Не знаю, кто из нас безумней: она, спящая в обнимку с постером Рейнольдса, или я, без Рейнольдса, но с финкой под подушкой. Наверное, все-таки она, ведь никакой здравомыслящий человек не станет спать с бумажкой, которая своим острым краем тебе глотку перерезать может. Да и вообще, странная она. С того самого момента, как заперлась в мою жизнь со своим обожаемым бумажным актеришкой, замусоленным настолько, что даже мое воображение боится представить что она с ним делала. Она мила в своей шизофрении. Этакий недостижимый картонный идеал, с приклеяной одноразовой улыбкой и эффектом 2D. И этот недостижимый идеал прочно поселился на третьем стуле. Наверное этим она и цепляет людей. Своим пассивным безумием, которое вполне могло обрести форму серийного убийцы, но иронично остановилось именно на таком нелепом маниакальном помешательстве.

Вообще-то она мне понравилась не из-за своего картонного приятеля. Не помню, почему решил выцепить именно её. Наверное, в периоды обострения чувствуешь таких же "поехавших", вот и расширяешь круг знакомств за счет подобных экземпляров. Да ладно, ладно, все было куда прозаичней и тупей: она пыталась отпинать мою машину, а когда силы кончились [как иначе, когда даже карманная собачка больше и сильней тебя?], козлом оказался именно я, потому что машины нужно покупать попроще или предлагать людям биту, для удобства.

Воспринимать её как друга - забавно; как объект для иронии и сарказма - очень удобно; как женщину и похоть - равнодушно. Нельзя сказать, что я не пытался, но она слишком другая, чтобы хотеть лечь с ней в постель, а после слинять. Но это все что я мог бы дать, но не ей. И она тоже об этом думала, я не раз замечал, как её взгляд будто сравнивает меня и помятого в буквальном смысле дружка. И я точно не лидировал. Не в этой жизни.

И я больше не хочу об этом. Что-то она сделала со мной. И я не хочу упускать не единого мгновения этого состояния.