Чей-то парень был с Кем-то, когда я всретила его впервые. Я и сама была с Первым, но он вел себя далеко не так, как полагаается в таких ситуациях. К счастью, Чьего-то парня хватило на двоих. Он источал какой-то почти христианский свет. Каждое слово, которое он говорил в мой адрес, отзывалось в моем мозгу восторженным "ААААА!", потому что это было моё слово, которое я просто не успела сказать. Когда я встречаю таких людей, я или ревную свои мысли, или беспощадно влюбляюсь. Чей-то парень очень, очень красивый, так что не сомневайтесь.
Он из тех, кто не то чтобы мне не нужен. Несколько месяцев сексуальное напряжение между нами передавалось даже через глобальную сеть. В один тоскливый день он, не без помощи Кого-то, справился с этим. Я - нет.
Мы не виделись полгода, после чего судьба сложилась так, что нам пришлось встретиться по делу. Я была с подругой, на машине, очевидно более мобильна, чем он, так что дела решались прямо у ворот его дома.
Он отдал мне коричневый бумажный пакет, сделал несколько необходимых комментариев.
В моем воображении он спросил меня, как я там жила, пока не общались. Как я жила? Каждый день подавляя то, что ты мне оставил.
Но я не говорю этого даже в своей чудесной картинке. Я отвечаю, что все отлично. Он весел и фамильярен, зовет пить чай, а то что ж мы мерзнем на улице. Конечно подруге нужно срочно куда-то ехать. Я без проблем вызову такси, да и не понадобится, я ведь успею на общественный транспорт, успею же?
Только в его квартире у меня внутри начинает больно щемить от того, что я не сказала на улице. Подавляла, подавляю и буду подавлять. Меня часто тянет рыдать от совершенно нелепых вещей, и пока он возится с френч-прессом, пока я наблюдаю за еле заметными движениями его спины, я всячески пытаюсь выбрать такой ракурс, чтобы краснеющий нос прятался в тени.
Он подходит и давит на самое боьлное. Просит подсесть поближе - не видел меня тысячу жизней.
Я не из тех девушек, которым идут затуманенные слезами глаза и трогательные алые пятнышки на кончике носа. Но и он не из тех парней, которым нравятся обычные девушки.
Он знает причины, он знает обо всем, что происходит со мной в эту минуту и не раз происходило за это время. Он делает самое жестокое, что может сделать в этой ситуации. Чей-то парень садится на пол и обнимает мои колени.
Его лицо в разы горячей, чем френ-пресс, который он оставил минуту назад. Он крепко-крепко прижимает его к моим стиснутым ногам и говорит что-то, что совершенно невозможно расслышать, но я знаю, что это. Это лживая исповедь о том, что он ничего не забыл, что он мечтал и думал обо мне все это время. Я знаю, что он не вспомнил меня ни разу, но момент просто не дает мне плакать дальше. Мое лицо так же горит. Любая влага на нем высыхает за доли секунды.
Чей-то парень выглядит недотрогой - большие наивные глаза, слегка раздутые губы, светло-русые волосы с намечающимися кудряшками. Но он невероятно опытный.
Я слишком устала, и он - идеальный партнер для такого состояния. Оторвавшись от моих коленей и мгновенно правильно интерпретировав мой просохший взгляд, он одним движением переводи меня в горизонтальное положение и не дает даже приподняться на локтях.
Его движения тоже похожи на танец, но он танцует не один. Он танцует вокруг меня и в мою честь. Он медленно и настойчиво проводит ладонью вверх по моему животу, не задевая ни одной эрогенной зоны, но сразу заставляя меня поскуливать от удовольствия. Он доволен собой, и эта уверенность вместе с его так и не потухшим светом лишают меня воли. Я так стараюсь прогнуться, подсказать ему, где должна оказаться его рука, но он делает все так, как делает, не обращая внимания на мои потуги. Он дразнится, все время оказывает в сантиметре от очагов возгорания и легко сбегает, разогревает меня ожиданием, как делал это те полгода, когда молчал и делал вид, что меня не существует. Сейчас он молчит и делает вид, что существую только я. Нам не нужно время, чтобы раздеться. Мы не делаем особого ритуала из взаимного стягивания футболок - мы оказываемся обнаженными сами собой. Одежда - бессмысленная формальность.
Мне приходися вцепиться в спинку кровати, откинув руки назад, остаться совершенно беззащитной и безынициативной - на любую мою попытку проявить себя он реагирует растягиванием ожидания. "Ты ошиблась? Ничего страшного, давай попробуем сначала. Я проведу рукой вот так, чтобы ты взвыла от желания, но не могла его удовлетворить". Я лежу и думаю одну мантру: пожалуйста, начни, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста….
Кажется, если бы его руки оставляли следы, мое тело было бы покрыто ими почти полностью, за исключением тех мест, к которым уже достаточно просто прикоснуться, чтобы вызвать бесконечную волну электрического удовольствия. Но он продолжает тянуть.
Я не знаю, что в этот момент отражается на моем лице. Если перевести мое физическое состояние в сферу эмоций, это было что-то сродни начинающейся влюбленности. Максимальное количество искр и феерверков, но полная неопределенность - не знаешь даже примерно, что чувствует к тебе тот, кто эти феерверки зажег.
Я не знаю, чем все закончится, но дать такому восхитительному, почти деструктивному возбуждению просто угаснуть нельзя. Я снова теряю контроль над руками, снова пытаюсь направить его, дать понять, что я на грани. Он ласково перехватывае мои руки и так же ласково прикручивает их футболкой к спинке кровати. Если он начнет заново, я сгорю.
Сквозь самое потрясающее мучение в моей жизни я чувствую, как его руки оказываются на моей груди. Он знает самые чувствительные точки, и впервые за этот бесконечно долгий вечер он прикасается к ним. Я снова скулю, но возбуждение немного спадает. Это почти обидно - скопить в себе такое желание и удовлетворять его постепенно. Я хочу, чтобы все произошло одним большим ударом.
Он как будто понимает, что я немного разочарована, и начинает ладонями рисовать на моем животе какие-то непонятные узоры, снова раздразнивая меня, заставляя желать только чтобы он продолжил, чтобы пошел дальше, ниже, чтобы больше не терзал меня.
И он идет. Он начинает не так, как другие. Он входит в меня руками, вырывает из реальности, мне абсолютно нечем дышать, потому что легкие уже полны воздухом. Я забываю выдохнуть и помню только ритм, в котором должна двигаться. Я знаю, что он мог бы справиться сам, но я хочу большего, я хочу, чтоб мы оба выложились на полную. Он не замедляется и не останавливается до тех пор, пока я не сбиваюсь с такта, пока мое тело, едва ли не левитирующее над кроватью, не начинает вибрировать, пока я не начинаю непроизвольно называть его имя, шепотом, скволь зубы, пока я не скулю в последний раз и не падаю, опустошенная. Вербальнвми средствами невозможно описать то, что я ощущаю. Это не электричество, как бывает обычно, и длится это не несколько секунд. Это не тривиальный оргазм. Для этого нужно отдельное имя. Я еще раз называю это имя сквозь зубы.
Но у меня все так же нет власти. Он не дает мне остыть, не дает осмыслить, насладиться, запомнить, позавидовать самой себе. Он все еще владеет ситуацией - я сама не умею так управлять своим телом, как он. Одим незаметным движением он задает нужный угол и наступает момент для его наслаждения. Он освобождает мои руки, но я как будто только что родилась, я не знаю, что с ними делать. Осознание происходящего восстанавливается, и я делаю то, что мечтала сделать все это время - запускаю руки в его восхитительные пышные волосы. В ответ он движется резче, быстрее, прижимается ко мне всем телом, кусает за сосок, и чувствуя ответную волну удовольствия, оставляет целую цепочку из легких укусов, тянущуюся к шее.
Он достигает оргазма примерно через полчаса. За это время я успеваю испытать то, что могло бы оправдать и десяток лет разлуки.
Но он отдает мне коричневый бумажный пакет и делает несколько необходимых комментариев.
Мы с подругой торопимся, рада была тебя увидеть.