Это просто Вьюи блог

СЛОВА ПАРНЯ.

а может оно того стоило. ну и что, что она истеричка, ну и что, что гордая и не звонит тебе первая, да и вообще не звонит, да может у нее воспитание такое, если ты чувствовал, что это твой человек, если она тебе родной стала. то какого чёрта ты придираешься к тому, что она порой не может позвонить, или написать? да блять половина девушек такие. не спорю, есть те, которые не истерят, у них нет гордости, с ними легче, с ними любовь другая. а я хочу именно бешеной любви, чтоб она загоняла, ревновала, да, мне нужны эмоции, а не тухлое - пупсик, зайка, каждому своё. я о чем вообще начал: не нужно разменивать луну считая звезды, если ты чувствуешь, что она твое - будь мужиком, не надо обижаться, или делать неправильные выводы если она не позвонила, да господи, ждать звонка от девушки удел малолетних мальчиков. терпи ее истерики - если ты ее выбрал, по тому что девочки, ну большинство ведь такие, а не бросай ее ради легких путей, хотя. нет. хочешь спокойную, тихую? знаешь я таких овощем называю, то да конечно меняй свою истеричку на таких тихонь. а я для себя понял, я хочу именно бешеной любви, этих бешеных эмоций, с ее загонами, истериками, ревностью, выносом мозга, знаешь. после таких ссор такое дикое желание ее прижать к себе, и понимать она твоя, ну тут не каждый поймет. так что каждый решает быть с овцой, или приручить тигрицу

Когда теряет равновесие твое сознание усталое, когда ступеньки этой лестницы уходят из под ног, как палуба, когда плюет на человечество твое ночное одиночество, -- ты можешь размышлять о вечности и сомневаться в непорочности идей, гипотез, восприятия произведения искусства, и -- кстати -- самого зачатия Мадонной сына Иисуса. Но лучше поклоняться данности с глубокими ее могилами, которые потом, за давностью, покажутся такими милыми. Да. Лучше поклоняться данности с короткими ее дорогами, которые потом до странности покажутся тебе широкими, покажутся большими, пыльными, усеянными компромиссами, покажутся большими крыльями, покажутся большими птицами. Да. Лучше поклонятся данности с убогими ее мерилами, которые потом до крайности, послужат для тебя перилами (хотя и не особо чистыми), удерживающими в равновесии твои хромающие истины на этой выщербленной лестнице.

Через два года высохнут акации, упадут акции, поднимутся налоги. Через два года увеличится радиация. Через два года. Через два года. Через два года истреплются костюмы, перемелем истины, переменим моды. Через два года износятся юноши. Через два года. Через два года. Через два года поломаю шею, поломаю руки, разобью морду. Через два года мы с тобой поженимся. Через два года. Через два года.

Каждый пред Богом наг. Жалок, наг и убог. В каждой музыке Бах, В каждом из нас Бог. Ибо вечность -- богам. Бренность -- удел быков… Богово станет нам Сумерками богов. И надо небом рискнуть, И, может быть, невпопад Еще не раз нас распнут И скажут потом: распад. И мы завоем от ран. Потом взалкаем даров… У каждого свой храм. И каждому свой гроб. Юродствуй, воруй, молись! Будь одинок, как перст!.. …Словно быкам -- хлыст, вечен богам крест.

Прощай, позабудь и не обессудь. А письма сожги, как мост. Да будет мужественным твой путь, да будет он прям и прост. Да будет во мгле для тебя гореть звездная мишура, да будет надежда ладони греть у твоего костра. Да будут метели, снега, дожди и бешеный рев огня, да будет удач у тебя впереди больше, чем у меня. Да будет могуч и прекрасен бой, гремящий в твоей груди. Я счастлив за тех, которым с тобой, может быть, по пути.

Слепые блуждают ночью. Ночью намного проще перейти через площадь. Слепые живут наощупь, трогая мир руками, не зная света и тени и ощущая камни: из камня делают стены. За ними живут мужчины. Женщины. Дети. Деньги. Поэтому несокрушимые лучше обойти стены. А музыка -- в них упрется. Музыку поглотят камни. И музыка умрет в них, захватанная руками. Плохо умирать ночью. Плохо умирать наощупь. Так, значит, слепым -- проще… Слепой идет через площадь.

Рыбы зимой живут. Рыбы жуют кислород. Рыбы зимой плывут, задевая глазами лед. Туда. Где глубже. Где море. Рыбы. Рыбы. Рыбы. Рыбы плывут зимой. Рыбы хотят выплыть. Рыбы плывут без света. Под солнцем зимним и зыбким. Рыбы плывут от смерти вечным путем рыбьим. Рыбы не льют слезы: упираясь головой в глыбы, в холодной воде мерзнут холодные глаза рыбы. Рыбы всегда молчаливы, ибо они -- безмолвны. Стихи о рыбах, как рыбы, встают поперек горла.

…И тишина. И более ни слова. И эхо. Да еще усталость. …Свои стихи доканчивая кровью, они на землю глухо опускались. Потом глядели медленно и нежно. Им было дико, холодно и странно. Над ними наклонялись безнадежно седые доктора и секунданты. Над ними звезды, вздрагивая, пели, над ними останавливались ветры… Пустой бульвар. И пение метели. Пустой бульвар. И памятник поэту. Пустой бульвар. И пение метели. И голова опущена устало. …В такую ночь ворочаться в постели приятней, чем стоять на пьедесталах.

Мы незримы будем, чтоб снова в ночь играть, а потом искать в голубом явлении слова ненадежную благодать. До того ли звук осторожен? Для того ли имен драже? Существуем по милости Божьей вопреки словесам ворожей. И светлей неоржавленной стали мимолетный овал волны. Мы вольны различать детали, мы речной тишины полны. Пусть не стали старше и строже и живем на ребре реки, мы покорны милости Божьей крутизне дождей вопреки.

Кто к минувшему глух и к грядущему прост, устремляет свой слух в преждевременный рост. Как земля, как вода под небесною мглой, в каждом чувстве всегда сила жизни с иглой. И невольным объят страхом, вздрогнет, как мышь, тот, в кого ты свой взгляд устремишь, из угла устремишь. Засвети же свечу на краю темноты. Я увидеть хочу то, что чувствуешь ты. В этом доме ночном, где скрывает окно, словно скатерть с пятном, темноты полотно. Ставь на скатерть стакан, чтоб он вдруг не упал, чтоб сквозь стол-истукан, словно соль проступал, незаметный в окне, ослепительный путь -- будто льется вино и вздымается грудь. Ветер, ветер пришел, шелестит у окна, укрывается стол за квадрат полотна, и трепещут цветы у него позади, на краю темноты, словно сердце в груди. И чернильная тьма наступает опять, как движенье ума отметается вспять, и сиянье звезды на латуни осей глушит звуки езды на дистанции всей.

Простите нас. Мы до конца кипели, и мир воспринимали, как бруствер. Сердца рвались, метались и храпели, как лошади, попав под артобстрел. …Скажите… там… чтоб больше не будили. Пускай ничто не потревожит сны. …Что из того, что мы не победили, что из того, что не вернулись мы?..

Нужно зависеть только от себя самого.
Люди свободны,
И привязанность — это глупость,
Это жажда боли.

Оскар Уайльд. Портрет Дориана Грея

Если бы каждый человек мог жить полной жизнью, давая волю каждому чувству и выражение каждой мысли, осуществляя каждую свою мечту, — мир ощутил бы вновь… мощный порыв к радости.

Оскар Уайльд. Портрет Дориана Грея

Когда любишь человека, ты любишь его любого. Когда он злится и ругается в пробке. Когда полумертвый от усталости приползает с работы. Когда он простуженный, с заложенным носом и воспаленным горлом и отбивается от попыток уложить его в постель и напоить горячим молоком с медом. Когда он плачет в кино. Когда он весь день самозабвенно напевает какой-нибудь дурацкий хит, страшно при этом фальшивя. Когда "соседи-подонки", "зенит-чемпион ", "траффик неважный", "гаишник-урод" и "Господи, опять понедельник". Когда он опаздывает, торопится, дергается, раздражается по пустякам, жует на ходу, смеется там, где совсем не смешно, язвит, хвастается, дуется, не высыпается, нудит, боится идти к стоматологу, лезет с ненужными советами, рассказывает пошлые анекдоты, думает, что он всегда и во всем прав. Ты любишь его от макушки до пяток с обгоревшими на солнце плечами, содранными коленями, воспаленными от бессонной ночи глазами, шрамом от аппендицита. Со всеми причудами, капризами, амбициями, симпатиями-антипатиями, депрессиями, страхами, слабостями, болезнями, глупостями, умностями. Странное это чувство - любовь. Будто она подсвечивает любимого человека каким-то неоновым нездешним светом, в котором все кажется бесконечно дорогим и родным.

Люди не любят делать ошибки, но тем не менее постоянно их совершают. Одни заблуждаются, что могут всё контролировать. Другие уверены в том, что в их отношениях никогда и ничего не может быть, даже не понимая, что всё уже началось. Третьи ошибочно думают, что весь мир настроен против них.