Всегда смешно слышать, что алкоголики и наркоманы конченные люди и избавиться от зависимостей у них никогда не получится. Я знаю, что не существует такого понятия как «бывший наркоман/алкоголик», зато есть понятие «завязавший» и типа у каждого свой срок, обязательно развяжется, жизнь по пизде пустит и всё такое. Я никогда не спорю с такими людьми, потому что я — завязавший наркоман [здесь должны быть хлопки за мою честность] и мне на мою зависимость так похуй, что оглядываюсь на полтора (?) года завязки и охуеваю, зачем вообще делал это, когда никакого чувство облегчения не испытывал.

Я не герой на героине (с). Я — морфинист. Этакая болезненная смесь Булгакова и современного «дайте две, ещё две и можно вон те две». Это не было прихотью моего больного мозга, не. Для этого господь бог придумал кокаин, больных и отбитых баб и бухло. Первый прошёл мимо меня в далёком каком-то там, совершенно не зацепил и грешу я исключительно больными бабами и бухлом. Но, увы, физическая боль — моя самая давняя, самая постоянная, самая больная баба на свете. Сколько бы мы не пытались с ней расстаться, сколько бы завязывали с помощью обезболивающих, мы всегда сходились вновь и вновь. Мои травмы, мой вспыльчивый характер, любовь к риску — всё это причины для возвращения к самой надоедливой любовнице моей жизни. Тогда появился морфий, как третий в наших ночных [преимущественно] сексуальных утехах. Путём самовнушения мне казалось, что у него получилось отбить у меня приевшуюся связь, разорвать наши болезненные отношения и я не заметил, как перенёс эту связь на морфий. А потом вернулась и боль. Ворвалась ко мне ночью, скрутила так, что я имени [ни одного своего ебанного имени] не вспомнил, пока моя радость не решила, что достаточно пинков мне надавала за очередную попытку скинуть балласт. Впервые я поругался с морфием и не укололся. В наших отношениях пролегла трещина. Мы пробовали, конечно, вернуться к прежнему образу жизни втроем, но боль больше на эту хуйню не велась и полностью выбила из меня иллюзорную мысль о том, что я могу с этим дерьмом завязать. Так я перестал быть наркоманом, с вечно перетянутыми венами, ампулками и клишированным списком типа ломок [которых не было], блевальни-рыгальни под себя ну и всякое такое.

Я признаю, что был наркоманом. Признаю, что остаюсь алкоголиком [здесь без вариантов, спасибо генетике в третьем поколении], агрессивным дебоширом, склонным к насилию по отношению к окружающим и много кем ещё. Но никогда не признаю, что я — конченный человек. Для меня всегда конченными будут люди, которые унижают и насилуют слабых, беспомощных людей, детей и животных. А за собой такого точно не припомню.