Оооо…этим вопросом, Вы, дорогая моя, напоролись на истекающий жиром, ядовитый ответ про чудеса хардкора местной архивкусной и порой странной в своей экзальтированной извращенности кухни. Я сразу вспоминаю детство, то время когда я только приехал в Прагу, и мой отчим, стараясь изо всех сил привить мне любовь к этому городу и, по всей видимости, к себе (ведая, что я уже в том нежном и деликатном возрасте питал неописуемые страсти к вкусной еде и слыл в домашних кругах полоумным гурманом, готовым тестировать колорит любых кухонь) совершил ход конем и начал водить меня по мыслимым и немыслимым местам, пропитанным запахами тех самых локальных, тайных и не очень блюд, атмосферой чревоугодия и беспробудного пивного алкоголизма.
Отчим, будучи сам замысловатым ценителем кулинарных изысков, быстро нашел подход ко мне и привил в считанные дни любовь к чешским ресторациям и пивным, и, наверное, по сей день эта любовь остается единственным, объединяющим нас с ним фактором. Но все же о еде.
Самым первым блюдом, съеденным мною на спор, так как не верил ни он, ни моя мама, что я смогу ЭТО запихать в себя, был пивной сыр. Нет-нет, это не просто какой-то сыр, это полноценное блюдо. Мало где сейчас в Праге можно найти заведение, где его готовят именно правильно: из правильного сыра, правильного лука, аутентичных специй и приправ. Да и сам сыр должен быть особенным, зреющим, разлагающимся, источающим ужасный запах гниения. Выглядит и пахнет это блюдо, как помет старой, облезлой, хромой и беззубой собаки, съевшей склад солдатских портянок, пропитанных всевозможными грибками ног, плесенью и потом, собаки при всем этом болеющей тифом, чумкой и энтеритом на последних стадиях одновременно. Представили себе этот фатальный пиздец? Некоторых из официантов, приносящих это блюдо к столу, изредка пробивает на слезу от вони, и на их лицах явно читается отвращение. Только правильный и вышколенный официант принесет вам это блюдо с улыбкой на лице и без язвительного недоразумения в голосе пожелает вам искренне приятного аппетита. В итоге сыр я в себя запихал, вкус у данного гастрономического шедевра вполне себе терпимый, но изредка все же что-то поскрипывает на зубах и легкий аромат гниения все же ощущается, если бахнуть в тарелку огромное количество лука, то запах естественно можно перебить, что я тогда и сделал. Были случаи, когда я заказывал пивной сыр и по своей воле, но ни разу еще мне не приносили того самого месива, в котором, кажется, для полного счастья не хватало только копошащихся опарышей, а приносили жалкие подделки, с другим сыром, с другим луком, с другими специями. Я хотел бы еще раз по прошествии времени продегустировать сей шедевр, да вот беда, тот ресторан в котором 14 лет назад мне подавали это чудо чудесное, закрыли.
Ну что, перейдем к другим изыскам национальных кухонь, по праву способным считаться по меньшей мере странными. Опять же, к этому блюду меня привел отчим, как-то раз он длительно запугивал меня "прелестями" сырого мяса, чтобы в итоге именно им меня, как выяснилось позже, и накормить. Татарский бифштекс! Каждый из моих знакомых туристов, побывавших хоть раз в Праге, пренепременно тестировал по моему настоянию эту вязкую красную смесь сырой мелконарубленной нежнейшей и свежайшей говяжьей вырезки, яичного желка, лука, кетчупа, горчицы, тмина, черного и красного перцев и соли, намазанную на свежезажаренный и обильно натертый чесноком кусочек черного хлеба. Само по себе блюдо, как мне рассказывал знакомый шеф-повар, происходит от татаро-монголов (при чем здесь чешская кухня, казалось бы? И, блеадь, кажется правильно, совсем не при чем!). Монголы, проклятые захватчики и девастаторы, не знавшие покоя и не имеющие дома, кочевой и косоглазый народ, постоянно куда-то и зачем-то передвигавшийся, как мне сообщил тот знакомый, имели трудности определенного характера с пропитанием: жрали тушканчиков и барсуков, змей и их же яйца, птиц и прочую неведомую пернатую и ползающую пургу, дикие травы и коренья, произраставшие тогда в степях, а вот в самых крайних случаях, когда зверь не ловился, птиц был безжалостно истреблен отстрелом из луков, змей был погублен по причине сожранных яиц, а барсуки и тушканчики просто съебали в горы, упаковав с собой всю родню до десятого колена и скудные пожитки, роняя в припадке кромешного ужаса кал огромными комьями подальше от узкоглазых педиков, осознав апокалипсис ситуации и невозможность обитания и симбиоза с монголами на одной территории, вот тогда монголы, чтобы вы думали? Нет, они не начали жрать себя, они начали жрать свой транспорт, то есть - коняшек (кхал Дрого их мрачно бы выдолбил в их узкие шоколадные глаза за такое невежество и неуважение!). Но каждый раз валить наглухо коня в целях насытить утробу было абсолютно бесперспективным и утопичным занятием, посему жрали только тех коней, которые были травмированы, либо тех, которые сами по причине старости и изношенности готовы были откинуть копыта и навестить райские кущи с семьюдесятью лошадиными девственницами и вечным лошадиным благом. Коней хватало, коней было много, кони даже оставались. Так вот, куда девать остатки конины монголам было совсем невдомек, и они тупо скидывали драгоценное мясо в степях, чтобы не таскать с собой, ведь коней-то много, очень много. И тут пришла конская чума и коней стало мало, жрать хотелось очень преочень, а драгоценное конское мясо, которое уже не оставлялось стервятникам в степях (ежели последних в то время еще не успели отловить и употребить в пищу ублюдки-монглы), а забиралось с собой, имело тенденцию быстро портиться, тухнуть, пахнуть и заражать монголов лихорадками, диареей, отравлениями и прочей ересью, совсем не совместимой с монгольской жизнью. Терпели напасти, пока не пришел шаман и не сказал, что чудеснейшим образом ему, хаванувшему на ночь горсть галюциногенных грибов, привиделось чудо, что мясо можно, оказывается, мариновать и возить с собой, и портиться оно вообще вряд ли будет и вкушать его можно и через неделю и через две после смерти животного. На шамана посмотрели как на полоумного, вставили пиздюль и отобрали грибы, чтоб неповадно было вносить смуту в и без того нездоровое общество. Где это видано, чтоб мясо, которое через сорок восемь часов становится отравой, было съедобным через десяток дней? Хуй там, шаману не поверили в общем. Но пришли еще более суровые времена, люди дохли, кони дохли, боевая мощь армии падала, как и ее мобильность в принципе, и тут какой-то молодой джигурда вспомнил про шамана и притащил его за патлы к центральному костру и настойчиво, подгоняя босой ногой под жопу для эффективности, попросил вежливо показать тот самый способ сохранения мяса, а иначе всему армагедон: и войску и шаману в первую очередь. Тот ощутив безвыходность ситуации, как те барсуки и тушканчики, которые упороли в горы от монголов, согласился подсобить. Набрав и накопав в поле различных корений и трав, тех которые мы называем луком и чесноком сейчас, а так же перцем, он нарубил саблей мясистый кусок конины, замешал это в кожаном бурдюке с травами и попросил подождать. На следующий день монголы ахуели от вкуса мяса, и еще больше охуели, когда покушали это мясо через неделю, вернули шаману грибы и сделали его местным омбудсманом, и водили к нему девственниц и не девственниц, в общем, пока все мариновали свое мясо в кожаных бурдюках, шаман мариновал свою мясную колбасу в юных девах и наслаждался жизнью. Вот так и появился Татарский бифштекс, Верить или нет этой истории я не знаю, знаю только, что она интересная дюже. Само явство очень и очень вкусное, очень нежное, очень калорийное и сытное.
Третий изыск локальных заведений с традиционной кухней я попробовал уже сам и в отместку накормил им отчима (не все же ему было мучать меня сырыми мясами и вонючими сырами имеющими почти непригодный для употребления в пищу вид). И называлось это произведение кулинарного искусства - Дрштькова полевка, по-русски говоря - суп из потрошков. Ооо…этот божественный суп, он прекрасен, честно, но не для брезгливых, так как делается он из огромного количества субпродуктов, и в тарелке, которую вам наверняка подадут с запеченным с маслом на травах хлебом, вы преобязательнейше обнаружите такие элементы животного как: печень, почки, легкие, кишки, желудок, селезенку, сердце и конечно же мясо, коего в супе не счесть. Сам суп имеет характерный запах, не могу сказать, что он неприятен, нет, он всего-навсего специфичен донельзя, это некий суп-гуляш, очень густой и очень насыщенный, бульон в супе заменен соусом, то есть можно с полноценной уверенностью обозвать его при первой же с ним встрече вовсе не супом, а полноценным вторым блюдом, а хлебушек вполне бы прокатил за гарнир. Историю этого супа я не знаю, тупо суп и суп, но очень часто я его имею возможность употреблять в одном из своих любимых заведений. Замечу только, что не стоит комбинировать сей продукт с крепкими алкогольными напитками в больших количествах, ибо выглядит он намного красивее, чем профессионал возвратно-рвотной акробатики - винегрет. Еще замечу, вовсе не в связи с предыдущим предложением, чтобы вы не подумали, что он очень трудно отстирывается, как-то раз я неаккуратно уронил ложку полную этого супа на белый свитер, свитер после тщетных попыток его отстирать рассыпался от количеств примененных к процессу стирки химикалий, а вот бурые пятна супа так и не подумали исчезать, а сказки про всемогущий Ваниш - всего лишь сказки.
Ну и раз я решил перейти на супы, то расскажу, пожалуй, о самом, не побоюсь этого слова, ебанутом чешском супе, который называется Прдэлачка. В вольном и точном переводе на русский язык название супа звучало бы как "Перделка". Суп олицетворяет собой жирную жижу темного цвета из-за свернувшейся и сварившейся в нем свежей крови с чуть сладковатым и несколько едким запахом, на вкус это кулинарное творение напоминает сваренную в свином жире крупу, что за крупа используется для его приготовления я не знаю, так как опознать в разваренных наглухо хлопьях перловку или рис не представляется никак возможным. Сам бульон не настолько густой, как в дрштьковой полевке, но жирный настолько, что обыкновенные и банальные на поверхности, допустим, щей жировые переливающиеся пятна в этом супе сливаются в одно большое пятно ужасной плотности и объема, то есть процентов 20, если не больше, в тарелке с этим супом будет пренепременно свиного, вонючего жира. Этот суп в прозрачной тарелке вообще выглядит слоеным, на дне медленно копошаться белесые и подобные умерщвленным ларвам некоего космического насекомого, разваренные хлопья неведомой крупы, далее идет слой, то ли воды, то ли мутноватой, рассольного цвета субстанции, далее следует толстый слой жира сантиметра в полтора, а в жире оседают хлопья разварившейся и свернувшейся крови убиенного животного. При виде этого супа хочется бежать, бежать далеко, хочется консервировать этот продукт немедленно и засылать посылками под видом гуманитарной помощи в стан врага, если бы сейчас была бы война. Если бы врагом были чехи, то они бы обрадовались, конечно, несказанно, остальные бы махом передохли от одного вида этого шедевра чешских кухонь. В общем, бодрил я ненавязчиво этот супчик, как кхал Дрого бодрил бы монголов за такое отношение к лошадкам. Ну вот и весь сказ, на самом деле, в чешской кухне и без этих блюд порой попадаются интересные экземпляры творчеств поваров всея Богемии, но ежели я начну описывать их все, то формспринга не хватит, придется писать книгу, а я ленивый, бесталанный, и не хочу!