Сегодня десятое июня, и сегодня со мной что-то очень странное происходит.
Это, наверное, все книг влияние.
Книг, без сомнения, и, может быть, совсем немножко - лета.
Хочется куда-нибудь в деревню. Из серого города в паре часов на машине к солнцу, к теплому ветру, к зеленой траве и пыльным ступням после гуляния на лугу босиком. Хочется просыпаться рано-рано в залитой солнцем комнате, вскакивать с такой жесткой и такой мягкой постели, умываться ледяной водой из умывальника, надевать какое-нибудь легкое платье, непременно длинное, непременно свободное и непременно простое белое или с ярким цветочным рисунком. Хочется долго-долго расчесывать волосы щеткой перед зеркалом и оставлять их распущенными. Никакой обуви - снова босиком, по шершавым ступенькам потемневшей от времени деревянной лестницы на первый этаж со второго. Там уже непременно кто-нибудь будет, тетушка или бабушка, и завтрак там тоже будет, и непременно простой-простой и вкусный-вкусный. На столе будет свежее молоко и ледяная вода, такая ледяная, что зубы непременно заломит, но я все равно буду её, потому что теплое деревенское молоко просто отвратительно на вкус, так-то.
И ещё будет работа. Полвика каких-нибудь грядок, так, чтобы все ноги измазались в темной влажной земле по самые коленки. Или не поливка, а прополка, чтобы вытребовать у взрослых коврик и каждые пять минут на него откидываться, потому что спина после года в городе устает жутко. А позже, ближе к осени или хотя бы к середине лета, работа будет совсем другая, потому что поспеют ягоды и фрукты на плодовых деревьях.
И будет, наверное, очень здорово вставать на табурет и срывать мягкие плоды, сжимать их пальцами чуть сильнее, чем нужно, так, чтобы сок потом тек по всей руке и капал на землю с локтя. И капли эти будут в тысячу раз вкуснее сока в магазине, потому что в них - лето. А ещё здорово будет с гордостью оглядывать огромную плетеную корзину, в которой лежит твоя работа, и лопаться от распирающего грудную клетку счастья, яркого, как солнце в полдень.
И побеги на речку или озеро будут. И по утрам, когда холодно, и днем, когда ожоги, веснушки и духота, и вечером, когда мерзкие комары. И наблюдение за лодочками-кувшинками будет, и за лягушками зелеными-зелеными тоже.
И подъемы с кровати посреди ночи будут, конечно, потому что когда, если не сейчас, можно сбежать, почувствовать и насвегда отпечатать в памяти запах травы, земли, клубники на грядках? Клубника на грядках ведь, безусловно, пахнет совсем иначе, чем клубника, купленная в городе.
А ещё будут вреднючие гуси, которые щиплют за игры, и громкие куры, которых кормить после жизни в городе - почти за счастье.
Ещё будут грозы, и темное низкое небо, и запах свободы, пронизывающий воздух, и свет с неба, перед готорым благоговеешь. И грозы эти встречать непременно нужно на лугу, зарывшись в полевые цветы и жесткую траву, так, чтобы слышать, как в точно таком же трепете замолкает природа, и раскаты устрашающие и завораживающие тоже слышать.
В общем, странное со мной что-то.
Пойду, до тетушки схожу.