свалить ребенка с ног
ты мог парами виски,
но я повис, как дог,
и вальс был слаще в риске.

посуду тряс сумбур
по шкафчикам стенным,
был мамин облик хмур —
и мог ли быть иным.

твой палец, как никак, —
разбитая костяшка.
когда ты шел не в такт,
мне в ухо лезла пряжка.

ритм вальса отбивал
ты на моей макушке
и так дотанцевал
со мною до подушки.

theodor roetke (перевод р.сефа)

"Я всегда буду стараться прыгнуть в море в январе, потому что это круто - это правда какая-то, что ли? А туфли за миллион - это неправда."

" Tomorrow i’ll be stronger, running colourful
No longer just in black and white
But i’m quite alright hiding tonight"

забыла написать в предыдущем посте, что хочу волосы вот такие.

Дорогая, я вышел сегодня из дому поздно вечером
подышать свежим воздухом, веющим с океана.
Закат догорал в партере китайским веером,
и туча клубилась, как крышка концертного фортепьяно.

Четверть века назад ты питала пристрастье к люля и к финикам,
рисовала тушью в блокноте, немножко пела,
развлекалась со мной; но потом сошлась с инженером-химиком
и, судя по письмам, чудовищно поглупела.

Теперь тебя видят в церквях в провинции и в метрополии
на панихидах по общим друзьям, идущих теперь сплошною
чередой; и я рад, что на свете есть расстоянья более
немыслимые, чем между тобой и мною.

Не пойми меня дурно. С твоим голосом, телом, именем
ничего уже больше не связано; никто их не уничтожил,
но забыть одну жизнь — человеку нужна, как минимум,
еще одна жизнь. и я эту долю прожил.

Повезло и тебе: где еще, кроме разве что фотографии,
ты пребудешь всегда без морщин, молода, весела, глумлива?
Ибо время, столкнувшись с памятью, узнает о своем бесправии.
Я курю в темноте и вдыхаю гнилье отлива.

Я не то что схожу с ума, но устал за лето.
За рубашкой в комод полезешь, и день потерян.
Поскорей бы, что ли, пришла зима и занесла всё это -
города, человеков, но для начала зелень.
Стану спать не раздевшись или читать с любого
места чужую книгу, покамест остатки года,
переходят в положенном месте асфальт.
Свобода -
это когда забываешь отчество у тирана,
а слюна во рту слаще халвы Шираза,
и, хотя твой мозг перекручен, как рог барана,
ничего не каплет из голубого глаза.

Ниоткуда с любовью, надцатого мартобря,
дорогой, уважаемый, милая, но не важно
даже кто, ибо черт лица, говоря
откровенно, не вспомнить уже, не ваш, но
и ничей верный друг вас приветствует с одного
из пяти континентов, держащегося на ковбоях.
Я любил тебя больше, чем ангелов и самого,
и поэтому дальше теперь
от тебя, чем от них обоих.
Далеко, поздно ночью, в долине, на самом дне,
в городке, занесенном снегом по ручку двери,
извиваясь ночью на простыне,
как не сказано ниже, по крайней мере,
я взбиваю подушку мычащим “ты”,
за горами, которым конца и края,
в темноте всем телом твои черты
как безумное зеркало повторяя.

Это абсурд, вранье:
череп, скелет, коса.
" Смерть придет, у нее
будут твои глаза".

почему глаза у меня не цвета изумрудов и не с пушистыми ресницами

вчера я писала тест по физике, и мне вдруг стало так хорошо на эмоциональном уровне, сейчас сижу в тёплой комнате с компьютером и мне не так. вернись-вернись же

детей (молодые литературные школы также) всегда интересует, что внутри картонной лошади. после работы формалистов ясны внутренности бумажных коней и слонов. если лошади при этом немного попортились - простите! с поэзией прошлого ругаться не приходится - это нам учебный материал.

зато здесь мне удалось выбрать потрясающее оформление для своих недозаметок.

большой разрыв между строками, буквы светло-серого цвета, белый фон, всё так просто, свободно и воздушно, как будто восхождение на Кордильеры.

Сахама, 6780 м

и всё-таки, вероятно, у меня никогда не получится вести полноценный дневник. мои мысли, как у Хлестакова, слишком разноплановы и бегут в голове лентой, без возможности быть замедленными и остановленными.

я не представляю, как писать в одном посте о супчике с фрикадельками, как в детстве, и о сожалениях по поводу ужасной будущности некоторых людей.

за эти два дня я успела выучить лишь стихотворение Бродского и скатать историю.зато каждый день мой тумблер пополняется 15-ью страницами никому не нужного контента.

я не знаю, что мне нужно и чего мне хочется, моё настроение не было стабильным, кажется, с лета, может быть, даже не этого года. я много вру, не давая себе отчёта о причинности, как Холден. между мною и людьми, которые мне нужны, тысячи чёртовых километров по снегу и по замезшим-незамёрзшим рекам.

только не плакать и другие drugs. реветь и напиваться, по-моему, одинаково, одинаково неприятно и приятно, проклятия, головокружение, - все одно. мне бы хотелось хоть как-нибудь прикрыться неуместным смешком.

утки с пруда Центрального парка уже улетели?

ты сидишь в 10 утра с кружкой чая и застывшими остатками овсянки в зелёной миске, греешься и крутишь на пальце кружку.

и тут кто-то назойливо и предостерегающе стучит в дверь - значит, кто-то из подъезда. не люблю.