— Больше всего я люблю трехстишья, хокку. В них сказано так мало и в то же время так много. Каждое слово на своем месте, и ни одного лишнего. Я уверена, что бодхисатвы говорят между собой одними хокку.
- Прочти, - попросил заинтригованный Эраст Петрович. - Пожалуйста, прочти.
Она полуприкрыла глаза и нараспев продекламировала:

Мой ловец стрекоз,
О, как же далеко ты
Нынче забежал…

— Красиво, - признал Фандорин. - Только я ничего не понял. Какой ловец стрекоз? Куда он забежал? И зачем?
Мидори открыла глаза, мечтательно повторила:
- Доко мадэ итта яра… Как прекрасно! Чтобы до конца понять хокку, нужно обладать особенным чутьем или сокровенным знанием. Если бы ты знал, что великая поэтесса Тиё написала это стихотворение на смерть своего маленького сына, ты не смотрел бы на меня с такой снисходительностью, верно?
Он замолчал, потрясенный глубиной силы и чувства, внезапно открывшейся в трех простых, будничных строках.

Борис Акунин
Алмазная колесница. Том 2