Когда я была счастливой, я придерживала двери для старушек, тщательно мыла посуду, часто болтала и громко смеялась. Мне нравились рассветы, потому что они знаменовали новый день. И я так любила эти новые дни, собирала их в дневники, консервировала в памяти, сушила гербарии воспоминаний. Чувствовала себя человеком, ощущающим какую-то важность своей жизни в масштабе времени, как будто бы я на этом свете не зря.
Когда я была нужной, я часто писала смски, улыбалась прохожим, делала много фотографий на память, читала по вечерам на улице, придумывала крутые поздравления на день рождения, умела любить всех и радоваться этому умению. Считала часы до встреч и по ночам всегда хотела как можно скорее заснуть, чтобы скорее проснуться.
Когда я была растерянной, я забывала дома ключи и часами ждала, когда в подъезде зазвучат знакомые шаги. Много хмурилась, читала гороскопы, чтобы найти в них опровдание и утешение. Они всегда мне врали, но несчастные ищут себе панацею даже там, где её и в помине нет. Я не снимала трубку мобильного и всё чаще думала о том, что было бы здорово вообще никогда не существовать.
Когда я была брошенной, я утыкалась в чьё-то плечо носом и мямлила о несправедливой жизни. Я забывала завтракать, обедать, жить. Я обесцвечивала дни, читала, как любимую книгу, прошлогоднии сообщения от человека, который вечно увлечён, увы, не мной. Были друзья, красное полусладкое, ничем не утешающие вечера и море соплей, от плескания в котором, кажется, было невозможно отказаться.
А когда я была разочарованной, я пила холодный кофе, читала новости, чтобы не забывать, что мир всё ещё функционирует на фоне моих ничего не значащих юнешеских крушений. Часто опаздывала или вовсе не приходила. В голове был вопрос "зачем", но всегда без ответа. Я гладила бездомных животных у подъезда, чувсвуя свою с ними сопричастность, ведь нас всех в какой-то степене кто-то когда-то выкинул.
И я уже знаю, как справляться с тоской, кому звонить, когда жить не хочется; знаю, как лучше отпраздновать восемнадцать лет, потерять друга, искренне обниматься. Знаю, как влюбиться не туда и не в того. Помню все сухие октябри, безрассудные феврали, распятые маи. Помню что-то о жизни.
Но что мне делать, если теперь к липким людям в этих пластлиновых днях я не чувствую абсолютно ничего?