Переполненный зал. Легкий шепоток пробегает по толпе, когда потихоньку начинают гасить свет. Наступает тишина. Она длится около полуминуты. Зрители тянут головы в сторону сцены. Раздаются гулкие, отражающиеся от стен шаги, издаваемые шумом каблуков лакированных черных туфлей. Взгляды направляются к краю сцены, откуда за поэтом следует световой луч. Мертвую тишину нарушают только эти шаги и пара случайных покашливаний на заднем ряду.
Автор, держащий в руках томик стихов, в черно-белом вычищенном костюме, выходит на середину сцены, где его дожидается стул и микрофон. Он не спеша присаживается на него, и вдруг замечает, что тот слегка покачивается. Его брови хмурятся – он проверяет стул еще раз – так и есть, у него нарушено равновесие. Поэт разрывает надвое свой сборник и кладет половинку под ножку стула – так-то лучше.
По толпе пробегает недоумевающий шепоток.
Поэт приподнимает руку в белоснежной перчатке, добиваясь прежней тишины. Люди затихают.
Затем он, под взглядом внимательных глаз, вырывает один из титульных листов книги, кладет его поверх других к себе на колени и высыпает на него трубочный табак. Затем сворачивает, берет губами и поджигает спичкой, выпуская длинную, искрящуюся в свете прожектора струю дыма.
- Что-то прохладно тут у вас, - говорит поэт.
Затем вытаскивает из внутреннего кармана пиджака зажигалку и поджигает свои стихи. Слышатся охи мадмуазелей из зала. Автор дожидается, пока пламя займется книгой, а затем размахивается и швыряет горящее издание в публику, которая бежит врассыпную от намеченного места приземления. Какой-то смелый мужчина бросается тушить огонь, затаптывая его в землю. Когда ему это удается, все взгляды вновь обращаются к поэту на сцене, который все это время стоит, курит свою папиросу и пускает колечки дыму.
На этом он кланяется и уходит со сцены.