всё моё. я во всём

только знаешь
ты меня не зови и не приглашай
я не знаю способа
от тебя отказаться
не хочу возможности
запросто приходить на чай
я умру от желания навсегда
остаться

он мне говорит: «ты девочка-ураган, вселяющая грусть,
ты – такая болезнь, когда не помогут лекарства, иммунитеты.
ты горе-поэт, ты сходишь с ума, читая стихи наизусть,
ты задаешь вопрос, не нуждаясь в ответе».

я ему говорю: «да ладно тебе, мы с тобой никогда не умрем,
я подарю тебе сына, копию – ты, чтоб в нем души не чаять,
ты будешь вечно во мне далеким тем январем,
ты моя истина, дом, моя прочная память».
-
вот, сегодня зима, всюду февраль и, куда не посмотришь, снег.
мы всю жизнь на иголках, в поисках идеала.
ты – самой родной, любимый и близкий мне человек.
рядом садись. расскажу, как тебя искала.

из шести миллиардов людей он один такой, это правда.
я бы рада его забыть. я бы, честное слово, рада.
он приходит внезапно. он – моя скорая помощь.
я тогда весела, нет его – тут же овощ.

я смотрю на него так отчаянно и до дрожи.
он глазами своими меня прожигает, множит.
с ним не боюсь умереть. это только начало.
мне его мало. катастрофически мало.

я его тусклая ночь. он – мое раннее солнце.
я потухаю. он горит, словно стронций.
я зажигаюсь – рядом с ним горячо.
–
мне б только голову класть к нему на плечо.

Представляешь, если бы я родилась с жабрами,
Ну а ты с крыльями, например.
Ты мог бы летать над Альпами
Для меня лишь берег был бы предел.

И мы с тобой никогда бы не встретились.
Жили бы в разных мирах.
Видя меня, ты не ощущал бы ничего необычного, разве что аппетит
Я, видя тебя ощущала бы страх.

Знаешь, а так ведь наверное было бы проще
Никаких разговоров, прочь пустые слова.
Но однажды, в одно лишь мгновение, пролетая над рощей,
Ты бы вспомнил мои глаза.

Серые или зелёные, неопределенно.
Ты решил бы, что сходишь с ума,
Да и сами вы посудите, человеческие глаза, что смотрят на вас влюблённо
Я удивилась бы крайне сама.

Будь ты хоть рыбой,
Хоть птицей, хоть арабской блудницей
Тебе этих глаз не забыть никогда
На маленький этот отрезок памяти я налогаю свои права.

Но ничего, дорогой, отошёл бы
Ну иль притворился бы, что отошёл.
Так же ты с пташками щебетал полюбовно
Так же до рыбы не снизошёл.

Что же там рыба, плавает где-то
Где-то в глубинах морей
Плещется, обгоняет подводные наши ракеты
Дружит со стаей мужчин- карасей.

Рыба та видела очень много
Да, любопытна она
Но лишь на мгновенье, на одно мгновение ока
Рыба вспомнит твои глаза.

Рыба забудет, она вся в заботах
Ей ещё моряков пугать
Некогда рыбе гадать о высотах,
Но твоего цвета глаз рыба уже не может не знать.

Пройдёт много времени
Они подрастут
Ты чайкой парить будешь со своим племенем
И рыба всё та же, она тут как тут
Плескается радостно в морской пене

Со звонким криком, войдя в пике
Ты резко падаешь вниз
Ты видишь глаза, эти рыбьи глаза
Судьбы нашей общей каприз

И долго не думая (тебе не дано)
Впиваешься клювом в сердце
И вот эта рыба- пищевое звено
От жизни законов нам никуда не деться.

мальчик мой,
в тебе столько нежности — только б не захлебнуться!
когда ты молчишь, в зеленых глазах — опасная глубина.
я, честное слово, пыталась с тобой разминуться,
потом поняла: мне конец. впереди меня ждет война.

я домой уже не вернусь. у меня теперь жизнь наизнанку.
ты — мой дом. у тебя же все: *хватит да брось*.
я сражалась. я, правда, борец: постоянно держала осанку.
мальчик мой, мне так жаль, что у нас не срослось.

Мне интересно,
Какие девочки будут тебя целовать?
Будешь ли ты им под стать? Будешь ли их обнимать?
Будешь ли класть на скрипучий диван-кровать
И непременно поить из пакетиков чаем?
Мы через год, наверное, одичаем
И отдалимся: и я не решусь написать.

Мне интересен крой платьев, бретельки плечей,
Запах парфюма совместных с тобой ночей,
Ты будешь их или всё ж неприкаянный и ничей:
И непременно молчать, вызывая трепет?
Кто больше всех тебе нервов, родной, истреплет?
Кто будет так же копать: вплоть до всех мелочей?

Ты так безумно хорош, но и я хороша!
Милый небритый юноша на три гроша,
Знай, что моя избитая нервом душа
Всё вам заочно, посмертно, влюблённо прощает,
Вас вспоминает и, кажется, принимает,
Нос твой рисуя и грифель последний кроша,
Очень волнуясь и очень, наверно, спеша.

Marianna Zoia

Мама, это действительно страшно
быть искренне нелюбимой
кем-то самым близким,
Мама, я так не хочу становиться старше,
Раньше все было проще,
казалось чище

я читала сказки,
где неприменно долго и счастливо
а не новости в яндексе и френдленты…

Детство…ни зависти, ни цинизма
Лопаткой стукнули- плачь краснея
а тут- отключают источник жизни,
а ты улыбаешься, мол сильнее…

Мам, я поставлю чайник, приди с работы
Принеси шоколадку как раньше, в большом пакете
мы не выросли- просто вырвались на свободу
мы такие же дети, уставшие злые дети…

Ты ближе, чем кожа.
Упрямо, безбожно
Врастаю в тебя.

Ты ближе, чем кожа.
Нет?
Глобальность наших масштабов
срывает пульс.
Я заучил тебя, как Есенина,
наизусть.
И повторяю, когда выключаю свет.

Мне с тобой тепло и смешно.
И да:
Ты меня заполняешь,
как улицы — города.

Не отпускай. Никогда. Ни к кому.
Почему?
Черно-белые дети моих снов
красят радугой твои мысли.
Мысли прозрачно-весенних садов
в раю. Вот почему.

Моя кожа тоньше сетчатки.
Собираю твои следы-отпечатки
и плету из них закаты-рассветы.
Интересно, где ты
сейчас. Где и с кем ты?

Не отпускай.
Я выкрал для нас свет.
Ты ближе, чем кожа.
Кожа, которой нет

я искала тебя в глазах самых разных парней,
в душах самых заблудших.
находила миллиарды причин,
чтобы отказаться от лучших

После каждой второй бутылки, опять хмелея,
она звонит ему и верит, что он придёт.
Только он дорожит тем, что уже имеет,
а она запивает прошлое и ревет.

— Где у моря глаза?
— …
— Ведь они есть?
— Есть.
— Ну и где же они?
— Корабли.
— Что корабли?
— Корабли и есть глаза моря.
<…>
— Но кораблей сотни…
— Вот и у моря сотни глаз. Что оно, по-вашему, только двумя управляется?
—Действительно. При такой-то работе. И таком размахе. Что верно, то верно.
Погоди, а как же…Мммммм.
А как же кораблекрушения? А бури, тайфуны и все такое прочее… Для чего морю топить корабли, если это его глаза?
<…>
— А что… вы глаз никогда не закрываете?

кто любимым когда-то был,
или даже остался им.
кто так страстно тебя любил,
а теперь стал совсем чужим;
и, не значит, что он плохой,
значит, просто закончен бал.
просто так решено судьбой
в этой жизни кривых зеркал.
отпусти, пусть уходит вдаль,
даже, если тоска сильней.
пусть отпустит тебя печаль,
научись отпускать людей.

давай, улетим отсюда;
за прошлое не держись.
поверь, в ожидании чуда,
порою проходит жизнь!
давай, на мгновенье станем,
свободнее вольных птиц.
давай, улетим из стаи
от вечно усталых лиц.
от суетных дней и прозы,
давай улетим с тобой.
где ближе мечты и грёзы,
и звёзды над головой.
давай, это очень просто,
что б не потерять себя,
отыщем на карте остров,
где будем лишь ты и я.

у моего июля привкус тоски и грусти:
ветер вплетает в косу новую линию жизни,
что-то бормочет себе под нос проспиртованный интеллигент.
" девушка, куришь? не угостишь старика сигареткой и спичками?
можно тебе, красавица, дать совет?
ты так юна, завязывай с этой дурной привычкой.
и, ради бога, не упусти момент."

здравствуй, бог. я его не видела сотню с чем-то тягучих дней.
я успела сменить загар на белёсую кожу.
как он, господи? (ты же выше, тебе видней),
к тому же, я обещала больше его не тревожить.
пока я здесь из первых рядов, как инвалид,
наслаждаюсь неведеньем, словно изящными танцовщицами,
спросит ли кто-то, что у него болит?
будет ли кто-то дышать ему между ключицами?
в то время, как я убеждаю себя, что вот-вот воскресну
и доверяюсь судьбе, как повозке пьяного ямщика,
падает ли кто-нибудь, словно в бездну,
в шероховатость на его небритых щеках?
если вы там решите грешок на него повесить,
(мало ли, может план по поимке не выполнен в сроки)
вспомни, что он подарил мне лето две тысячи десять.
сними с него все повинности и оброки.
отведи от его столицы снега и метели.
ты же знаешь, он не из тех, кому всё на блюдце.
господи, главное - это чтобы его жалели,
а уж полюбить охочие наберутся.