Если меня спросят, что такое детство, то я отвечу, что детство-это бабушка.
Бабушка с самым красивым именем-Раиса. Для своих просто Рая.
Бабушка с её седыми до колен густыми волосами, которые я расчёсывала гребешком и заплетала в косу.
Бабушка, которая даёт откусить горячую булку, только что купленного в пекарне хлеба.
Бабушка, которая сама печёт самый вкусный в мире хлеб.
Бабушка и огромное дерево с грушами. Этот душистый аромат до сих пор стоит в моей памяти. Переспевшие груши попадали на землю, ещё не дозревшие висят на ветках, а самые красивые и сочные уже в её фартуке. Она достаёт по одной, протирает их этим же фартуком и отдаёт мне. В такой момент я чувствовала, будто мне дают откусить не домашнюю грушу, а домашнюю любовь. У неё незабываемый вкус.
Бабушка и озеро с утками. В долгом пути на дачу, по дороге, на каком-то небольшом мосту, можно было увидеть озеро, в котором всегда плавали утки. Когда мы заходили в автобус, бабушка вела меня к окну, из которого я наверняка посмотрю на них. Усаживала меня, садилась рядом и рассказывала абсолютно разные истории, а я слушала, не смея перебить и неотрывая глаз от окна. Так, через грязное автобусное стекло, я понимала, что мне показывают любовь. У этой любви голубой цвет и она обязательна приятна птицам.
Бабушка и настольные игры. Долгими летними вечерами она учила меня играть в лото или обычные карты. Так как сначала выходило у меня чертовски ужасно, она поддавалась и помогала обыграть дедушку, чтобы я не расстраивалась из-за проигрыша. Только вот в каждую свою победу я выигрывала не их обоих, а выигрывала самую настоящую любовь.
Бабушка и старая мельница. Мы с ней очень много гуляли и нашим любимым местом был берег реки. Каменистый. Неприятный. Но, наверное, у нас обеих он ассоциировался с домом. Мы приходили туда и очень долго смотрели на утекающую реку. Быстрое её течение как будто уносило все неприятные мысли, а может, даже вообще все мысли и так мы стояли там, пока холод не опускался к земле. А потом шли домой. И вот на обратном пути мы проходили мельницу. Даже в детстве она казалась мне слишком стариной, будто стояла там до появления всего живого, но не смотря на свою вековую жизнь лопасти её крутились. В любой день, когда бы мой взгляд не проплывал мимо этой мельницы, её лопасти продолжали крутиться, будто вот-вот улетят в небо и это производило на меня очень большое впечатление.
И сейчас, когда ничто на свете не сможет вернуть мне мою бабушку, я чувствую себя этой дурацкой мельницей, которая хоть и машет своими крыльями, но улететь никогда не сможет, как я никогда не смогу улететь обратно в детство. Никогда не смогу улететь туда, куда улететь хочется больше всего в жизни.