Не блюдце. Не разобьюсь.

Этот месяц хоронит лето,
Черной ласточкой лезет в блокнот.
Сиплый блюз полинявших рассветов.
Истеричность натянутых нот.

Рассказывать себя, как анекдот.
В небесной почте – три десятка исходящих;
Во мне людей – битком, а настоящих
Не больше, чем апрелей в этот год.

И пожалуйста, помни-
Я буду стрелять.
Хоть далеко не воин.

Этим скупым на признанья стенам столько пришлось выслушать,
Что в них вовек теперь не дышать.
И если меж нами не все ещё тропы выжжены,
Умоляю тебя
Дай знать.

Фейерверки дробятся в висках.
Балет пальцев ломает ладони.
Слишком громко скучают по морю
Твои чайки в графитных зрачках.

Ни гроша бы не подала этой бешеной сумасбродке.
Что живёт у меня внутри, выжигает меня по нотке.
Рвётся, дикая, от тепла, забивается в тёмный угол.
И глазами оленьими смотрит. И ни капли не верит людям.
Воскресает на каждый вдох.
Для неё ты совсем не Бог.

я хотела узнать сколько я могу быть одна
оказалось так долго.как будто всегда
я хотела узнать сколько во мне человека
оказалось так много.что вовсе нету

пора нам по ранам солью и перцем.
буду греться в твоем
маленьком структурном сердце.

у меня к тебе столько слов.
но снова не хватит рифмы.
её корабли сторонились его островов
и разбились о рифы

милая, нежная, нерасторопная
солнечно-нежная, солнечно-робкая..
быть с тобой вечностью, неразделенностью
на две полярности
на две наклонности

такое ощущение что вскрыло вены
и внутри дышит
и внутри стены
необратимостью перемены
ломает великое чувство.

в спину твою уткнуться. мысли цветут геранью
я у твоей спины к богу ли ближе, к раю.

на краешке утра болтаю ногами,
пью сок апельсиновый нагло-рыжий.
постели развернутое оригами.
рассвет на крышах.

когда я оглядываюсь теперь
в ту сторону, вижу солнце, которое
в пару секунд каждое утро скальпелем
режет целый мой мир поровну

хочется моей беспамятной осени.
безнадежных снежных похолоданий.
длинные светлые волосы.
и утонуть в море утром ранним.