— Пусть они освободят его. Но они его не выпустят, он для них слишком опасен. Он не такой, как они. Он самый опасный из всех, потому что самый добрый.
— Оттого они и держат его?
Изабелла кивает. Ее дыхание касается моего лица.
— Они бы опять распяли его.
— Да, я тоже думаю, — отвечаю я. — Они снова убили бы его, те самые, кто ему теперь поклоняется. И они убили бы его, как убивали бесчисленное множество людей во имя его. Во имя справедливости и любви к ближнему.
Изабеллу как будто знобит.
— Я туда больше не пойду, — говорит она, указывая на часовню. — Они вечно твердят, что нужно страдать. Черные сестры! А почему, Рудольф?
Я молчу.
— Кто делает так, что мы должны страдать? — спрашивает она и прижимается ко мне.
— Бог, — отвечаю я с горечью. — Если только он существует. Бог, сотворивший всех нас.
— А кто накажет Бога за это?
— Что?
— Кто накажет Бога за то, что он заставляет нас страдать? Здесь, у людей, за это сажают в тюрьму или вешают. А кто повесит Бога?
Черный Обелиск