Адаптированный вариант этой статьи напечатан в еженедельнике «Московские Новости» №41 от 27.10.2006 г. под заголовком – «Любовь победит фашизм».
Странное дело происходит с самим определением, что такое фашизм.
С одной стороны, мы имеем массу доступного материала, опыт произошедшей более полувека трагедии, с другой – нам как-то настойчиво говорят, что определить, что такое фашизм, мол, невозможно, «чума» какая-то: кто пытается связать его с национализмом, кто – с антисемитизмом, кто – с агрессией, кто – с уникальными условиями, сложившимися в Германии, либо Италии 20-х – 30-х годов прошлого века, а кто и с дьявольски гениальными способностями Адольфа Гитлера. Довольно странное «стечение обстоятельств». В итоге, с такими подходами, любая группа людей вполне может тыкать пальцем в других, и обвинять их в фашизме, не забывая при этом утверждать, что уж им-то фашизм никак не свойственен…
Есть правило: если запутались в определении какого-либо явления, то остается опереться на язык, слово – оно подскажет.
Этимология «фашизм» – от итальянского fascismo, fascio – пучок, связка, объединение. Пучки прутьев – фасции, фасцы (лат. fasces) были символом системы власти в древнем Риме. Оттуда во многом и была почерпнута идеология германского фашизма, и даже название: первой империей провозглашалась средневековая «Священная Римская империя германской нации», второй — Германская империя 1871-1918 гг., третьей должна была стать обновленная, воспрянувшая после поражения в Первой мировой войне и революции новая национальная Германия, которой, якобы, предстояло просуществовать тысячу лет.
Символ римской власти - пучок прутьев, фасция и старый герб Священной Римской империи германской нации
Как бы мы не рылись в идеологии фашизма – ничего опорного, ничего системного мы там не найдем, кроме того, что вся идеология сводится к формуле «мы правы, потому что мы вместе» (остальное все, что выдают фашисты – не больше, чем демагогия). Ничего, кроме «пучка» и нет…
Остается только одно – искать стержень фашизма не в идеологии, а в физиологии, и более всего он соответствует эффекту индукции, взаимозаражения, тому самому, который мы наблюдаем, когда люди собираются в толпу, и как только в толпе происходит какой-то резонанс, люди в ней резко меняют своё поведение, начинают себя вести необъяснимо агрессивно (н/п фильм «Власть толпы» ;).
Беснование толпы
Разница лишь в том, что в толпе такой процесс происходит зримо и быстро, а фашистское заражение в обществе развивается пусть медленнее, но «надежнее» и куда разрушительнее. Развитие коммуникаций превратило фашистское заражение в глобальную катастрофу, как это случилось с Германией…
Это явление свойственно не только людям, наблюдается и у животных. Взять, хотя бы, тот же эффект саранчи: безобидный спокойный кузнечик, который в обычном состоянии не может пролететь и ста метров без попутного ветра, в период засухи (катастрофы) преображается – стремится объединиться с другими, превращается в тварь, всё сжирающую на своём пути, способную перелетать на сотни километров – работа организма перестраивается, происходит метаморфоза, полная мобилизация, идеальная подчиненность стаду, любое самопожертвование, агрессия максимальная.
Саранча
В животной природе этот эффект существует ради сохранения популяции. Не важно, что большинство погибнет – кто-то выживет, иначе погибнут все.
Не только саранча, но периодически подобное поведение демонстрируют и другие животные – иногда то там, то там происходят странные нашествия то змей, то лягушек, то еще кого. Летом 2004 г. жители американского города Юджин почувствовали себя героями хичкоковского триллера «Птицы» (поставлен по одноименному роману Дафны дю Морье). Каждый день их буквально терроризировали черные дрозды. Они набрасывались на прохожих, царапали их и пытались клюнуть в голову…
Птицы атакуют
А вот как это происходит у людей: «…Ужасным в двухминутке ненависти было не то, что ты должен разыгрывать роль, а то, что ты просто не мог остаться в стороне. Какие-нибудь тридцать секунд – и притворяться тебе уже не надо. Словно от электрического разряда, нападали на все собрание гнусные корчи страха и мстительности, исступленное желание убивать, терзать, крушить лица молотом: люди гримасничали и вопили, превращались в сумасшедших. При этом ярость была абстрактной и ненацеленной, ее можно было повернуть в любую сторону, как пламя паяльной лампы». (Дж. Оруэлл. «1984» ;)
Не стоит искать в фашизме какую-то идеологическую, социальную, экономическую, политическую сущность – там её просто нет, а есть чисто физиологическое явление – резонанс и индукция, которое должны объяснять биологи, физиологи и физики. Гуманитарные и общественнонаучные аспекты фашизма лишь «плетутся» вослед за индуктивным заражением, являются вторичными проявлениями. Утверждать, что национализм, или еще какая-то идеология является причиной фашизма – это всё равно, что считать причиной гриппа температуру.
Идеологией фашизма может быть что угодно, от националистической и коммунистической, до религиозной идеи (Крестовые походы, инквизиция, расправа над раскольниками в XVII в.) – лишь бы нашлось нечто формально объединяющее, а оно всегда найдется под давлением физиологической индукции.
Конечно, в индукции всегда есть индуктор и индуцируемый – тот, кто заражает и тот, кто заражается. И для того, чтобы индукция состоялась, нужна настройка «приемника» на частоту «передатчика». Вот тут только и проявляется роль идеологии – в фашистский резонанас входят носители одних и тех же «…измов», люди с одинаково тенденциозным мышлением (подробная классификация, систематизация и смысл тенденциозностей – в «теории тенденций» ;). Тенденциозность («…изм» ;) – это устоявшееся хождение по одному и тому же кругу, зацикленность (от слова «цикл» ;), т. е. колебательный процесс. А всякий колебательный процесс может попадать в резонанс с другим колебательным процессом, увеличивающим амплитуду колебаний, что у живых существ и называется фашизмом. Тенденциозные люди, как маятники, подвешенные на одну растяжку, рано или поздно начинают колебаться, думать и действовать синхронно…
С другой стороны, фашизм можно считать аффектом нации, группы людей – таким же аффектом, на который способен отдельный человек. В судах принято оправдывать за преступления, вплоть до убийства, совершенные в состоянии аффекта, поскольку известно, что аффект, помрачение рассудка, при котором человек начинает крушить всё подряд, на пустом месте не возникает. Человека еще надо спровоцировать, загнать в тупик, довести его до крайности, вот тогда-то и возникает эта крайняя, но вполне естественная аварийная реакция (именно пассивная реакция, а не активная инициатива!). Так бывает и с нацией, народом – нельзя его унижать безнаказанно, нельзя его ставить на грань вымирания, нельзя безнаказанно традиционную культуру уничтожать безнравственностью…
Фашизм – это своеобразный, заложенный природой во всё живое «флэшмоб», эффект которого, как известно, напрямую зависит от качества связи. В отличие от животных, у человека индукция-заражение может происходить не только при непосредственном контакте, но и по каналам обмена информацией. Именно бурное развитие коммуникаций привело к такому запредельному проявлению фашизма, как в Германии, а если сейчас коммуникативность по сравнению с первой половиной XX в. выросла на порядок, то даже представить себе трудно, что может быть, если пойдет тот же самый процесс…
Возможно, отказ людей от признания такого природного явления, постыдно присущего самим людям в виде фашизма, и является причиной мракобесия с некими змееподобными чудовищами, живущими в воде – лох-несским, «морским змеем». Скорее всего, рыбы, также как и наземные животные, подвержены индукции, и в критических ситуациях способны сплачиваться в еще более тесный единый организм, нежели обыкновенный косяк. То есть, рассказы о «морском змее» – сущая правда, вот только такого физического животного не существует, это лишь зрительное восприятие тесно сплотившейся колонии в единую змееобразную сущность, которую может засечь и эхолот. Описание «чешуи» «змея» соответствует виду отдельных слепившихся рыб. Очевидцы отмечают неуловимость гиганта, способность к быстрому растворению-распаду…
Морской змей
Жители лесной части России иногда сталкиваются с таким явлением как «двига» – тоже змееобразное образование, но в лесу, размером с небольшое бревно, состоящее из различных гусениц. Упорядоченное расположение, большой размер, гармонизированные движения и разноцветность создают завораживающую красоту этому явлению. В связи с этим местные поверья предписывают «счастливцу», увидевшему такое чудо, зачем-то «двигу» собрать, что сделать практически невозможно – при малейшем нарушении строя единая «змея» мгновенно расползается в разные стороны, исчезает, как и «морской змей». Подобное явление – «змеиная свадьба» часто встречается весной в средней полосе России. Подобное явление – «змеиная свадьба» часто встречается в начале лета в средней полосе России. О том, что это не «свадьба» говорит то, в ней участвуют змеи разных видов.
«Змеиная свадьба»
В человеческом плане, мы слишком много на себя берем, если полагаем, что, в отличие от животных, обладая интеллектом, можем справиться с этой «чумой». Интеллект против индукции бессилен, он легко переходит на обслуживание фашизма. Изнутри происходит это для человека незаметно. Внешние сигналы, идеологические стенания не имеют никакого значения, поскольку человек, попавший в фашистскую индукцию, утрачивает восприятие очевидностей, бесполезно ему что-либо объяснять – он превращается в «зомби». Там нет проблемы «правда – неправда», а есть другая – «свой – чужой».
Частое заблуждение – считать фашистов дураками. Это не соответствует очевидности, например, нельзя сказать, что нацисты были такие уж бескультурные и глупые. Система, отодвигая человека от очевидности, наоборот, стимулирует его интеллектуализацию и рационализацию (это есть защитные свойства психики). Утрачивается очевидность, а не интеллект. Однако, обольщаться не стоит: индуцированная психика серьезно травмируется в том смысле, что утрачивает жизненно важные ориентиры, ценности, что ведет к деструктивным последствиям, зачастую – к самоуничтожению. Образно говоря, происходит что-то похожее на евангельсукую притчу о свиньях, которые, будучи инфицированы «бесами», сами попрыгали с обрыва в море (Мф.8:30-32; Мр.5:11-13; Лк.8:32-33). Есть основания полагать, что именно индукция является причиной иногда случающихся массовых самоубийственных выбросов, наоборот – из моря на сушу, дельфинов и китов. Во всяком случае, есть наблюдения, что дельфинье или китовое стадо перед выбросом совершает некий синхронный «парад», весьма похожий на парады человеческие, которые нам сохранила кинохроника фашистской Германии…
Выбросились дельфины
Если посмотреть на любой отрезок истории в любой географической точке, в любом масштабе, то складывается впечатление, что наступать на одни и те же грабли этой самой индукции – любимое занятие человечества. Проступает во всей своей циничности жесткое вытеснение этого явления из сознания, непризнание его, избегание, несмотря на то, что оно вполне доступно прагматичному научному исследованию. Даже орнитологи в случае с птицами в городе Юджин разводят руками – не знаем, мол, что это такое, впрочем, так же, как и в других случаях, в том числе и с саранчой – нашествия всегда происходят как бы впервые. В чем дело? Просто фашизм таков, что заставляет вытеснять из сознания самоё себя и все свои проявления даже в животном мире, а присутствует он в той или иной степени во всяком обществе. Это не то, что или есть, или нет, это то, что бывает в большей или меньшей степени.
Муссируется устойчивое заблуждение, что фашизм был побежден Советским Союзом при помощи стран антифашистской коалиции. Можно поставить на фашизме точку. А чем, спрашивается, сталинский фашизм отличается от гитлеровского? Если только тем, что немецкий фашизм направлен преимущественно на уничтожение внешнего «врага», а российский больше на внутреннего (это понятно – так разнонаправлены наши традиции – воинственная и рабская). Который из них «эффективнее» по количеству жертв обеих сторон (истреблению «врагов» внутренних и внешних), вполне очевидно…
Признание того, что фашизм есть проявление биологического аварийного «магнетизма», болезненно для материалистической науки, т. к. означает признание идеалистических законов и явлений. Следом за этим придется признать и существование другого идеалистического «магнита», который не стерилизует, как фашистская индукция, личность человека, а наоборот ее кристаллизует – это любовь. Если фашизм делает из человека стадное животное, то любовь проявляет в человеке неповторимую человеческую индивидуальность, именно она является единственной достойной силой, противостоящей фашизму. Напрашивается крамольный для материалистов вывод: не пушками, не борьбой и не агитацией, а любовью и только любовью можно победить фашизм! Там, где нет любви, ее место рано или поздно займет фашизм. Это следует помнить, например, тем, кто старется подменить любовь сексом – они автоматически попадают в группу риска по фашистскому заражению, от которого никакой презерватив не защитит…
Любовь как оружие против фашизма – это на личном уровне. А как защититься на общественном, социальном? Неужели нет никакого спасения? Есть! Достаточно опередить фашизм в той цели, которую вкладывает в него природа, и его актуальность иссякнет, и сам он уже не возникнет – в природе ничего глупого и бессмысленного не существует, это в полной мере относится и к фашизму. Защитный механизм не будет запускаться там, где нет опасности, от которой он защищает.
Гуманитарным результатом Второй мировой войны, заводилой которой был германский фашизм, явилась «Всеобщая декларация прав человека», принятая 10 декабря 1948 года. Сегодня эта декларация сделала своё дело и перестала быть актуальной, т. к. взамен государству и человеку на сцену истории выходит культура и личность. Устаревшая «Декларация» никак не препятствует ограничению прав культур на самоопределение – жить по тем законам, которые соответствуют системе ценностей каждой данной культуры. Личность по-прежнему принуждается жить по чуждому ее культуре укладу. Культуральными интервентами стали отнюдь не только старые поборники империй, тоталитарной власти, но и новые миссионеры, называющие себя «либералами» и «демократами», являющиеся по-существу усреднителями и стерилизаторами уникальных систем ценностей и культур, приводящими общества в ситуацию «аномии» (смешения ценностей, отчуждения) – как раз той, что предшествовала возникновению германского фашизма.
Аномия, распад систем ценностей/отношений, приводящий к абсурдизму, гипертрофированному, например, в произведениях Ф.Кафки, оставляет культуре лишь два выхода – либо погибнуть, будучи стертой с лица земли, либо спастись, но через фашистский апокалипсис, жертвуя жизнями миллионов. К тому же приходит и А.Тарковский в последнем своем к/ф «Жертвоприношение». Старшее поколение мается в тупиках абсурда, в распадочных мыслях, нелепых желаниях, типа: «Я, например, хочу в Австралию»; «А я хочу, чтобы ты собрал пепел, стряхнул его в стакан, залил вином и выпил»… И логичным выходом из этого хаоса звучит голос из телевизора: «…Также специальные части организуются сейчас повсюду. Каждый сознательный гражданин должен проявить мужество, сохранять хладнокровие и помогать армии сохранением спокойствия, порядка и дисциплины… Порядок и организованность! Ничего иного, дорогие сограждане! Только порядок! Только порядок! Порядок против хаоса… Все районы будут находиться под контролем специальных частей с тем, чтобы сохранять порядок…» И в итоге старшее поколение, закосневшее и безысходное как высохшее дерево, которое даже поливать бесполезно, уходит со сцены, сжигая свой старый мир, жертвуя собой, дабы освободить дорогу, не мешать народившемуся новому…
Гипотетически, чтобы уйти сегодня от фашизма, нужно его опередить – принять «Декларацию прав культур/личности», провозгласить примат культуральных систем ценностей, свободу личности, понимая личность как систему отношений, как носительницу уникальной системы ценностей. Никто не должен иметь права проводить культуральную (ценностную) интервенцию и подавление, стерилизацию. Каждая культура имеет право на развитие, на воплощение своей системы ценностей в законах и укладе, по которым она живет.
Это достаточно простые принципы, но наивно полагать, что какое-либо государство добровольно делегирует эти права своим подданным и их культурам. На сегодня все культуральные противоречия заводятся государствами в неразрешимые тупики, тлеющие костры конфликтов и террора – косовские албанцы в Сербии; баски в Испании; курды в Турции; чеченцы в России; абхазы и осетины в Грузии, палестинцы в Израиле; Приднестровье; Кашмир в Индии и т. п. Государства пытаются все эти генераторы деструктивности объединитиь в какой-то жупел «мирового терроризма», но это манипуляция, которая ни к чему не ведет. Необходимо честное и трезвое разрешение назревших проблем культурных свобод – бать дорогу новой нарождающейся свободе.
Как это ни печально, но скорее всего для принятия и культуральной «Декларации» потребуется новый фашизм и новая мировая война, на этот раз, может быть, не с десятками, а с сотнями миллионами жертв. Природа, скорее всего, опять будет вынуждена пойти на «непопулярные меры», чтобы заставить людей идти вперед, к свободе, развитию и прогрессу