Между «тем» и «этим» кто-то что-то говорил, и кто-то что-то делал. Так трехдневные дожди позволяют кому-то тонуть, а кому-то выходить из воды. Вокруг люди, желающие, чтобы их сторону приняли, непонимающие, что есть своя сторона, и что принимаю я только по вторникам и по пятницам.
В августе я делаю еще одну перестановку, но не у себя в голове, там, как нетрудно догадаться, совсем не осталось пространства. И сидя в баре, я, вдруг, не могу узнать голос Джима Моррисона, хотя и абсолютно трезва, и от этого сама немею. А наблюдая за человеком, который мне интересен, мне впервые не хочется чтобы он ответил мне интересом взаимным. Разочаровываться устаешь сильнее всего;разочарование; будто встаю с колен, не помня причины, по которой опустилась на них. Гиперреализм выглядит столь отталкивающим, тошнотворным, таким совершенным, спорить с ним невозможно; мои жалкие мечты всего лишь о реальности выглядят так же. Желать совершенства - не преступление, преступление совершается там, где я позволяю себе поверить в его неизбежность; потому что драться приходится насмерть, чаще самой с собой. Достичь, достигнуть, достигаю. Июльский крик, переходящий в отвратительно стыдный визг, - еще одна неизбежность, но такая, которая случается однажды и больше никогда.
В августе цитируются исключительно лишь Тартт и Рэнд, но на ум отчего-то, сегодня, приходит эпиграф, выбранный Томпсоном, со всем страхом и отвращением, но не болью; наконец-то. Еще раз, и еще.