Слишком много рассудка.
Помню, как-то показалось, что вот же, вот, а потом чувствую – нет, не осталось во мне ни жертвенности, ни готовности всё переносить, долготерпеть и не искать своего. Досюда согласна, а дальше никому не позволено мучить живого человека.
И я тогда закрыла лицо руками и минуту так сидела, а когда отняла их, это было другое лицо – женщины, которая больше не любит. Не получилось. Не судьба. Это – не моё, ой это не моё, то, сестрица, твоё.
А мне – сидеть с ясным лицом и смотреть снисходительно. Всякое со мной бывало, но чтобы любовь кончалась в минуту, так не бывает, а значит, и не она это вовсе.
Но если смотреть внимательно, если разворачивать слои шёлка медленно, то становится заметно, что не изменилось ничего, кроме умения останавливаться.
Взрослая любовь, это всегда выбор. Под лёд проваливаешь, только если твёрдо решил провалиться под лёд. Примерно как политкорректный секс: хочешь ли ты, чтобы мы разделись и легли в постель? хочешь заняться любовью? И всегда можно ответить «нет», одеться и уйти. И даже когда ты уже по пояс в ледяной воде, даже когда по шейку, сил достаточно, чтобы выбраться.
Как тебе будет после этого, другое дело, неделю проваляешься в жару или два месяца, вопрос выживаемости.
И дальше тоже только выбор и воля: с кем жить, быть ли верным, иметь ли детей. Никто уже не выскакивает из-за угла и не решает за тебя, никто не лишает шанса на отступление. Хорошо ли? скучно ли? не грешишь ли, отказываясь?
Не знаю. Но хотя бы понятно, что сам сделал со своей жизнью всё это – и ясное лицо, и лёд в волосах, и вьюн над водой