивило меня, ведь после смерти сестры я должна быть первой, кто посещает это место. Наверное, кто-то из жителей принес их сюда в память о сестре. Не удивлюсь, если узнаю, что хоронили её всей деревней, громко плача навзрыд. Ева умела притягивать людей. На веранду из дома выходило окно. Но оно было скрыто изнутри плотной тканью, поэтому я решила, что внутрь нужно всё же зайти. Я достала ключ, который мне прислала сестра в письме и вставила его в замочную скважину. Провернув, его два раза, я толкнула дверь и зашла в дом. Прямо передо мной была лестница, ведущая на второй этаж. У окна, которое как раз я и видела с веранды, стоял небольшой столик с круглой вязаной салфеткой на нём. Я поставила сумку рядом со столом и прошла в следующую комнату. Это оказалась небольшая гостиная. Уютный диванчик, очередной стол у него, небольшой телевизор и много книг. Очень много книг. Они были в шкафах, которые стояли по периметру комнаты, подпирая собой стены, словно древние атланты небосвод. Они лежали на полу высокими стопками, составляя высокие пыльные башни. Я была готова к тому, что увижу нечто подобное. Сестра очень любила читать. Мне стало жаль её - иметь рядом столько книг и не иметь времени, чтобы их все прочитать. Я бы не выдержала такого, я бы сожгла их все со слезами на глазах. Следующей комнатой оказалась кухня. Это было небольшой уютное помещение, совсем не подходящее под этот дом. Самая современная техника, блестящие покрытия, стальная раковина… Казалось, будто попадаешь в другой мир, входя на эту кухню из старенькой гостиной. Но и это я тоже мола объяснить. Ева любила готовить, поэтому решила не отказывать себе в удовольствии перед смертью. Ну, по крайней мере, я так думаю. Закончив осмотр первого этажа, я поднялась на второй. Передо мной предстал коридор со светильниками на стенах и парой пейзажей в рамах и три двери. На потолке я увидела люк и свисающую веревку, видимо, опускающую вниз лестницу. Чердак. Самое таинственное и мистическое место в каждом доме. Его я оставила на потом. Первая дверь оказалась гостевой спальней. Комната пустовала, кровать была не застелена, окна так же плотно закрыты тёмной тканью. Видимо, этой комнатой не пользовались. Следующая комната, как я и думала, была спальня сестры. Кровать, рядом тумбочка, снова ваза с цветами, правда, уже засохшими. Зеркало в раме, шкаф с книгами, письменный стол у окна, комол под зеркалом. На полу милый коврик из лоскутов, на стене снова картины, окно снова скрыто за тканью. Странно, что зеркало никто не завесил, в деревне ещё помнят всякие суеверия. Я присела на кровать и она уютно скрипнула подо мной. Только сейчас я поняла, как сильно устала в дороге. Я скинула кеды на пол и вытянулась на кровать в полный рост. Она была на пружинах, покрыта мягкой и пушистой периной. Очень удобно и по-домашнему. Я закрыла глаза и блаженная улыбка растянулась на моём лице. Сама того не замечая, я уснула. Поняла я это, только когда увидела сестру. Она сидела на краю кровати и улыбалась. Казалось, что она светится изнутри. Она не казалась больной, а напротив выглядела очень сильной и здоровой.

- Ева? Я тоже умерла и попала в Рай?

- Нет, Лилит, - улыбнулась сестра, - ты просто спишь.

Я сглотнула и прогнала непрошенные слёзы, протянула руки к сестре для объятий и уткнулась носом ей в шею, когда она легла рядом. Она не была тёплой и не была холодной, я не чувствовала прежней мягкости её тела, но и застывшей она тоже не была. Что-то в ней неуловимо изменилось, но я никак не могла понять, что именно. От неё теперь даже пахло иначе. Это был сильный, смелый запах, похожий на запах… темноты. Я не знала, как это объяснить иначе. На ум приходило именно слово «темнота».

- Ты стала другой, - проговорила я тоном обиженного ребёнка.

- Я умерла, Лилит. С этим ничего не поделаешь. Смерть меняет людей.

- Теперь ты приведение?

Я почувствовала, что сестра улыбается.

- Можно сказать и так.

- Ты в Раю? Тебе хорошо?

- Можно сказать и так, - снова повторила Ева.

Некоторое время мы лежали молча. Затем Ева, не говоря ни слова, поднялась и села на кровати. Она погладила меня по волосам и положила на тумбочку какую-то книжку.

- Прочитай, когда проснёшься.

Сестра поцеловала меня на прощание и ушла в темноту. Не знаю, сколько времени прошло, пока я спала. Но когда я проснулась, то не смогла увидеть даже собственные руки. Днём в комнате было хоть какое-то освещение, видимо свет просачивался в щели, или же ткань была не настолько плотной, какой показалась мне сначала. Но теперь на улице, видимо был уже вечер, поэтому в комнате была кромешная тьма. Я осторожно поднялась с кровати, опираясь на тумбочку. Я пошарила рукой по поверхности в поисках светильника, хотя не помнила, был ли он там. Я задела какой-то предмет рукой и он с грохотом оказался на полу.

- Чёрт…

Я решила подождать немного, чтобы дать себе успокоиться и глазам привыкнуть к темноте. Смутные очертания комода и зеркала помогли мне вспомнить, где входная дверь. Я на ощупь направилась в ту сторону и вышла в коридор, точно помня, что там на стенах висели светильники. Так и было. Включив свет, я вернула в комнату и отыскала выключатель на стене рядом с дверью. Когда включился свет, я посмотрела на пол рядом с тумбочкой и поняла, что именно я столкнула. Это была синяя книжка. Взяв её в руки, я села на кровать. Открыв её, я поняла, что это вовсе е книжка, а дневник. Личный дневник моей сестры. Тот самый, который она отдала мне во сне.

Некоторое время я сидела, переваривая информацию и уставившись в первую страницу дневника. Ровным аккуратным почерком сестры там было выведено слово «Дневник», а ниже были написаны её имя и фамилия. В центре страницы более мелкими буквами была выведена строчка «Все мы бредём во тьме только с одной целью – в поисках света». Я не знала, принадлежала ли эта строчка кому-то из великих, взяла ли Ева её у кого-то из писателей или актёров или же вовсе придумала сама… но я никогда бы не подумала, что сестра имеет именно такое отношение к жизни. Уж её-то жизнь всегда казалась мне яркой и светлой, в отличие от моей. Это я всегда была плохой девочкой в нашей семье, это я всегда была полным разочарованием для родителей. Это я первой попробовала алкоголь на заднем дворе школы, это я связалась с плохой компанией и употребляла наркотики в шумных клубах, это я выкуривала пачку сигарет в день и часто просыпалась в квартире абсолютно незнакомого мне парня. А иногда и девушки. Но это уже другая история.

Я пыталась вспомнить, лежал ли дневник на тумбочке, когда я вошла в комнату. Я бы заметила его сразу. Но, видимо, я не заметила. Потому что другого объяснения я найти не могла. Поэтому я покачала головой, чтобы окончательно отогнать сон, отложила дневник в сторону и сорвала ткань с окна. Хватит этого затворничества. Пора впустить в этот дом новую жизнь. Ну или хотя бы немного света.