Сегодня нас со Стэнсфилдом выперли из автобуса за непристойное поведение: мы подкалывали местных цыпочек, которые куда-то, видимо, отправлялись. Что мне не нравилось в моем первоклассном товарище, так это то, что он мог искусно мною манипулировать, а при возможных последствиях поднимать лапки и зарывать голову в песок подобно Эму. Ах да, да.. благоверный был отъявленным представителем Ислама, а еще редкостным придурком. Одна из религий, широко известная своими экспансиями на мусульман, повергла меня в шок. Стэнсфилд имел наглость издеваться над кареглазой девушкой в открытой парандже, которой я уступил место. Я не знаю, насколько нужно быть несчастным мистером галантностью, чтобы подпускать к себе того, для кого ты подобен игрушке для секса. Может быть, я мазохист?
Мы оказались на Оксфорд-Стрит, одной из самых оживленных торговых улиц, которая была во все времена известна прежде всего своими фешенебельными магазинами и своими недрами брендов и техники. Это была последняя капля, сегодня я подумал о беспробудном сне и о самом последнем дне моей любви с Анной. Ранняя весна уже осточертела: из каждого окна открывался поганенький вид на английские улицы, яркое солнце, слепящее глаз, топило сугробы, через ручьи которых без потопа в моих весенних ботинках было невозможно пробраться.
У меня жутко разболелся живот, после чего я решил невзначай забежать в ближайшее кафе Плама. Я много курил, вытирал пыль с фотографий моей благоверной, где она откровенно пьяна, читал сообщения на фейсбуке, которых бы она никогда не увидела. После сегодняшнего случая я стал ощущать, что все города уже давно рухнули, что чертовская влюбленность и страсть уже не пробегает в зрачках окружающих. Натощак я дернул последнюю рюмку скотча, после чего города стали нас с тобой разделять, моя Анна. Я знал, что умру молодым и перепачкаю все кровью, что виолончель перестанет играть именно сегодня. Действительно ли это самое лучшее, когда тебе плевать на других? В связи с этим я понял, что человек обречен на вечное одиночество, на долгосрочные прогулки и крепкую замкнутость внутри своего тела, если он безразличен. В этот момент совершенного просветления до меня дошло, что выход в жизнь уже давно состоялся, а я до сих пор вижу свое будущее. Я видел себя Фантомом, который изменял свой облик, перемещался из реальности в параллельную вселенную, умирал, возрождаясь вновь, вновь и вновь. Я ощущал бесконечность всего происходящего и не знал, где этому всему предел. Если спонсор моей апатии лишь авитаминоз и неправильная работа эндорфинов, то умоляю, сообщите мне об этом. Меня зовут Джонатан Маккелли.
Кстати сказать, я ничего не знал о музыке Тома Тыквера, но его музыка явно вызывала у меня своеобразный слуховой экстаз. Удивительная вещь – музыка: чем более некоммерческий подход, тем прекраснее для души та или иная композиция. Официантка в баре мило мне улыбалась, от чего на душе становилось светло. Хотела она со мной переспать или нет – вопрос, остающийся без ответа. Но я, будучи еще маленьким Джонатаном, любил улыбки незнакомцев – это факт.
Я вышел из кафе и направился к Лондонскому мосту, докуда было 15 минут пешей ходьбы. Так уж я устроен: люблю смотреть на закат, на солнце, уходящее в пучины Темзы. Этой весной встречать закат было куда приятнее одному. Я размышлял о словах своего умершего деда, которые он говорил мне в детстве. Говоря о солнце, он сравнивал его с ребенком, который кричит, размахивая своими лучами, а при успокоении и погружении в Темзу отдыхает. После его слов я думал, что не смогу обжечься и сгореть заживо, если прыгну в реку вслед за ним. Никотиновый запах в данный момент был лучшей пилюлей, который избавлял меня от боли в животе, давал возможность взлететь.
Докурив последнюю сигарету моего любимого «Лаки Страйка», я вновь решил вернуться в свое уютное бунгало на Трафальгарской площади, о котором вам уже рассказывал первый Джонатан. Или второй – не знаю. Возвращаясь к своей автобусной остановке, я погряз в суете окружающих меня платформ метро, кашлял и думал только о своей постели. Я ждал своего автобуса примерно 10 минут. Когда я вошел внутрь, я увидел табличку со следующей надписью: «Дорогие пассажиры, будьте бдительны и не допускайте плохого обращения с женщинами». Судя по всему, это был тот же самый автобус, из которого нас выперли со Стэнсфилдом – придурком. Я долгое время смотрел в окно, поэтому не заметил своей конечной остановки. В автобус вошла уже знакомая мне девушка в парандже. Убрав сумку с сиденья, я уступил ей место вновь. Девушки ее мусульманской внешности всегда притягивают духовно, нежели сексуально. Сохраняя долгое молчание, она наконец сказала: «Спасибо. Вы не такой, многим идиотам можно было бы у вас кое-чему поучиться.»
Я был приверженцем того, что женщины сами виновны в том, что мужики жестоко и грязно с ними обращаются. Многие полигамные девицы, на мой взгляд, вовсе забывают о своем достоинстве, но при этом ищут для себя умного и обеспеченного мачо, который бы их любил, содержал и хорошо трахал. Я всегда был возмущен этой необъективной оценке к себе.
-Как вас зовут? – добрым голосом спросила девушка.
-Джонатан.
-Вы слишком легко одеты, чтобы разгуливать по Лондону вечером.
-Я коренной англичанин, мне никогда не бывает холодно.
-Меня зовут Зарка, я возвращалась из местной мечети. – продолжила рассказывать мусульманка.
Сегодня я попал в альманах историй «Из Парижа с любовью». Мне стало понятно, что многие люди возненавидели меня напрасно.
(port-royal)