Я никогда не смогу вести с ней войн, никогда. Я бы жалел об этом, сложись все по-другому, чуть иначе. Мне не нужно будет планировать, не нужно будет искать то, что надломит и сломает ее, потому что она не вызывает у меня никаких негативных эмоций. Она говорит жесткие вещи, от которых иные могут почувствовать себя неконфртно, я же чувствую облегчение от того, что могу быть с кем-то полностью честным, не называя о себе ничего лишнего. Ее слова выводят из равновесия, ибо я сам видел, какой жестокой и беспощадной бывает женщина, которая от всей души хочет помочь. И именно эта жажда приносить пользу через правду делает ее изгоем. Ее любят, ею восхищаются, но никто не смеет подойти к ней ближе, уверенные в том, что за спиной у этой женщины хлыст и она вот - вот, да хлестнем кого-нибудь по спине, только в роли хлыста выступает правда, которую она говорит с таким видом, будто читает меню в ресторане, а не вытаскивает все его внутренние секреты наружу, с легкой улыбкой поправляясь, если допустила в своих словах неточность. Я заполняю свою пустоту чужим страхом и болью, она же заливает свои червоточины правдой, не получая ни малейшего удовольствия от того, что говорит. Она привыкла, смирилась с тем, что в ее попытках помочь, рушатся карточные домики лжи, которые люди собирали месяцами и годами, в попытках обмануть себя и тех, кто их окружает. Любовь? Нет конечно, как могут два пустых и равнодушных человека любить кого-то, кроме себя?