Nastya.

Люди только чай пьют, а в их душах совершается трагедия.

скоро кончится зима, точно
жду бескрайние, летние ночи
и мы будем все вместе
я говорю вам без лести

Успокой меня, успокой!
Заглуши мою сильную боль.
Песню душевную спой,
Одеялом теплым накрой,
Ну а лучше побудь со мной!
Не уходи! Стой !

О, Господи, как тут полюбишь?
Как тут заплачешь, к груди прильнешь, как?
Вопросы одни: "когда замуж?", " ты куришь? "
Замуж? Хм… Да, курю. Да.

Да что же вы лезете под кожу-то рваную?
" Образцовые", "чистые", "честные".
Смиритесь уже. Да, не жалую
Лицемеров безликих и пресных!

Ты говорила мне «люблю»,
Но это по ночам, сквозь зубы.
А утром горькое «терплю»
Едва удерживали губы.

Я верил по ночам губам,
Рукам лукавым и горячим,
Но я не верил по ночам
Твоим ночным словам незрячим.

Я знал тебя, ты не лгала,
Ты полюбить меня хотела,
Ты только ночью лгать могла,
Когда душою правит тело.

Но утром, в трезвый час, когда
Душа опять сильна, как прежде,
Ты хоть бы раз сказала «да»
Мне, ожидавшему в надежде.

И вдруг война, отъезд, перрон,
Где и обняться-то нет места,
И дачный клязьминский вагон,
В котором ехать мне до Бреста.

Вдруг вечер без надежд на ночь,
На счастье, на тепло постели.
Как крик: ничем нельзя помочь!—
Вкус поцелуя на шинели.

Чтоб с теми, в темноте, в хмелю,
Не спутал с прежними словами,
Ты вдруг сказала мне «люблю»
Почти спокойными губами.

Такой я раньше не видал
Тебя, до этих слов разлуки:
Люблю, люблю… ночной вокзал,
Холодные от горя руки.

Не надо ни добра, ни злости,
Мне дорог цвет слоновой кости
На коже ало-золотой.
Иди себе путем разврата,
Но как лелеют ароматы
От этой плоти, Боже мой!

Безумство плоти без предела,
Меня лелеет это тело,
Священнейшая плоть твоя!
Зажженный страстностью твоею,
От этой плоти пламенею,
И, черт возьми, она — моя!

До наших душ нам что за дело!
Над ними мы смеемся смело, —
Моя душа, твоя душа!
На что нам райская награда!
Здесь, на земле, любить нам надо,
И здесь нам радость хороша.

Но здесь нам надо торопиться
Недолгим счастьем насладиться,
Самозабвения вкусить.
Люби же, злая баловница,
Как льются воды, свищет птица, —
Вот так и мы должны любить.

Поль Верлен

Протестую!

Я
ненавижу
человечье устройство,
ненавижу организацию,
вид
и рост его.
На что похожи
руки наши?..
Разве так
машина
уважаемая
машет?..
Представьте,
если б
шатунов шатия
чуть что —
лезла в рукопожатия.
Я вот
хожу
весел и высок.
Прострелят,
и конец —
не вставишь висок.
Не завидую
ни Пушкину,
ни Шекспиру Биллю.
Завидую
только
блиндированному, автомобилю.
Мозг
нагрузишь
до крохотной нагрузки,
и уже
захотелось
поэзии…
музыки…
Если б в понедельник
паровозы
не вылезли, болея
с перепоя,
в честь
поэтического юбилея…
Даже если
не брать уродов,
больных,
залегших
под груду одеял, —
то даже
прелестнейший
тов. Родов
тоже
еще для Коммуны не идеал.
Я против времени,
убийцы вороватого.
Сколькие
в землю
часами вогнаны.
Почему
болезнь
сковала Арватова?
Почему
безудержно
пишут Коганы?
Довольно! —
зевать нечего:
переиначьте
конструкцию
рода человечьего!
Тот человек,
в котором
цистерной энергия —
не стопкой,
который
сердце
заменил мотором,
который
заменит
легкие — топкой.
Пусть сердце,
даже душа,
но такая,
чтоб жила,
паровозом дыша,
никакой
весне
никак не потакая.
Чтоб утром
весело
стряхнуть сон.
Не о чем мечтать,
гордиться нечего.
Зубчиком
вхожу
в зубчатое колесо
и пошел
заверчивать.
Оттрудясь,
развлекаться
не чаплинской лентой,
не в горелках резвясь,
натыкаясь на грабли, —
отдыхать,
в небеса вбегая ракетой.
Сам начертил
и вертись в параболе.

Владимир Маяковский

Осенью почему-то хочется рисовать восьмёрки,
тянет на море — слушать его, дышать.
Сидя на пирсах, читать романы от корки до корки
и медленно умирать…

Осенью почему-то мысли далеко от жизни.
Шорох листьев под ногами, тоска, грусть.
Узкие тропинки в парках по нечётным числам,
под пульс — стихи наизусть.

Осенью птицы летят в далёкие тёплые страны,
небо замки открывает, тучи пускает в полёт,
сверху на головы нам открывает небесные краны.
Слышишь, как дождь идёт?

Если бы тебя не было.
Не было — никогда.
Ни лица не знать твоего,
Ни имени.
А в виске — как и положено —
Стук пульса,
Чаще — вообще тишина,
А не съедающий звук —
Твоего голоса.
Если бы тебя не было,
Не было — никогда —
Стало бы так легко,
Стало бы так просто.
Я улыбалась бы — чаще,
Может — вообще всегда.
Если бы тебя не было.
Если не было бы тебя —
Я жила бы простой,
И пустой жизнью.
Была бы, наверное, замужем.
Дом — работа — кормить кота.
Видишь?! У меня бы всё было! —
Если не было бы тебя.
У меня было бы счастье.
Ну и что, что придуманное —
От начала и до конца.

Если не было бы тебя —
Было бы так легко.
Так легко —
Что я бы не вынесла,
Не сумела бы,
Не смогла.
Если бы тебя не было.
Если не было бы тебя.

Наташа оперлась на руку и посмотрела в зеркало; наши взгляды встретились.
- Почему, собственно, мы проявляем гораздо больший интерес к несчастью своих ближних, нежели к счастью? Значит ли это, что человек - завистливая скотина?
- Это уж точно! Но, кроме того, счастье нагоняет скуку, а несчастье - нет.
Наташа засмеялась.
- В этом что-то есть! О счастье можно говорить минут пять, не больше. Тут ничего не скажешь, кроме того, что ты счастлива. А о несчастье люди рассказывают ночи напролет…

Слепить куклу вуду самого себя и обнимать её.

подожди возможно я не слишком умею общаться
но что бы с тобой не случилось
будь честным говори правду
пусть даже на тебя посмотрят как на психа. а они посмотрят
почти все эти люди набиты дерьмом
они часть огромного дерьмового заговора
и они обятся
боятся такого как ты
потому что эти дерьмоеды знают. ты умнее их всех

★

"Никогда не знать поражения означает никогда не вступать в борьбу"

- Уэсиба Морихэй

Если обведешь труп цветными мелками, то создастся атмосфера праздника.