02-01-2013

Я желал чувствовать, все, что я пытался выудить из жизненной мешанины - хоть какие-никакие заурядные чувства. Я жаждал чувствовать, но на любовь меня не хватало, поэтому я окунулся с головы до пят в грусть, что по текстуре напоминала лишь наждачность только что накрахмаленного белья.

Я редко задумывался о собственной тоске - я попросту не знал, что именно та крохотная язвочка в горле, что не оставляла меня ни на секунду, зовется именно так. И тут мне пришло в голову: ха, да не будь на свете слов, мир едва ли смог являться нам во всей своей тошнотворной вещественности! И я стал старательно избегать слов: удивление плавно перешло в дрожь бровей, любовь - в суетливое дыхание, я старался исторгнуть из всего мира эту дурацкую предметность, эту дурацкую наполненность, что не все никак не давала мне покоя. Я избегал любых слов, предпочитая разговаривать с окружающими крохотными пиктограммами на кистях, деснах, щеках - так я, по крайней мере, нашел убежище от всего на свете до конца жизни. Детские мечты о спасении галактики потонули в словах, с коими я старался не соприкасаться, я дрейфовал по океану убожества в маленькой лодочке из вакуума, старательно избегая всего, что казалось мне слишком плотным.