На улице уже вторую неделю «плюсовая» температура, но реки, озёра, даже лужи не тают. А там и таять уже нечему. Вода превратилась в грязь. Весь город превратился в грязь. Он был разрушен, разграблен и сожжён теми, кого ты и я называли друзьями.
Далеко не единожды я просил вернуть всё на место, не трогать то, что хранил так бережно. Я просил вернуть мне мой, только мой мир, где я мог спать спокойно. Но все были против моего отчуждения. Меня просили быть там, где я не хотел быть; говорить то, что не хотел говорить; слышать и слушать то, что противно моим ушам – они заставляли меня жить той жизнью, что была придумана ими как эталон, как трафарет. Мне это совсем не нравилось, но это их не волновало: им нужен был ещё один такой же, как они, такой, каким должен быть каждый по мнению высших.
Она от меня требовала, чтобы я был ближе, а сама отдалялась. Словно назло мне уходила всё дальше от разговоров, встреч и даже переписок. Что она хотела от меня? Она сказала, что раньше подобных мне у неё не было, я был для неё практически тем единественным, кого ждёт каждая девушка. Она сказала, что для неё я стал тем, кого она ждала и хочет быть только со мной. То есть, я мог её воспитать так, как мне надо было? Неужели я где-то ошибся? Я сотворил пустую оболочку, ещё одну марионетку общего мнения. Она перестала меня считать личностью. Я стал никем для неё, для себя, для всех…
Моя музыка, кому она нужна кроме меня? Кому нужны мои рисунки, идеи для фильмов, книг? Всё, за что бы я ни брался, не доходило до конца. Я перепробовал многое, но понял, что мне ни в чём не достичь совершенства. Мне казалось, я отличаюсь хоть чем - то от окружающих, считал себя неординарным, творческим, мнил себя романтиком и мечтателем. Но всё разбивалось, когда я приходил к концу своих самых жгучих идей раз за разом, не успевая ничего сделать по – настоящему удачного…
Так зачем же я тогда живу? Просто мысль, которая может мешать уснуть. Иногда я понимаю, что я нужен своим родным. Им я причиню боль, если уйду. А мне этого не хочется… да и смогу ли я написать предсмертную записку? Хватит ли моего скудного словарного запаса, чтобы вкратце описать все причины, по которым мне больше не хочется знать, что меня ждёт за грядущим заходом солнца…
Звёзды. Они меня ждут. Такая далёкая мечта. Моё солнце. Но я боюсь дотронуться до него. Оно сожжёт меня, словно бумагу…
Моя девочка. Мой красивый цветочек. Знает ли она, что я её так называю? Боясь своих предрассудков и оценок извне, я не могу стать ближе к ней. Возможно, я ей нужен, но в моей голове никак не может умереть мысль о том, что нам не быть вместе… опять же я слишком далёк от того совершенства, которое тщетно строю из себя…
Если взвесить мои ошибки и мои удачные решения, то чаша весов будет склоняться в сторону первых. Я всегда торопился со словами и поступками. Только после того, как сказал глупость, я начинаю обдумывать: а зачем? Зачем я говорю то, что не хочет моё истинное нутро? Потому что я его прячу за сотнями дверей и замочных скважин. Я с ним говорю, и оно отвечает мне. Но эти переговоры закрыты от чуждого мне мира других людей. Все люди по своей природе уроды уродами. У каждого есть свои маленькие, мерзкие демоны в голове, отравляющие чистейшую от рождения душу. Эти бесы питаются тем, что видят вокруг. Поколение за поколением мы все повторяем ошибки предков. Каждый обречён наступить на те же грабли, что и его родители, как бы те не старались оградить своего ребёнка от мрачных сетей общества.
По-моему, самое страшное изобретение человечества – жизнь в общине. В одиночестве человек может раскрыться, узнать своё настоящее «Я» и стать личностью, не похожей ни на кого другого. Но нет, город всех смешивает в одну серую массу, из которой лепит населения целой страны, а в итоге, и нашего мира. Но переизбыток одиночества может привести к интоксикации всех желаний… здесь нужно точно угадать с пропорциями вакцины от превращения в стадо недолюдей.
Дай мне минуту, я почти собрался. Почти собрался написать тебе, что ты мне нужна…
Они меня предавали, но я возвращался вновь, ибо мне некуда больше идти. Только они меня приняли с моими шрамами на лице. Может, они меня проверяют, тестируют, чтобы убедиться, что я им нужен, что подхожу к общим интересам? Мне сильно хочется, чтобы было именно так. Я сам боюсь своих же слов, грызущих мою черепную коробку изнутри, когда я сижу один перед собой самим в поиске решений, которые должны сделать не только мою жизнь, но и жизнь окружающих лучше, чем она была ранее.
В толпе я плачу внутри, я хочу уйти, но когда ухожу, мне становится ещё хуже. Я болен. Я сам не знаю, чего желаю. Именно поэтому мои руки пытаются выразить фразы, невысказанные моими устами. Даже при письме этих предложений я не проговариваю вслух то, что льётся откуда-то из глубины моего тела. Я просто шепчу ядовитые буквы в сочетании с томными вздохами…
Я его боюсь. Он заставил меня полностью поменяться. Я его послушал, а он меня обманул, он трус. Он сбежал, оставив меня одного. Он изуродовал меня, сделал ничтожеством, на которое без смеха не взглянешь. Я просто смешён. Кому я теперь такой нужен? Брошенный на произвол судьбы, я больше не хочу ничего давать другим решать что-либо за меня. Хватит с меня подобных опытов со своими внутренними голосами, я хочу решать сам. Пусть истинный «Я» решает, как дальше действовать… мне так плохо… я просто сижу и плачу… истинного, настоящего меня попросту нет… кого я обманываю? Мне никогда не стать полноценным звеном общества. Оно меня просто отторгло, словно организм чужеродные клетки. Я по своей натуре бракован, слишком углубился в детали и стал бесполезен… зачем нужен тот, кто слишком много знает?
Мои старые письма. Я их сжигаю, а они снова возвращаются. Их прах навсегда останется на моих ладонях. Мне не избавиться от них…
Верните мне мой мир. Я сам его не починю, поскольку просто не хочу. Это был горький опыт, а я так жалок, что не смогу даже придумать последние слова для финального мёртвого письма…