Бешка не знает, куда деть руки. Пальцы выкручивает, по костяшке на каждый. С такой силой не справится даже ей – такой незатасканной, просвечивающей отбеленной полоской зубов между коричневыми губами. Она вытягивает левую руку вперед, пялится прозрачными радужками на посиневшую кожу с мелкими ссадинами между костяшками указательного и среднего пальца. Под лопаткой собирается плотным комком спазм, тянет канатом до предплечья. Бешка наклоняет голову в право – не помогает. Ей уже месяц ничего не помогает.

— Тебе полную? — в проеме, где у нормальных вставлены двери, бросая слова через плечо при росте в метр шестьдесят девять, голос.

— Меньше половины.

— Ты же и это поделишь на половину, — голос не оборачивается, гремит посудой — и оставишь. Выкинешь, ты.

Бешка опускает руку, выравнивает спину. «Ты» — ее новое имя.