Rosy Affair

И ты его встретишь: в тесном вагоне метро,
позднем трамвае или на дне рожденье.
Ты нервно поправишь платье/очки/пальто,
как повелось, не веря в свое везенье.

Его ты увидишь на шумном концерте в толпе,
ночью в кафе на безлюдном почти вокзале.
Он улыбнется. Да, глупая, точно тебе!
Счастье случается! Разве тебе не сказали?

И он непременно расскажет, что очень ждал
вот именно этой случайной нелепой встречи.
И будет прекрасным зловонный ночной вокзал,
маршрутка, кафе и твои белоснежные плечи.

А он так смеется, ТАК смотрит и говорит…
и кажется, что он судьбою к тебе приложен.
Ты вся рассыпаешься, что-то внутри кипит
и рвется наружу ознобом по светлой коже.

И ты его встретишь. Ты будешь его читать
на всяких витринах, глазах, проездных билетах.
Знай, если когда-то тебе позабыли сказать:
Счастье бывает. Достаточно верить в это!

Я в глазах утону…Можно?
Ведь в глазах утонуть…счастье.
Я люблю тебя очень…Ладно?
Подойду и скажу: "Здравствуй! "
Нет, это не просто…трудно,
Очень трудно любить…Веришь?
Подойду я к обрыву…Страшно.
Падать буду - поймаешь…Успеешь?
А если уедешь…Напишешь?
Только мне без тебя… плохо!
Я хочу быть с тобой… Слышишь?
Ни минуты, ни месяц… долго!
Очень долго, всегда… Понимаешь?
Значит вместе, везде… Как друзья!
Я ответить боюсь… Знаешь?
Ты ответь мне молча…глазами.
Если "да", то тебе… обещаю,
Что со мною ты счастлив будешь.
Если "нет", то тогда… умоляю
Не убивай меня взглядом… Колючим

Пусть любить не умеешь… душою!
Помни хоть немного… помни.
Я люблю тебя очень…можно?
Даже если нельзя… Буду!!!!

снова лирический бред.
снова о тебе.
только тут уж ничего не попишешь.
и ничерта ты не хочешь делать,
а я ничего не хочу понимать.
а боль зеленкой не заглушить.
не перевязать.
в больнице на меня посмотрят, повздыхают,
выпишут что-то для слабых нервов.
я себя тут чувствую как шнурок в рамочке с цветочком.
не на своем я месте.
без тебя, конечно, любое место не мое.
пустое, песочное.
ты можешь получить очень много тепла от кого угодно в любое время.
и я тут для тебя, к сожалению, совсем не особенная.

ты смеешься не мне. а кому-то, кто чуть важней,
чуть нежней, и теплее дышит в ключицу,
кто немного умней,
кого ты назовешь своей..
всех попутных ветров. постарайся мне чаще сниться.

допуск к себе людей на
слишком близкое
расстояние кончается
болью. Поэтому к черту
подобные затеи!

по утрам мне кричать, что вовсе не быть с тобой рядом
и хвататься за каждый миг, как за спасительный.
я замираю на обветренных тротуарах, как на последнем кругу ада,
потому что нет ничего больней и пронзительней.
утра режут мне веки лезвиями, если б имела волю - не просыпалась.
и так и сидишь, колени обняв, сонно моргая ресницами.
сколько бы я ни бежала и ни пыталась,
ты не хочешь переставать мне сниться.
и каждую ночь всё одно и то же, одно и тоже.
и по губам читаю: не будет хуже, только глотай перед сном мёд с молоком.
все говорят: ничего не бывает проще.
и только я понимаю, как всё это нелегко.
что ни черта это не легко.

влюбляются не в улыбку, не в родинку у губы
и не в манеру со лба отдувать прядь.
любовь - это не желание слышать голос по ту сторону телефонной трубы,
скорее боязнь его потерять.

это не голод, не холод, а просто тупая тоска,
которую из-под кожи не вытащишь, не вышибешь кулаком.
на первый взгляд даже кажется - она же неглубока,
а на деле засела слишком уж глубоко.

странно - помнить каждое слово, каждое "мне пора".
как глоток долгожданного воздуха после приступа.
в опустевшую память впечатаны тексты песен и набраны номера,
по кусочкам завёрнуты бережно, втиснуты.

вот это и есть любовь, а не божекакиеямочкинащеках.
это словно хлебнул горчащий до жути прополис.
никакие чужие плечи и обещанья сдувать пылинки и носить на руках
мне не заменят твой голос.

а потом они спрашивают.
почему я хочу стать птицей.
и спрыгнуть с этого чертова моста.

да потому что достали.
они.
эти серые безразличные города.
безымянных маршрутов плохие вести.
и не вместе.
мы совсем не вместе.
мешают лица.
с примесью серого цвета.
на засвеченном облике - столица.
на мягком пледе.
им до всего есть дело.
а мне.

встречать бы его карие глаза по весне.
и без "провожаю".
без свидетелей.
дотянуться руками до рая.
наложить запрет на слова.
прощай.отпускаю.
и вместе на долгие года.
растворяться в бесчувственных городах.
на разных частотах.
часовых поясах.
просторах.

В нашем городе снова зима -
На сантиметр холода – один миллиметр тепла,
В нашем городе снова снежно –
Снег окутал сероватым пледом дома,
Точно пепел сигарет небрежно,
Рушится вниз вместе с снегом зола.
В нашем городе снова темно,
На килограмм темноты – километр света,
Кто-то сказал – «ваша жизнь – не кино»,
Кто-то решил, что не дотянет до лета.
Все это бред, все пустое, всего лишь слова,
И я в своей жизни, как в сказке,
Снова встречаю вечер – зима.
И чудеса, что, как прежде, без маски.
А я люблю эту зиму, со всей этой стужей
И пусть минус тридцать снаружи –
Внутри все равно, тридцать шесть и шесть,
Я люблю этот город и все, что в нем есть)

я знаю рецепт идеального утра,
залитого бело-седым перламутром.
и с запахом кофе, корицы и яблок,
такое вот утро-нежданный подарок.

когда босиком пробираясь по полу,
включаешь на всю, от души, магнитолу.
танцуешь по кухне в большом полотенце,
и так оживленно волнуется сердце.

и руки дрожат, и меняется почерк,
желудок сжимается в странный комочек,
ты знаешь-сегодня все будет как надо,
он просто поймет и окажется рядом.

но кофе весь выпит-нелепое чувство,
и все-бесполезно, противно и грустно.
я все вспоминаю, казалось мне будто-
я знала рецепт идеального утра.

Пап, я люблю тебя.

В детстве у меня было одеяло в ромашку.
И когда я болела, так, чтоб озноб,
Папа наливал горячего молока в чашку.
Папа целовал меня в лоб.
Папа садил меня на колени
И рассказывал как «принц спасает принцессу».
Я закрывала глаза и представляла себя на сцене,
Где выдумывала собственную пьесу.
Я помню, как он учил меня водить машину.
Я делала вид, что понимаю: «Пап, ну не учи!»
Когда в гараже он менял шину,
Я держала гаечные ключи.
Он всегда мной гордился,
Пусть даже поступком худшим.
Мне кажется, когда он родился,
Он уже стал самым лучшим.
Папа всегда меня очень любил
И вряд ли за абы кого отдаст под венец.
Мне кажется он за меня бы убил,
Вот каким быть должен отец!
И все эти обиды на него, оскорбления.
Я правда забыла о них. Ну все. Точка.
Мне не священника, а папино нужно прощение.
Потому что я папина дочка!

а кому-то придётся каждое утро наблюдать
меня
и растрёпанной, и лохматой, и жутко злой.
в растянутой футболке, с желаеним вечным спать
и периодически чем-то ещё больной.

кто-то будет пить кофе/курить/смеяться,
пока я буду искать свои туфли/юбку, ругаясь матом.
а потом, жутко сонная минут за двадцать
я вспомню, что сегодня суббота и мне никуда не надо.

и каждое утро почти что одно и то же:
я в старой футболке слоняюсь по всей квартире,
хожу босиком и ёжусь с гусиной холодной кожей,
и проклинаю всех, в этом поганом мире.

а кому-то придётся меня любить,
даже ссорясь и мучаясь по утрам.
с кем-то я останусь не на месяц, и не на жизнь,
а чуть больше.

может быть навсегда.

Домой легче идти одному. Особенно, когда накрапывает дождь и ты недавно загрузил хорошие песни на телефон.
Гораздо легче игнорировать людей вокруг и вовсе не считать себя обязанным отвечать на их взгляды, шутки и тому подобное.
Легче вообще не смотреть людям в лицо, потому что тогда они видят твоё отстранённое равнодушие. Нет. Тогда они ясно ощущают, что вы друг другу чужие, и это ставит их в неприятно/неловкое положение.
Легче сделать вид, что ты не заметил знакомого в автобусе, когда он тщательно старался не попадаться тебе на глаза.
А вот одному быть совсем не легче, но лучше одному, чем с кем попало. Вот только где "не кто попало"?

тебе не стоит копаться в моих странных фантазиях -
в моем диком внутреннем мире, если хочешь.
в моих пошлых мыслях, как у девушек в женских гимназиях.
ничего из этого все равно понять ты не сможешь.

тебе не стоит спрашивать, что сегодня мне снилось,
что я ела на завтрак, как долго ехала на учебу.
очень сложно объяснить, почему попал ты в немилость -
тебе, такому вместе взятому раздолбаю и снобу.

не задавай вопросов, как мое самочувствие,
ведь я точно не стану врать и скажу, что плохое,
а ты начнешь нервничать и проявлять сочуствие
и вслух повторять "да что же это такое!".

а потом опять пропадешь на неделю, на две.
а я обижусь так сильно и игнорировать стану,
ведь ты не писал, да и не думал наверное обо мне,
пока я отдавала чувства дней каравану.

и что за ирония жизни такая жестокая?
начала забывать, и стерся отрезок из памяти,
и тут неожиданно, все органы чувств сразу, трогая,
появляется. С лицом мученика на паперти.

а потом все по новой.
начнешь копаться в моих странных фантазиях,
опять спрашивать станешь про сны и учебу,
про пошлые мысли, как у девушек в женских гимназиях…
а я снова поверю вместе взятому раздолбаю и снобу.

мне уже не смешно.
я с растущей луной не расту.
знать бы тебе, каково -
убегать, обходить за версту
все попытки согреться этой зимой.
я молчу. не топлю подушку слезами.
мне уже не смешно. и давно не с тобой
разговариваю в снах я ночами.
и чувств разноцветный гербарий
крошу, заворачиваю и смолю.
каждый день одинаков сценарий -
читаю, думаю, много сплю.
ворочаюсь, закрываю глаза, затем
я проваливаюсь во мглу.
и уже не смешно совсем -
ты не чувствуешь, где я лгу.

все закончилось так давно.
я молчу. а ты не напишешь.
знать бы тебе, каково -
да не чувствуешь ты. и не слышишь.

2012