Не знаю, сколько прошло времени, но Ал нашёл меня под тем же деревом. Наверное, я просидела там всю ночь. Ал сел передо мной на корточки и долго смотрел.
- Что-то не так? – спросила я, прерывая наше молчание.
- У тебя трава в волосах.
- Правда? – я провела руками по волосам, чтобы стряхнуть траву, но ничего не нащупала.
Тогда Ал протянул руку и вытащил травинки из-за моего уха.
-Ты тут всю ночь сидела?
- Нет. Да. То есть, не знаю. А сколько сейчас времени?
- Десять утра.
Я посмотрела на него, не веря своим глазам. На этом чертовом автобусе я ехала чуть больше суток, а он казался здесь через десять часов.
- Ты нарушал правила дорожного движения?
- Да, как и всегда.
Я кивнула и отвела глаза в сторону. Он быстро ехал. Очень быстро ехал.
- Ты мог попасть в аварию.
- Детка, что я вижу? Тебе не всё равно? – Ал улыбнулся и сел на землю.
- Я просто констатирую факт.
Он поднял руки, показывая, что сдаётся.
- Ок. Да, я превышал скорость, пересекал сплошные и, наверное, вызвал ненависть не одного водителя. И вот я здесь, потому что, когда ты звонила, говорила очень напуганным голосом. И теперь я хочу спросить, что произошло?
- Только не кричи на меня, ладно? И не бей. Но ты должен посмотреть на это и сказать мне, что ты тоже это видишь.
- Пойдём. Посмотрим.
Он поднялся на ноги и помог мне встать, подав руку. Мы вместе прошли на веранду, но я остановилась у двери, не торопясь войти. Как будто, если бы я снова оказалась внутри, всё оказалось бы правдой. А так… это мог быть просто сон. Ал кивнул на бутылку, стоящую на столе.
- Ты пила вчера?
Я подошла к столу и взяла бутылку в руку. Она была открыта и начата, но пустовала всего на треть.
- Не так много. Ладно, пойдём.
Я провела его на второй этаж, дёрнула за шнурок и опустила лестницу. Затем медленно поднялась и вспомнила, что забыла фонарь.
- Ал, я фонарь забыла. Тут ни черта не видно.
- У меня телефон есть, в нём фонарик. Пропусти.
Я подвинулась, уступая ему место. Он включил свой фонарик и посмотрел на меня.
- И что? Ты испугалась старого чердака? Или, может, всё же покажешь то, что хотела?
Я сердито нахмурила брови и ткнула его кулаком в бок. Он только хмыкнул. Я медленно прошла в тот угол, в который, как мне казалось, забросила альбом. Но его там не оказалось. Я осмотрела другие углы, но альбома нигде не было. Я стала на четвереньки и начала заглядывать под стеллажи.
- Его здесь нет!
- Кого? Гремлина?
- Да пошёл ты! - Я кинула в него какой-то старой тряпкой, но не попала.
- Альбом. Тут был такой старинный кожаный альбом с фотографиями.
- Вот этот? – Ал ткнул пальцем в направлении одного из стеллажей.
Я встала и подошла к нему. Альбом лежал на полке. Той самой, с которой я его вчера и взяла. Я осмотрела его, он был целым, хотя я точно помнила, что порвала его, кидая. И фотографии были на месте. Ни одного пустого окошка.
- Чертовщина какая-то…
- Что такое, Лили?
- Пошли вниз. Посмотришь на него при свете.
Мы спустились и прошли в гостиную. Ал сел на диван, я рядом. Он взял альбом в руки и внимательно просмотрел его. Последнюю фотографию он держал в руках дольше остальных.
- Эта женщина… она напоминает мне…
- Мою мать, - закончила я за него.
- Да. Точно. Вот только этого красавца я рядом с ней никогда не видел. Это твой отец?
- Нет. Ты прекрасно знаешь, как выглядит мой отец. И он второй муж мамы, Еву она родила от другого.
- Ты думаешь, что эта милая крошка у него на руках – твоя старшая сестра?
- Возможно. Я действительно думаю, что это может быть отец Евы. Тот самый загадочный мужчина, с которым мама была по-настоящему счастлива. От которого она родила свою прекрасную дочь.
Под конец фразы я подняла глаза к потолку и фыркнула. Ал посмотрел на меня как-то странно.
- От другого своего мужчины она родила вторую свою дочь. Не менее прекрасную, между прочим.
- Ой, брось свои дешёвые подкаты. Больше со мной это не сработает.
- Ок. Я придумаю что-нибудь получше.
- Не напрягайся, - я поднялась и пошла в сторону кухни, - пить будешь?
- Я бы поел.
- У меня есть замороженная пицца.
Ал покачал головой и усмехнулся. Затем поднялся и прошёл мимо меня к холодильнику.
- Ого-го. Вот это кухня. Прямо как на картинке в рекламном каталоге.
- Ева любила готовить. Кухня была её любимым местом в квартире.
- Видимо, здесь это не изменилось. У тебя тут, между прочим, есть яйца и молоко. Если найдём муку, можем приготовить яблочный пирог.
- А у меня есть яблоки?
Ал повернулся ко мне и посмотрел как на идиотку.
- У тебя яблоня перед домом растёт. Ты что, не видела?
Я покачала головой. Действительно, как это я упустила из вида яблоню? Для фотографа я слишком не внимательная.
- Ты кошмарная женщина. Уходи с кухни и принеси мне яблок.
Я пожала плечами и поплелась на улицу. Неумение готовить – ещё один мой недостаток. Я не просто не умела готовить, я, к тому же, ещё и не любила это делать и даже никогда не хотела научиться. А вот то, что Ал знал, что такое мука и с чем её едят, стало для меня настоящим откровением. Похоже, он не так уж безнадёжен, если сможет когда-нибудь остановиться на ком-нибудь одном. Перед домом действительно росла яблоня. А рядом с ней стояла высокая деревянная лестница. Я подошла к лестнице и проверила, твёрдо ли она стоит. Когда-то в детстве я свалилась с дерева и сломала руку.Помню, как меня под руки привели домой две девочки, которые были на дереве вместе со мной. Я плакала, рука в кисти выгибалась под невообразимым углом, лицо было сильно поцарапано, всё в грязи и крови. Папа позвонил на работу, чтобы отпроситься, а потом посмотрел на меня и спросил: «Ты что, залезла на дерево в новом спортивном костюме?» Затем я пошла в ванную, чтобы смыть грязь с лица. Но из-за царапин было очень больно. Я плакала, а в раковину стекала грязная вода, смешавшаяся с моей кровью. Затем мы сели в такси и поехали в больницу. Таксист даже денег с нас не взял, хороший попался мужчина. В больнице мне сделали рентген. И помню, как папа сказал, чтобы я постаралась не кричать. Но я закричала, когда руку положили на стол, неудобно вывернув. Я чувствовала, что не справилась с заданием, что разочаровала отца. И от этого плакала ещё больше. Пришлось делать операцию и лежать дней десять в больнице. А затем в школе одноклассники исписали мне весь гипс пожеланиями и приятными надписями. Но родители не разрешили мне оставить его дома. И гипс так и остался лежать где-то в больнице. Воспоминание пронеслось в голове за какие-то секунды, я даже не заметила, что забралась уже достаточно высоко по лестнице, чтобы дотянуться до яблок. Интересно, сколько ему нужно для этого дурацкого пирога? Я срывала яблоко за яблоком и складывала их футболку, придерживая её край одной рукой. Когда яблоки перестали помещаться, я аккуратно спустилась и вернулась на кухню. Ал стоял у стола и взбалтывал тесто вилкой. Выглядел он презабавно.
- Принесла? Отлично. Мой их и чисть.
- Да, шеф, - пробормотала я и поплелась к раковине.
Став рядом с Алом, я принялась за чистку яблок. Ал выдал для мне для этого странного вида приспособление, больше похожее на бритву.
- Нормального ножа нет?
- Есть. Но этим реально удобнее. Нормальным ножом будешь резать.
Пока я нарезала яблоки, Ал включил духовой шкаф и достал сковороду. Затем он налил в неё подсолнечного масла и вылил часть теста. Я высыпала в сковороду кусочки яблок, а Ал залил всё это дело оставшимся тестом. Затем поставил в духовку и повернулся ко мне с улыбкой на лице.
- Через 15 минут будет готово.
- Замечательно. Пицца была бы готова уже давно.
- Ты неисправима.
Ал налил в чайник воды, нажал кнопку на ручке и принялся искать что-то в ящиках.
- Где у тебя чай? Или кофе?
- Вторая дверца слева. Чашки там же.
Ал поставил на стол передо мной две чашки и закинул в них пакетики с чаем. Чай был мой любимый. Фруктовый, душистый, в пирамидках. Ева тоже его любила, только не с фруктами, а с чабрецом. Ни Ал, ни я не любили сладкий чай, поэтому сахар никому не понадобился. Внезапный стук в дверь заставил меня подскочить на месте и чуть не свалиться со стула.
- Ты кого-то ждёшь? – Ал выглядел слегка обеспокоенным.
- Я тут никого не знаю, конечно, я никого не жду.
- Хочешь, я открою?
- Не надо. Следи за своим пирогом.
Я прошла к двери и выглянула в окно, что посмотреть, кто пришёл. На пороге стояла Серафима, моя недавняя проводница. В руках у неё было несколько банок разного цвета, а рядом стоял высокий молодой парень с соломенного цвета волосами. Я пригладила свои не расчёсанные патлы рукой, натянула на лицо самую дружелюбную улыбку и открыла дверь.
- Привет, Лилит. Не разбудила?
- Здравствуйте, Серафима. Нет, не разбудили. Что-то случилось?
- Что? Нет, нет. Решила зайти по-соседски, варенья вот с мёдом принесла.
- Варенье – это хорошо, проходите. Мы как раз чай только собрались пить. Пирог вот поджидаем.
Серафима прошла в дом и направилась сразу на кухню, парень же слегка замялся у порога, но затем улыбнулся и протянул мне руку.
- Я Матвей. Внук Серафимы.
- Приятно познакомиться, я Лилит. Проходи в дом.
Когда мы с Матвеем прошли на кухню, Серафима и Ал уже доставали пирог из духовки и общались так, словно были знакомы долгие годы.
- Я думала, что ты приехала одна.
- Так и было. Ал приехал сегодня утром.
Матвей пожал руку Алу и устроился на одном из стульев. Серафима и Ал накрыли на стол, заварили всем чай и сели рядом с Матвеем. Я выбрала место рядом с алом напротив Матвея. Серафима сидела рядом с внуком. Все взяли себе по куску пирога и на некоторое время на кухне слышались только звуки жующих ртов.
- Ну, как вы, ребята, устроились?
- Всё хорошо. Дом очень уютный. Понимаю, почему Ева решила здесь спрятаться от всех нас.
При упоминании о Еве Матвей как-то резко погрустнел. Он опустил лицо и стал жевать в два раза тщательнее. Серафима кинула взгляд на внука, но ничего не сказала.
- Готова навестить сестру? – Спросила она, глядя на меня.
Я не была уверена, что готова, поэтому с ответом медлила. Внезапно я почувствовала, как под столом Ал сжал рукой моё колено. Я кивнула и проглотила последний кусок.
- Да, конечно.
- Ну, и хорошо. Мы с Матвеем вас проводим. Сами вы вряд ли найдёте.
- Хорошо, только посуду помою, если все уже закончили.
Все вышли в гостиную и стали о чём-то разговаривать. Точнее, говорили Ал и Серафима, а Матвей молча стоял у окна. Мне казалось, я знаю, кто приносит цветы моей сестре. Я довольно быстро перемыла всю посуду, вытерла крошки со стола и убрала пирог в холодильник. Если этого достаточно, чтобы навестить могилу сестры и уговорить себя поверить, что она действительно мертва, то я готова.
Из дома все вышли в молчании. Я закрыла дверь и положила ключ в карман шорт. Серафима уверенно повела нас со двора по дороге в сторону остановки. Вообще-то я плохо ориентируюсь на местности, учительница по географии в школе говорила, что у меня пространственный кретинизм, но это направление я помнила. До остановки мы не дошли. Свернули по развилке гораздо раньше и стали удаляться всё дальше от деревни. Когда перед нами возникло маковое поле, я пожалела, что не взяла фотоаппарат. Какой из меня фотограф, чёрт возьми, если я упускаю подобные моменты? Когда поле закончилось, мы увидели металлическую ограду, а за ней деревья и нестройные ряды надгробий, рядом с которыми были установлены столики с скамейки. На городских кладбищах принято огораживать каждую могилу отдельной оградой. Некоторые даже выстраивают склепы, а затем огораживают уже их. Здесь ничего подобного не было. Трудно было понять, где начинается одна могила и заканчивается другая. Это словно братское захоронение, только с отдельным камнем для каждого имени. Серафима провела нас по тропинке в самый конец кладбища. Здесь почти не было могил, а через несколько метров уже начинался лес. Когда я увидела сравнительно свежую землю и новый памятник, я остановилась. Я не могла заставить себя сдвинуться с места даже на пару сантиметров.
Когда я говорила, что готова, я врала. Ни черта я не готова. Я до сих пор не могу поверить, что моей сестры больше нет в живых. А это… это не её могила! Это розыгрыш, подстава, сон… Ал тронул меня за плечо, но я отдёрнула его и подошла ближе. На памятнике была фотография Евы. Кажется, с выпускного. На голове диадема, волосы свободно струятся по плечам и груди, белое платье… Сестра была очень красивой. И камню этого не испортить. Я не обратила внимания на скамейку и села прямо на землю. Смотря ей в глаза, я перебирала землю пальцами, не замечая, что уже плачу. Беззвучные стоны вырывались у меня из груди, а сердце сжималось так, словно кто-то его схватил, намереваясь вырвать. Слёзы текли по щекам и щекотали нос. Я хотела его почесать, но обнаружила, что руки испачканы. Нос чесался ужасно, а я всё продолжала плакать. Наконец, не выдержав, я проговорила:
- Ал, подсядь, пожалуйста.
В ту же секунду заботливый парень оказался рядом. Он обнял меня за плечи и притянул к себе, поглаживая рукой по спине. Он думал, что мне нужна забота и тепло, мне же нужно было совсем другое.
- Почеши мне нос, а то у меня руки грязные.
Ал посмотрел на меня долгим и странным взглядом, но потом всё же выполнил мою просьбу. Сделав это, он поднялся и отошёл в сторону, отвернувшись от меня и от могилы моей сестры. Серафима подала мне платок. А Матвей… Матвей смотрел на фотографию Евы, не отрывая мучительного взгляда. Было ясно, что он её любил. Возможно так же сильно, как и я. А может даже больше.
- Дорогу ты запомни, я больше не буду сюда приходить, - внезапно произнесла Серафима.
Я посмотрела на неё и кивнула. Бабушка развернулась и пошла прочь с кладбища. Мне было непонятно, почему она больше не хочет навещать мою сестру, но спрашивать не было сил. Это сделал за меня Ал.
- Что это значит? Почему твоя бабка не придёт больше?
- Она со странностями, как и все, кто здесь живёт, - ответил Матвей.
- И ты? – спросила я.
- Я переехал сюда год назад. Я ещё не стал таким, как они, - с грустной улыбкой произнёс Ал.
- Ты так говоришь, будто они зомби.
- Нет, не зомби. Просто они все думают, что знают что-то такое, о чём посторонним знать нельзя.
- Что за бред? – Ал сел на скамейку, и Матвей присел рядом с ним.
- Это и правда бред. Оглянись назад, видишь ограду?
Я оглянулась и только сейчас поняла, что ограда закончилась за несколько метров до того места, где была похоронена сестра.
- Почему они похоронили её за пределами кладбища? Она не самоубийца и не преступница!
- Она проклята. Так они говорят. И никто из них больше и близко не подойдёт к этой могиле.
Я оглянулась по сторонам и обнаружила ещё пять могил, находящихся за оградой.
- А они? Тоже прокляты?
- Не все. Вот тот – повесился, та – не была крещённой и считалась ведьмой, те двое – утопились. А вот тот, - Матвей показал в сторону могилы, находящейся ближе всего к моей сестре, - тоже проклят.
- Поэтому они оба похоронены в отдалении от остальных? Моя сестра хуже ведьмы и суицидников?
Матвея будто ударили. Он изменился в лице и сильно ссутулился.
- Твоя сестра лучше всех, кого я когда-либо знал. Во всём виноват этот чёртовАльварес!
Матвей ударил кулаком по столу и умчался вслед за Серафимой, оставив нас с Алом сидеть и пялиться друг на друга в недоумении.
- Этот чёртов кто?