Я все слизывала, и слизывала масло с его члена.
— Вот это кайф, пупсик ты мой, — стонал Колька.
Я взяла с тарелки еще один бутерброд, который сделала нам на завтрак, и стала размазывать масло по члену Кольки. Потом, я обмазала сливочным маслом его яйца, просунула свою голову между его ног, и коснулась кончиком языка, его яиц. Я ласкала его язычком, пока он мастурбировал.
— Крошка, возьми в ротик, — попросил Колька.
Я вылезла из-под него, и улыбнулась.
— А что мне за это будет? — спросила я.
Колька нахмурился, и, подумав немного, сказал:
— Папочка кончит в тебя. А через девять месяцев, ты отблагодаришь папочку.
— Хм, это любопытное предложение. Но, я не поняла, в чем мой интерес?
Я уже знала, что подобные разговоры, заводят Кольку. Об этом мне как-то поведала Катька, после двух бутылок пива.
— Ну, а чего б тебе хотелось? — спросил Колька.
Я похотливо улыбнулась. Катька рассказала мне, что её муж любит этаких непреступных недотрог, которые, впрочем, очень скоро ломаются, и отдаются ему.
— Ну, знаешь, — сказала я. — Я, конечно, люблю доставлять удовольствие, но иногда, я еще и люблю получать удовольствие.
— А что для тебя удовольствие?
— Ну, тебе ведь понравилось, когда я тебе лизала? — спросила я.
— О, ну еще бы! Так как ты, мне еще никто не лизал.
— А как же Катька, — спросила я. — Неужели она не делала ничего подобного?
Колька замялся, было видно, что он растерялся. Значит, Катька подобного не делала, и лишь со мной он познал это наслаждение. В коридоре вновь зазвонил телефон. Ну, вот, помяни черта. Наверняка опять Катька звонит. Я пообещала Кольке, что скоро вернусь, и вышла в коридор. Взглянув на определитель, поняла, звонила опять Катька.
Я сняла трубку.
— Алло!
— Алло, — ответила Катька на том конце. — Привет, Анка, извращенная ты лесбиянка. Как там мой жеребец поживает? Он тебе уже засадил, или как?
— А с каких это пор, я стала для тебя лесбиянкой? — удивилась я.
— О, ну помнишь, в школе, на выпускной, мы с тобой…
— Ладно, ты что-то хотела? — прервала я Катьку.
Вообще в школе ничего такого не было. Просто на выпускном балу, мы немного перебрали спиртного, зашли в туалет, и пососали пальцы друг у друга. Вот и все. И чего это Катька об этом вспомнила?
— Да я ж и звоню, чтоб узнать, как там у вас?
— Знаешь подруга, если через каждые пять минут нас отвлекать, в ближайшие десять лет не видать тебе детей. Ладно, — примирительно сказала я. — Как там мои поживают?
— Все окей, — сказала Катька. — Ладно, Анька, буду бежать. Еще созвонимся. Пусть там Колька, засадит тебе поглубже.
Она повесила трубку. Я оглянулась, и от неожиданности вздрогнула.
Передо мной стоял Колька, а я даже не заметила, как он подошел.
— Ты меня напугал, — сказала я.
— Ань, я должен тебе кое в чем признаться, — сказал он. — Я тут слышал, что ты говорила Катьке… В общем, это не случайность, что она не может залететь от меня… Я тайно даю ей противозачаточные.
Я была в шоке. Если они с Катькой могут иметь детей, на фиг, скажите, пожалуйста, я тут напрягаюсь? Ведь суть нашего обмена, была в моем оплодотворении. Я сдаю в аренду Сашку с Ликой, Катьке. А она мне своего мужа, который заляпает по-быстрому мне малого, для которого я буду суррогатной матерью.
А теперь выходит что, он просто давал ей противозачаточные.
— Как, черт возьми, это понимать? — спросила я. — Ты меня тут дерешь, потому что, якобы, Катька не может залететь. А теперь выясняется, что ты не хочешь, чтоб она залетела. И что это значит?
— Ань, я все объясню тебе. Ты только не сердись!
— Ты, уж постарайся. А я сама решу, как мне себя вести.
— Понимаешь, моя жена, она не возбуждает меня. Вообще. Я имитирую оргазм. Я не хочу заводить настоящую семью с женщиной, которую не люблю.
— Тогда, какого черта, ты на ней женился?
— Ну… тогда она была довольно состоятельной бабенкой.
Понятно, значит Колька очередной альфонс. И почему мне не везет с мужиками? Может Катька права, и мне следует стать лесбиянкой?
— Ты не расскажешь Катьке? — спросил Колька.
Конечно, она моя подруга. И по сути дела, я должна была б её просветить, что с Колькой, дети ей не светят. Но, должна признать, мне давно не было так хорошо, как за это время обмена. Я дважды была замужем. Оба раза неудачно. Лишь пару утешений оставалось со мной, после того, как мои мужья, меня бросили. Сашка, и Лика.
— Нет, блин, я тебя не сдам, — сказала я, и указательным пальцем правой руки, стукнула Кольку по члену.
— Продолжим? — спросила я, и сама удивилась.
До этого инициативу проявлял только Колька.
— А как же, — с восторгом согласился Коля. — Ты хотела мне как раз рассказать, что тебя заводит?
— Это, лучше показать.
Я сняла с себя юбку, затем трусики. Трусики я бросила Кольке в лицо, это была моя маленькая месть, за обман моей подруги. Он встал на колени, и, не поднимая с пола трусиков, как пес, стал их с жадностью нюхать. Я села возле него, и приблизила его голову к своей груди.
— Ласкай, — приказала я.
Он стал слюнявить языком мои набухшие соски. Но, в конце концов, он хотел узнать, что мне доставляет удовольствие, или нет? А удовольствие я получаю от доминирования. Я всегда и во всем хочу быть первая, и сверху. Иногда и то, и другое, одновременно.
— Ласкай! Ласкай, не останавливайся!
Делать остановки Коля и не думал. Его язык работал вокруг моих набухших сосков. Не смотря на то, что Колька только что признался мне в своем предательстве, мне было хорошо. Возможно, это было связанно с его признанием. Он хотел меня больше чем Катьку. А значит, я опять оказалась первой. Я отстранилась от лижущего меня Кольки, повернулась к нему спиной, и встала на четвереньки, так, что мой зад, практически уперся ему в нос.
— Полижи, — сказала я. — Я хочу почувствовать твой язык в своей жопе.
Некоторое время, Колька просто сидел на полу, не зная, что ему делать.
— Ну, же. Лижи, пес. Доставь мне удовольствие. И я позволю тебе войти в меня.
Коля приблизил лицо к моей заднице, и просунул туда язык. Высунул. Затем, опять засунул. И опять высунул.
— Это ж тебе не член! — возмущенно сказала я. — Лижи, а не тычь!
Он повиновался. Хотя выбора у него не было. Он засунул язык мне в попу, и стал лизать. Вверх-вниз. Вверх-вниз, двигался его язычок. Затем, он просунул руку мне между ног, пытаясь, дотянутся до моих грудей. Я чуть отстранилась вперед, чтоб у него ничего не вышло.
— Не, — строго сказала я. — Сначала, лизать.
И я вновь ощутила его язычок в своей заднице. На этот раз, он засовывал его глубже, до упора. Мне, почему-то стало щекотно, и я засмеялась.
— Вот, так, — сказала я. — Давай, еще чуть-чуть. Еще немножко…
Колька едва не довел меня до оргазма, своим язычком. Но, тут я вспомнила, что обещала ему войти в меня.
— Ладно, хватит, — сказала я.
Я чувствовала, что вот-вот кончу. Чтоб как-то оттянуть этот процесс, я развернулась, и что было сил, залепила Кольке звонкую пощечину.
— Ты что, сдурела, дурра? — ошарашено спросил он, держась за покрасневшую щеку.
Пощечина помогла. Оргазм отступил. Но, пришла достойная замена ему. Мне вдруг стало так весело, как не было еще никогда. Я начала смеяться как ненормальная.
— Бля, да ты и правда, сдурела.
А я продолжала ржать с него, с себя, да и вообще, с этой ситуации.
— Ладно, теперь… можешь в… попу меня, — сквозь смех выдавила я.
Он вошел в меня грубо, и я поняла, это его месть за пощечину. Второй его вход, был еще грубей. Но, скоро он перестал злиться, и имел меня более в ласковой форме. Колька не мог долго злиться. Он недолго меня пялил. Оргазм наступил достаточно быстро. Мы кончили почти одновременно. Колька кончил прямо в меня.
Далее, у нас был обычный день, как и у всех. Магазины, покупки, и прочее. Вечером, перед сном, мы вновь трахались. Но, уже без извращений. Обычный секс под одеялом. Он аккуратно засовывал мне свой член, а я стонала в такт его входам. И вновь его сперма оказалась во мне. После секса, мы довольно быстро уснули. В 10:40 утра, следующего дня, мне вернули Сашку и Лику, а я соответственно, вернула Колю подруге.
Я так и не рассказала Катьке, о том, что Колька тайно давал ей противозачаточные. Да и не было в этом смысла. Я так и не забеременела. А значит, дело было в самом Кольке, а не в противозачаточных, и уж точно не во мне.

#истории #история #рассказы #рассказ #семья #эротика #секс

ну ничего я симпатичная

я хотела питерца но с моей любовью нашла общий язычок

мне говорят — язычок у тебя остренький, как игла,
и любому недругу дашь отпор.
почему себя ты не сберегла?
прошляпила свою душу.
почему до тебя добрался неопытный вор-домушник,
и тебя до нутра всю распотрошил.

говорю — не заметила за собой души,
у меня пустота, а в ней витают слова да созвучия,
и меня ничего не гложет, не мучает,
ничего меня не страшит.

говорят мне — ты посмотри на себя, полыхаешь ведь, как пожар,
да тебя увидеть и после — бежать, бежать!
никакой к тебе жалости, ходишь по острию ножа,
себя не жалея, строчки варишь, как ведьма в котле.

отвечаю им — я выбираю тлеть.
просто нравится быть ничем, ничей, ниоткуда,
и никуда — как учил Будда, —
и как учил Иисус — предпочту за грехи ваши быть распята.
это лучше, чем ежемесячная зарплата,
приличный вид,
очки в роговой оправе, улыбка шире самого рта.

говорю — нигде у меня, слышите? не болит,
потому что я и есть пустота.

ухмыляются, черт с тобой девочка, поживи еще, повоюй,
все равно дождешься свой отпускной июль,
соберешь шмотки, поедешь в Сочи,
там тебе голову вскружит мальчик,
позабудешь разом все свои строчки,
задрожат иссохшие твои кости,
наконец-то выплеснет всю тебя вовне.

а я говорю — да бросьте вы.

дожидаюсь ночи.

и сижу

в немыслимой

тишине.

Одушевление землян

Когда начинаешь задавать вопросы, приходят ответы. Так, в 1993 году, когда я задалась вопросом: «Что происходит на Луне?», словно некто невидимый стал прокручивать передо мной сюжет, который самой бы мне и в голову не пришёл.

…Под чёрным бархатным небом стоял высокий ангар с прозрачными круглыми стенами. Изнутри он освещался ровным флюоресцирующим светом. Овальный свод переходил в узкую горловину — проход, соединяющий ангар с другим помещением. Здание напоминало гигантскую медицинскую колбу, внутри которой двигались, как гномики, существа в белых комбинезонах.

В глубине зала вздымалось громоздкое сооружение — то ли ваза, то ли подсвечник, — сделанное из серебристого металла с узором из переплетающихся листьев, жгутов, треугольных зубчиков. На ножке вазы выделялся знак в виде прописной буквы «Т» — она, как и орнамент, явно имела какой-то мистический смысл.

Вдруг внутри вазы что-то заискрилось; фигурки в белом забегали, как муравьи. Появился язычок пламени, ярко-оранжевый, с красной кромкой. Он разгорался, брызгал вспышками, слепя до рези в глазах, как при сварке. Прошли секунды, и в чаше, полыхнув, вдруг выросло огромное золотистое яйцо. Оно плотно село в чашу, освещая сиянием всё вокруг.

— Это душа! Мы создаём человеческую душу! — объяснил некто в белом комбинезоне, возникнув непонятно откуда. — Очень сложный эксперимент.

Он вежливо подал мне руку, и я оказалась у самого подножия чаши. Меня повели в большой зал, где нас ожидали «люди» в таких же белых комбинезонах. Вблизи они выглядели иначе: удивлял их высокий — больше двух метров — рост, кожа неестественная, матовая, с неживым голубовато-белым отливом. При движении тел чувствовалась их хрупкость, словно они присутствовали здесь «наполовину», лишь в виде фантомов, а их основное тело находилось где-то в другом месте.

— Вы создаёте души? Для кого? -удивилась я. Лицо, почти человеческое, вдруг раздвоилось и поплыло, как сигаретный дым, меняя очертания. Собеседник уклонялся от ответа.

— Это души для людей, — всё-таки услышала я. — Мы внедряем их в тела землян. У нас их большой запас. Мы вставляем душу и отправляем тело обратно на землю. После чего это уже наши люди. Сложность в том, что каждая душа требует особого творения.

— Но разве вы вправе творить душу? Разве вы боги?! — раздосадованно спросила я.

— Мы — между богами и людьми. Мы создаём матрицу души.

— Как же живут люди с искусственной душой?

— Они не живут в обычном для вас смысле. Они даже не люди, хотя их тело человеческое. Они, как солдаты, делают, что им приказывают. Ты не сможешь понять то, что видела, ещё не время. Но можешь рассказать об этом. Поэтому ты здесь.

Золотое яйцо-душа на серебристой подножке щедро источало пылающий огонь: чью-то душу только что сотворили в космической лаборатории и готовили к внедрению в тело как инопланетный чип.

«Не по-человечески это!» — успела подумать я, и… мерцающий свет вдруг погас, видение исчезло, а с ним и стеклянные стены, и волшебная ваза, и золотое яйцо… Что же я видела? И при чём туг Луна?

(с)