Мне бы хотелось встретить 2015 в Англии, забыв о тех, кто оставил здесь и позади себя. Слишком серо и рутинно вокруг, одни и те же лица, одни и те же фразы, одни и те же признания, в которых не осталось ни единой доли искренности. Однообразие навевает вполне сформировавшиеся мысли о моральном самоубийстве, которое включает в себя изоляцию от всего грешного мира в ящиком коньяка и тупой тишиной, о которую эти самые бутылки будут разбиваться, на короткое мгновение разрушая мертвенную тишину, окутывающую все живое, то бишь меня. Впрочем, я ошибся. Ежели что и будет в помещении живым, то определенно не я, ибо мой запал жизни выгорел до тла, а нового "пинка" извне еще не последовало. Кутаюсь в прошлое, будто это поможет мне нащупать на холодном запястье пульс, но иногда все же нитевидное биение пробивается и я начинаю дышать. Вечное "все не как у людей" преследует по пятам: я просветляюсь лишь тогда, когда лишен абсолютно любой опоры под ногами и нужно цепляться за все, что нашарят мои руки, делать больно себе, но не больно тем, кто находится рядом со мной. Когда же все стабильно, мне хочется творить зло и не видеть никого, кроме себя. Так чаще всего и случается. Я разрываю себя на куски, я себя склеиваю и я себя жалею, не ожидая ни помощи, ни поддержки со стороны тех, кто клятвено обещал быть рядом до тех пор, пока на зеркальце будет мое дыхание. Глупость человеческая состоит в том, что мы искренне верим в то, что говорим, а потом утираем свои сопли пред разбитым корытом, все еще надеясь, что та самая рыбка не обманула и вот - вот подаст надушенный платок, чтобы было чем утереть сопли. Чушь все это: и мое желание встретить Новый Год за пределами ненависти, и желание всегда быть живым тоже чушь. Однажды умерший не может восстать из пепла на всю оставшуюся жизнь. Мы как диабетики, вынужденны все отпущенное время жить на инсулине.