Я море

Нежной тонкой паутинкой

Растворяется вечер в ночи.

Зажигается звезд хоровод,

Дрожит пламя свечи.

Засыпают дневные птицы,

Просыпаются ночные звери,

Распадаются на части ресницы

Запираются повсюду двери.

Торопятся куда-то люди

Все друзья мои и подруги.

Только я отдаюсь мечтам,

Не знаю куда бы деть муки.

Беззаботно пальцы стучат,

Набирая ритмично фразы.

Потому ли слезы горчат,

Что тебе я пишу все рассказы?

Подпираю голову руками,

Улыбаюсь мило в пустоту.

Все внутри забито облаками!

Надо закрываться, вдруг найдут.

Только скучно снова запираться,

Строить катакомбы, не хочу.

И от слёз теперь не удержаться,

Время приближается влюбляться

Нужно быть и мило улыбаться

Чувствовать себя лишь лепестком

Радуясь беспечным мотыльком.

Человек шел по берегу и вдруг увидел мальчика, который поднимал
что-то с песка и бросал в море. Человек подошел ближе и увидел, что
мальчик поднимает с песка морские звезды. Они окружали его со всех
сторон. Казалось, на песке — миллионы морских звезд, берег был буквально
усеян ими на много километров.
— Зачем ты бросаешь эти морские звезды в воду? — спросил человек, подходя ближе.
—
Если они останутся на берегу до завтрашнего утра, когда начнется отлив,
то погибнут, — ответил мальчик, не прекращая своего занятия.
— Но
это просто глупо! — закричал человек. — Оглянись! Здесь миллионы морских
звезд, берег просто усеян ими. Твои попытки ничего не изменят!
Мальчик поднял следующую морскую звезду, на мгновение задумался, бросил ее в море и сказал:
— Нет, мои попытки изменят очень много… для этой звезды.

А ночи совсем не алмазные,
И чай не горячий очень
А мы, как обычно, размазаны,
По лету с названием «осень»
Никто никому не должен,
никто нам не клялся в счастье.
Добьемся, наверно, позже -
Я слишком наивна, кстати.
Не пусто и даже не холодно,
Лишь в горле остался твой голос.
Я стала синонимом с городом,
А сердце – с глаголом «кололось»
А ночи совсем не алмазные,
И мы: ты и я – по отдельности.
Мы вместе по лету размазаны,
В совсем неопознанной местности.
Вокруг сигаретное поле,
Вокруг сигаретный балкон.
Мы вместе – по слуху колет.
Мы вместе. Мы в месте. В каком?

Человеку надо мало:
чтоб искал
и находил.
Чтоб имелись для начала
Друг -
один
и враг -
один…
Человеку надо мало:
чтоб тропинка вдаль вела.
Чтоб жила на свете
мама.
Сколько нужно ей -
жила..

Человеку надо мало:
после грома -
тишину.
Голубой клочок тумана.
Жизнь -
одну.
И смерть -
одну.
Утром свежую газету -
с Человечеством родство.
И всего одну планету:
Землю!
Только и всего.
И -
межзвездную дорогу
да мечту о скоростях.
Это, в сущности, -
немного.
Это, в общем-то, - пустяк.
Невеликая награда.
Невысокий пьедестал.
Человеку
мало
надо.
Лишь бы дома кто-то
ждал.

1973

Роберт Рождественский

я в твоих творческих руках

до скольки ты умеешь считать?
я умею считать до апреля, до грозы, до травы, до шумящих потоков воды,
я умею считать до весны, и поэтому верю, что весна это там где случаешься ты.

до скольки ты умеешь считать?
я умею считать до асфальта, до разбитых коленок, до сбитых сандалей, до слез
я умею считать до десяти пока прыгает Валька между двух бесконечных резинок в развилке берез.

до скольки ты умеешь считать?
я умею считать до "конечно", до "ты самый прекрасный человечек", до "хватит уже, не считай! "
я умею ходить с тобой в темный и стылый орешник, превращая его для тебя в заколодованный рай.

до скольки ты умеешь считать?
я считать не умею. моя циферка - два. ты и я, ты и я - мы смешались в одно.
я смотрю на тебя и предательски сердце немеет. и сбивается с ритма. и с шага. ему все равно до скольки я умею считать.

…. а в какой-то день устаешь болеть и встаешь с колен, и идешь покупать себе мелкий пепел и сладкий тлен, и идешь говорить с машинами, целовать самолеты и бегать влет, и уже не надо тебе говорить себе "все пройдет, пройдет"….

… а в какой-то день прорастает радость как царь горы, и ты понимаешь что ты уже вне игры, и ты понимаешь, что в общем-то больше нет смысла тащить любовь из земли. повторяешь рефреном "отпели и погребли, отпели и погребли" (с) ….

… а в какой-то день вдруг выходит солнце из теплых туч, и потягивается и нежно глаза себе трет лучом, и ты смеешься и говоришь: ну какой же я к черту буч? я вообще не при чем, совершенно я не при чем….

…а в какой-то день разбиваются все корыта в хлам, остаешься одна с разбитым и ладно бы пополам, остаешься одна с пониманием, что хотела-то видимо не того, что просила. и больше не хочется ничего….

… а в какой-то день ты оказываешься один на один с собой. и куда-то девается все, что звалось "любовь". и уже не ёкает сердце от фотки, от ника, от сказки……не хочешь слушать весенний звон. и заходишь в кафе, и оказываешься подшофе, и все счастье легко умещается в шелкововом полосатом чужом шарфе.

и нежность рвется из горла тугим комком.
слезами, словами, чем там - кто ее разберет?
и вроде был взрослым а вот стоишь дурак дураком
и кажется что уже разорвало или вот-вот разорвет

но я сама разбираю себя на винтики на винты
на запятые, точки, слова-слова,
и каждое слово во мне означает "ты".
а каждое "ты" означает "всегда права "

и в горле комок восхитительно налитой
как в детстве ангинной болью прижмет гортань
в носках по полу пойду за своей звездой
до нежного окрика - хватит. ну перестань!

и я перестану. быть или что там еще?
я сделаю все что скажешь, ведь ты права…
и горло отпустит нежностью как ножом,
и хлынут потоком спрятанные слова.

Во мне что-то чиркает по пустому дну
как будто оставили в темноте одну
и шорохами дурачат
она третий день плачет,
говорит, это ничего не значит,
а у самой венка набухает на лбу.
у меня разрывается сердце,
корабельной веревкой привязанное к столбу
дело в том, что я ведь не делала девочек,
не вставляла им чип,
я не знаю программу такую, мне незнакомы ключи,
в общем, я страшно тоскую,
прошу "не молчи" – молчит.
А на улице ветер заворачивает в дугу
и ломает хребты фонарей.
в этом городе даже прощаются на бегу
- чтобы слёзы обсохли скорей.
и так пусто, что хочется крошек дать воробью,
попросить прочирикать блюз,
я, наверное, что-нибудь разобью
или сама разобьюсь.
она третий день плачет,
говорит, это ничего не значит,
а у самой перчатки скомканы на полу
и в зрачках пожарище скачет
выжигая мучительную золу

я стану рубашкой. рубашкой. camisa blanca.
шесть пуговиц. отворот. воротник и планка.
и белый холодный хлопок к горячей коже.
я стану рубашкой. а впрочем - я стану ложем

широким ложем, атласными простынями,
подушкой… здесь так легко отсыпаться днями,
тугим бинтом одеяла к твоим запястьям,
и тишиной, полумраком. нет. стану частью

холодного моря, шумящего под ногами,
ракушками, стеблями, водами, берегами,
я стану дном, водолазами, якорями…
а впрочем… я стану тем, что мы потеряли:

я стану прошлым - стану немного старше,
чуть остраненней и холодней, и даже
надену очки, стану чопорнее и злее…
а впрочем… кажется, я теперь все сумею,

и если уж выбирать - то camisa blanca
холодный хлопок. девочка иностранка.
да, полы заправить в джинсы, а нежность - спрятать.
я буду миром. твоим. извини. так надо.

Марта Яковлева

Ослик шел по дороге, как вдруг начался дождик. Крупные капли били ослика по спине. “Больно”, — подумал ослик. И спрятался под зонтик.Капли стучали по зонтику, и ослик подумал: “Теперь больно зонтику”. И вместе с зонтиком он укрылся в домике. И услышал, как дождь падает на крышу. Теперь было больно домику. И тогда ослик залез на крышу и закрыл домик.
— Зачем ты это делаешь, ослик? — спросил его медвежонок. — Разве тебе не больно?
А ослик ответил:
— Кому-то всегда бывает больно. Но я сильней, чем зонтик, и сильней, чем домик. А больно должно быть тому, кто сильный…

Выбрасывая двери на помойку,
Выбрасывая мысли к другим в голову.
Запечатывая окна правдою,
Запечатывая конверты странностью.
Выкуривая чувства пальцами,
Выкуривая пепел воздухом.
Нащупывая пульс глазами,
Нащупывая губы ресницами.
Меняя совесть на почести,
Меняя душу на доллары.
Любить, и то без взаимности,
Любить твою кожу тонкую.
Выдыхая душу по очереди,
Выдыхая боль через лёгкие.
Заморозить капли осколками,
Заморозить обыденность холодом.
Праплакать всю ночь напролёт,
Проплакать всё самое нужное, важное, нежное.
Поцеловать дрожь, немой голый лёд,
Поцеловать то самое юное, простуженное, не особо нужное.
Засыпать под звуки голоса,
Засыпать у судьбы на обочине.
Обнимать те глупые нежности,
Обнимать небо ветвистое.
Посылать чувства с голубями почтовыми,
Посылать забывая ответы.
Говорить, передавая приветы,
Говорить, но уже не об этом.
Надеяться на такое случайное, нужное,
Надеяться встретиться пальцами.
Закрывать твое сердце бездонное,
Закрывать, запирать на вены-замочки.
Пропускать электричку последнюю,
Пропускать сквозь себя её запахи.
Выйти на улицу звонкую,
Выйти, покурить и остаться.
Замолчать навсегда и безвременно,
Замолчать тихим криком от ужаса.
Запомнить небо, так, право, туманное,
Запомнить зеркала мнимые.
Посмеяться над пресловутыми чувствами,
Посмеяться сквозь слёзы, по щекам струяться так гладко.
Зайти в ту дверь незакрытую,
Зайти и закрыть её намертво.
Умереть под луною разбитою,
Умереть не обратив ни на что внимания…

"после третьей уже хорошо, но ещё не спится
после литра уже всё равно, только слёзы градом
а вокруг как всегда - толпа, только все - не рядом "

подальше бы из этого города,
прочь от этой серой массы.
раньше можно было без повода,
строить знакомым гримассы.
подальше бы от цивилизации,
туда где мобильный не ловит.
начать бы эвакуацию,
да многих боюсь не устроит.
подальше бы из родного города,
встречать фонари встречных.
да только у меня нет повода,
нет и боюсь навечно.