Это просто Вьюи блог

Ничего не меняется. Просто на определенном этапе ты осознаешь, что время поставить точку настало. Но любовь, которая связывает тебя с человеком, не дает тебе ни ручки, ни карандаша, ни уголька даже. Вот я тебя люблю. Мы больше не вместе, ты мой последний друг. Гуляешь с другими, улыбаешься им, говоришь приятные вещи, которые мне никогда не говорила, к примеру, делишься с ними чем-то, впитываешь в себя их эмоции - все это реальность. А ведь когда-то, когда мы ещебыли друзьями, наверное, даже представить это было сложно… по крайней мере мне. А я вот одна осталась. Я не жалуюсь - это мой выбор. Мне тебя никем не заменить, и забывать мне тебя не за чем. И что за бред находить себе проститутку, чтобы было с кем поговорить? - мой мозг это даже осознавать не хочет. Ты всегда умела совмещать разные категории людей, а я не могу: я была с тобой, значит, все остальные отходят на далекий задний план, где их и не видно. Мне никто не был нужен кроме тебя. Скучаю ли я по тебе? Не знаю. Порою я случайно набираю твой номер телефона, когда звоню кому-нибудь, или просто, когда беру в руки трубку. Я не знаю. Сейчас я понимаю одно: кому бы я ни рассказала о происходящем в моей жизни (а тут есть чем сейчас поделиться), всем им будет параллельно. И в этот момент я думаю: а ты действительно за меня переживала? Я не знаю. Но я не буду об этом думать. Ты переживала, я хочу быть в этом уверенной. Те люди, которые были у меня на заднем плане, теперь и меня туда поместили… Это все мой выбор… Я не жалуюсь, просто… Мне не понять одного. Неужели тебе НАСТОЛЬКО легче без меня? Настолько комфортнее? Я всегда говорила, что не могу предствить себя без тебя. Теперь знаю каково это. Но я не пойму: нравится мне или нет. Я не хочу быть с тобою снова - вот что я точно определила. Я разочарована и мне очень больно. И я думаю, что именно я во всем виновата. Но зачем же так поступать? Ты даже не здороваешься со мной! Все так внезапно оборвалось, что мы даже не поняли. Прости меня, я слишком много раз пыталась сохранить то, чему уже давно было пора оборваться. Я повторяла ошибку моих родителей. Но… за счастье нужно бороться же?

Нас больше с тобой не будет. Вернее, нас уже нет.

Мы до этого были люди, теперь каждый из нас человек.

И ты стала последней точкой – больше дружба мне не нужна.

Если все кончается где-то, то конец будет эта весна.

Я тебя сохраню, как знаю. До конца своих долгих лет.

И я буду идти, сгорая, знать, что где-то есть человек,

Для которого нет пределов у моей очень тихой любви,

Для которого нет пределов вне пространства и времени.

Если, друг мой последний, случиться, что ты будешь совсем одна,

Ты ко мне приходи, конечно, дверь распахнута настежь моя.

Я тебя напою крепким чаем, я тебя рассмешу до слез,

И мы вспомним с тобою случайно: это было когда-то всерьез.

И нависнет тишина минутная, и сожмет она наши сердца.

Ты уедешь на первой попутке. И, возможно, уже навсегда.

Потому как мы обе знаем, что конца нам не избежать,

Не нужны нам огонь и раны – куда лучше морская гладь.

Только жаль мне, что слов последних не сказали друг другу мы,

Что не будет, как раньше, летних или вечеров осени.

Запивая чашкой кофе, мы не встретим уж первый снег.

Ты последний мой друг на свете. Мой любимый всегда человек.

А запомнила я тебя… Ты… тылюбишь смеяться и комфорт. И ты лед. Все растаяло с этой весной. Прости, наверное, моя вина в том, что я не могу ничего путного вспомнить из нашей дружбы. Потому что в ней ничего путного и не было! Я скорее всего не самый хороший друг, но я адекватный! Я всегда была с тобой. Не потому что ты у меня была одна, а потому что я тебя одну выбрала. А ты всегда задумывалась, стою ли я тех, кому ты отказываешь. Ты ходила в гости ко мне, потому что я была рядом, а когда я свалила отсюда, и мне так была необходима твоя поддержка, ты не приехала. Ни разу. Ни разу за 4 месяца. Ты не заступалась за меня никогда, а просто просила не говорить так при тебе, хотя, всегда дослушивала до конца. Тебя называли моей шестеркой, а получалось на деле как раз наоборот. Все наши ссоры… Я пыталась до тебя донести, потом уже просто просила, осознать важность этой дружбы в моей жизни, а ты… Когда человек говорит тебе, что для него сестра, ты и любимый человек - главное во всей его гребанной жизни, надо хоть немного осознавать ответственность. Или валить нах*й, если боишься. Но так поступать нельзя!

Я никому не смогу большедоверять, не потому что я не смогу довериться, а потому что я люблю тебя! Твой образ навсегда останется со мной! И я никогда тебя ни на кого не променяю! И… Аня, я искренне желаю тебе перестать быть водой… вода занимает слишком много места в жизни… в моей жизни ты заняла… ты занимаешь огромную территорию. Жаль, правда, что теперь там образуется пустыня.

Форматирование разума

Судит всегда третий. Мы все это знаем. Над каждым из нас стоит кто-то, и совершенно не важно, кто. Главное, что мы этого субъекта боимся. Мы зависимы от него. В то время, как над ним имеется свой человек, который внушает нашему субъекту страх, от которого наш субъект зависит. Страх продлевает жизнь многим, многим он ее сокращает. Страх ведет 99% людей по жизни. Это печальная правда. Так устроена наша система.

Страх - это абсолют №1. Страх не может быть ложным. Страх – это правда.

Есть другой абсолют, продлевающий и сокращающий жизнь людей, ведущий 99% людей по жизни. Это слово. Слово – это абсолют №2. Но есть разница между А№1 и А№2 – Второй является ложным, так как от страха зависим мы, а слово зависит от нас. И с помощью слова мы становимся тем третьим, который судит, тем, кого боятся и от кого зависят. Слова творят чудеса, несут разрушительную силу, лечат и убивают нас. Точнее через слова МЫ творим чудеса, разрушаем, лечим и убиваем. Выше нас только Бог и Стихия.

Выражаю огромную благодарность Ведехину Алексею за то, что он пусть и неосознанно подтолкнул меня на написание сего произведения.

Посвящаю своему отцу.

Глава №1. Слово

Человек подвластен своим чувствам, эмоциям и мыслям. Это выше нас, и мы не можем контролировать себя, как бы ни хотели. Порою нам кажется, что мы себя перебороли, победили наши эмоции, уничтожили коварные мысли, а про чувства забыли. Но каждый знает, что это обман. Но и на эту мысль мы надеваем черный мешок и кидаем в темницу сознания. И нам становится легче.

Но слабый человечишка нашел то, что подвластно ему. То, с чем он может делать полностью все, накидывая на свои мысли черные мешки и запирая их в подвалах своего истинного я. Слово. К сожалению, люди не могут, как муравьи, совершать контакт абсолютной связи, полную взаимную передачу чувств, эмоций, воспоминаний за несколько секунд.

Только представьте. Соприкасаясь кончиками пальцев со своим возлюбленным или другом, вы передаете ему все свои переживания и слова, но только в ярких красках искренности, получая взамен такую же бурю ответных «живых» текстов. И никакой лжи. Вообразить наше существование без обмана становится практически нереально. Встает вопрос: «Абсолютная человеческая связь спасет или погубит мир?». У муравьев все хорошо, так как они не умеют врать. Найдутся те, кто скажут, что человек – Царь Природы. И ровно столько же крикнут в ответ: «Да не так это все»… Но тем не менее, вопрос еще не нашел своего ответа, и форум не закрыт.

Я думаю, что лжи во благо не существует. Обман остается обманом, как ни переворачивай монету. Когда человек врет своим собратьям, он показывает искаженную картинку реальности и себя, в первую очередь. Его любят и ненавидят, хотя кого «его»? Любят или ненавидят не его: к нему истинному никто никаких чувств не испытывает, даже он сам. Как правило, люди обманывающие других, обманывают себя гораздо чаще, чем те, кто других не обманывает (вернее обманывает крайне редко, ведь все мы когда-либо лгали), можно даже сказать постоянно. А все потому, что люди боятся правды…

Поэтому мы найдем любые оскорбительные слова (или даже применим грубую силу) для тех, кто эту правду-матку режет нам в глаза, поднимая на восстание те мысли и чувства в черных мешках из глубин нашего сознания… Мы называем их выскочками, непонятно что о себе возомнившими. Мы называем их даже лжецами. Мы не принимаем их.

Я не собираюсь писать о том, что «слово не воробей, вылетит – не поймаешь», я пишу совершенно о другом, о более важном. «Вначале было Слово…» - слово породило все!

Слова – уникальная вещь, все знают. Одни остаются в нашей памяти навечно, другие стираются временем, как на дешевой футболке принт. Чем мы руководствуемся, когда разговариваем друг с другом? Проанализируйте ваши разговоры с подругой, женой, сотоварищем, родителями, соседями. Сплетни, интриги, новости? Разговоры о любви, ненависти, погоде? Крики радости, возгласы счастья или скандалы? Чем мы руководствуемся, когда обрушиваем поток речей на нашего слушателя?

Известно, что когда человек кричит на другого представителя людской расы (хотя, это может быть и животное, к примеру), то его душа будто отдаляется от души его слушателя, поэтому ему приходится громко доносить свою правду. Доля истины в этом присутствует, мне кажется. О любви мы обычно шепчем, о ненависти кричим. Ласковые слова и нежность мы нежно говорим «на ушко» кому-то тихо, но оскорблениями задеваем уши соседей на три этажа выше. Тем самым, кстати, давая им повод завести завтра разговор с другим соседом. Но почему? Почему мы, люди, стали дивится хорошим поступкам? Почему мы не орем на всю вселенную о любви и радостях? Почему мы так редко говорим «люблю» тем, кого мы любим? Но зато готовы рассыпать это дорогое слово всем тем, к которым мы симпатию-то испытываем самую маленькую и то, если повезет такому совпасть. Почему?

Слово лечит. К сожалению, люди теперь не доверяют друг другу, не верят. Слово не сможет нас вылечить, пока мы ему не доверимся. Боимся, что нам врут, а еще более страшимся того, что слова нас покалечат. Вот что действительно странно! Вылечить нас слову не под силу, а покалечить запросто?! Нет, право, люди так нелогичны.

Все это писалось и читалось уже миллионы раз. Я не пионер и не завершающий в этом деле. Но я встану рядом с теми, кто просто молит о том, чтобы люди задумывались о своих словах, лечащих или калечащих; о шепоте и крике; о разговорах и молчании.

Глава №2. Память

Удивительная это вещь – память человека. Мы никогда не можем запомнить всего. Ведь чаще нас интересует не картина в целом, а только некоторые ее составляющие, важные для нас. Поэтому столько случаев недопонимания: каждый помнит свое. А в стрессовых ситуациях мозг человека просто ставит определенный барьер, который не дает вспомнить произошедшего. Будто всего того, что мы забыли, и не существовало вовсе. Но в любом случае, человек – существо эгоистичное. Он помнит то, что ему важно, что ему выгодно.

Так как большинство представителей нашей расы боятся совершать действия (у каждого из нас на то свои причины), они больше говорят. Говорят сами с собой, говорят друг с другом. И слова намного чаще, чем деяния, остаются в нашей памяти, оставляют след на наших сердцах. И совершенно одинаково запоминаются слова услышанные и слова сказанные, имеет значение лишь важность сложенных букв.

Из-за сказанных слов нас дерет изнутри треклятая совесть. Наши сердца ноют, мозг не находит выхода. Нас разрывает на мелкие кусочки, расщепляет на атомы память за сказанное когда-то. Мы виним себя. Или же гордимся собой за то, что когда-то сказали кому-то; радуемся, что нашли в себе силы превратить буквы в слова, слова в предложения, предложения в текст. Но намного сильнее в нас запечатывается то, что мы услышали. Мы можем прожить счастливо всю жизнь и умереть с блаженной улыбкой на устах лишь потому, что когда-то нас сделало счастливым чье-то слово. Мы можем, существуя, верить в жизнь из-за услышанного много лет назад. Но слова могут сделать и несчастными, могут убить, могут сломать нас.

Мы будем вечно помнить нужные и ненужные слова, важные для нас. И не важно, делает это нас счастливее или омрачает все наше существование. Главное – помнить о том, что чьи-то счастливые (или несчастные) сердца живут нашими словами, что не только наше сердце способно разрываться от эмоций радости (или обид). Главное – понимать, действительно ли ты хочешь сказать то, что вот-вот вырвется из твоих уст; понимать, истина ли то, что ты сейчас произнесешь; понимать всю ответственность, которую возлагаешь на себя, собираясь сказать что-то.

Но если вы уверены в том, что сказать это необходимо, дабы это истина, которую надо открыть, уверены в том, что вас не съест совесть – говорите. Не молчите! Лучше жалеть за сказанное, чем за скрытое, когда понимание того, что эти слова должны быть произнесены, приходит.

Я считаю, память – абсолют жизни. У нас нет права ее калечить.

Глава №3. Месть

Но когда наши жизни калечат, поступками или словами, в нас пробуждается совершенно нормальное желание ответить ударом на удар. Мы начинаем мстить. Кто-то просто разрушает существование обидчика, кто-то преподносит месть красиво, считая, что это блюдо, которое следует подавать холодным. Но при любом раскладе, месть порождает месть, зло порождает зло. Порою эту цепь невозможно прервать. Ведь не смотря на то, что после толчка последует толчок в обратную сторону, психологи утверждают, что на крик ответить криком – адекватно. Но следует ли быть адекватным в таком случае?

to be continued

17

Совсем скоро в пять тридцать утра раздастся мой первый крик.

А я улыбнусь и с новой прической буду пить цикорий на кухне

Или горячий шоколад, или кофе, или чай, а, может, кефир.

Встречайте на улицах города счастливую дуру.

Я так мало жил, так мало обрел,

Но это лишь значит, что все впереди: опыт, годы.

Я пешка, но я успел побывать и конем

И окунуться в русалками полные воды.

Я мало отдал, я много забрал,

Я много грешил за сжатые сроки,

Я жизнь призывал, я жизнь прогонял,

Я погряз в злости, я отвернулся от Бога.

И даже сейчас, когда я уже больше не бешенный пес,

На пороге у открытой в жизнь двери стою,

А на меня смотрят люди и задают мне немой вопрос:

«Что я сейчас им гавкну? Что натворю?».

Я сам всегда говорил, что доверие – лестница,

По которой в старинку взбирались поближе к солнцу,

Идти по одной, перескакивать – мысль в голову не лезла,

А вот оступиться – и внизу оказаться в мгновение ока.

Я ставил на эти ступени других,

Но сам и не думал, что и я стою на ступенях.

Я потерял их доверие, я упал в самый низ.

Интересно, мне еще раз даст кто-нибудь лестницу?

Я был в туалетах мужских и женских, я был на двух берегах.

И я не нашел себя в одном месте, я с маткой и мужской ухмылкою на устах.

Я понял за эти годы быстрые, что крик – это слишком ужасно,

Чтоб на нем говорить, или чтоб его слышать,

Там, где есть крик, даже любовь заканчивается.

И ее я познал. Мою музу. Мою отдушину.

Я любовью кого-то питал, но им я не верю особо.

Вот питаться любовью – это … из всех дарований Бога лучшее.

Мы же все знаем, что любовь познается через Бога.

Я люблю, и я этим жив в нашем с ним родном и, по-своему любимом, городе.

Я не хочу громких слов, но, по-моему, я полюбил на все многочисленные оставшиеся годы.

Однажды, семнадцать лет назад

В первое утро, точнее - в пять тридцать,

Самого холодного месяца – февраля,

А именно тысяча девятьсот девяносто пятого года,

В маленьком городе я родилась,

В тесном и душном, но по-своему любимым.

Не путайте с понедельником, или с первым числом впереди идущего месяца,

Но с семнадцати лет я продолжу свою жизнь немного иначе,

Я понимаю, я не заслужил пока еще ни от кого лестницы,

Да и мне починить все же стоит те сломавшиеся.

В общем, буду нужна – звоните,

Или, к примеру, первого февраля на улицах моего города

Счастливую дуру с новой прической ищите.

А.А.

Не лопались струны под натиском слов,

Из рун выходили понятные буквы,

И непонимание всемирных основ

Гуманнее делало всеобщие будни.

В великом танце стекла и песка

Время плясало, как в огне саламандра.

Из неуклюжего синицы птенца

Вырос в итоге белоснежный журавль.

Солнце мешало видеть глазам,

Двигались стулья, ища положения верного,

Под тихие речи колебалась струна,

Звуки издавая последние.

А небо меняло тем временем птиц

И жизнь расставляло на нужные полки:

Синица в руке никогда не взлетит,

Не станет журавль послушным и робким.

Часам никогда увы не уйти

От равномерных громких ударов,

А струны лопнут, улетят стаи птиц,

И непонимание основ смирением станет.

Но белая птица замкнет этот круг,

На небе рисуя понятные буквы:

"Спасибо, учитель. Спасибо, мой Друг!

За то, что единой мелодией сплели мои будни"…

Нет мыслей о бунте у старых часов,

Все те же движения у саламандры.

Но на струнах новых зажмется аккорд,

И голос теперь попадает в тональность…

Биму

Ты сильно постарел с последней нашей встречи.

Один лишь блеск в глазах своих ты сохранил,

Но в памяти моей ты тот, что и когда-то прежде –

Веселый и лишь мой навеки херувим.

А помнишь ли еще ты, летним вечером

Как мы смотрели друг на друга, друг?

А как стояла пред тобой и перед вечностью

Зимой холодною, не чувствуя замерзших рук?

Как плакала я, прося прощения

За то, что мне уже надо бежать?

И своею безграничной преданностью

В глазах меня циклично ты встречал?

А помнишь, милый, как мы вдруг испугались,

Что больше не увидимся опять?

Как я молилась, за тебя держалась?

Как ты боялся, что не сумею удержать?

Но мы прошли с тобою через лета,

Через мой звонкий смех, твою болезнь,

Сквозь мои слезы, твои безмолвные ответы,

И ничего не сбило нашу спесь…

Мы были теми, кем и остались ныне.

Но встречи редкие у нас с тобой теперь.

Не задаем вопросов боле,

Не даем ответы.

И закрываем плотно межкомнатную дверь.

Прости меня! Пожалуйста, прости!

Но я хочу, чтоб ты мне на вопрос ответил,

За что покинул ты меня, лишь мой навеки херувим,

Оставив голую на растерзанье ветру?

Уже не плачу боле по ночам,

Заросли шрамы у меня на сердце,

Но я скучаю по твоим глазам,

И по лицу, и по нашим встречам.

Спасибо, что приходишь иногда,

Безмолвный старый друг, спасибо.

И знай, что я люблю, как и тогда, тебя,

И знаю я, что я тобой любима…

Выйдя из дома

Выйдя из дома вечером,

Мокрым, осенним,

Глядя на небо

Хмурое – скоро снег,

Я мыслю о том,

Что с листа чистого, белого

Мы начинаем всегда

Свой разбег.

Я думаю,

Что несут нам грядущие зимы,

Вдыхая в себя

Запах пожухших цветов.

И, видя слепыми глазами:

Дождь моросит,

Я слышу, как

Скрипнули опоры вроде бы вечных основ.

Мне кажется,

В этой безумно красивой осени

Мы ежегодно хороним

Частицы души,

И зарастает земля

Ежегодно коростою,

А после

Укрыться под белым пледом спешит.

И глядя на

Эти долины, родные, застывшие,

Я понимаю с грустью,

Я мрачно пытаюсь смириться:

Как пахнут цветы

Пожухшие, ты не слышишь,

Не видишь отчаянность,

Что в капле возникла пред тем, как капле разбиться.

И, знаешь, хоть

Тебя нет со мной этим вечером,

Я повернулась налево –

Я улыбнулась тебе:

«Привет, мой хороший.

Я помню: ты любишь дождь, фаршированный перец и гречку.

Пойдем, пообедаем этим

Во всеобъемлющей тишине»

По мокрым ступенькам

Недостроенного крыльца поднимаемся,

Ты - за столом.

Я пытаюсь быть хорошей хозяйкой.

«Вкусно? Я рада,

Что тебе понравилось.

Пожалуйста, задержись.

Не уходи сегодня рано. Обещай мне»

Ну, а в ответ тишина,

Да нетронутые приборы,

Чистые, светятся –

Для тебя старалась.

Полная тарелка гречки

С перцем фаршированным.

Я осталась.

Осталась реальность.

А с ней

Расстояния в тысячи километров,

С ней запах

Когда-то живых цветов,

С ней дождь,

С нею хмурое небо,

С ней наши диалоги

Без твоих, правда, слов.

В такие минуты

Мне кажется, что я капля,

Что столько отчаяния

Скопилось во мне,

Что, прыгнув с крыльца,

Разобьюсь, растаю,

Что превращусь

В лужицу мелкую на земле.

И все-таки с листа,

Чистого, белого

Мы, как мне кажется,

Начинаем всегда свой разбег,

Небо сегодня

Особенно хмурое, серое.

Я захожу домой,

Про себя отметив: завтра ожидается снег.

Бывают в жизни истории разные

Бывают в жизни истории разные.

Мы авторы их, мы их герои,

Мы пишем без лишнего, играем - со стразами,

И ими скрываем кто счастье, кто боль.

Над нами всевластие Великой Сцены,

Минутами наша игра разграничена -

Актеры комедии, актеры трагедии,

Под масками лица прекрасные скрывшие.

Когда наступят секунды антракта,

И зритель сонливо расслабится в кресле,

Уныло и тихо мы снимем маски,

Положим их на нужное место.

И пьеса-то каждая прекрасна по-своему,

Старается каждый актер не испортить

Той прелести, той необъятной мощи,

Дабы маску свою оправдать своей ролью.

Мне истина пришла

Мне истина пришла с дождями летними и грозами

Холодным светом откровенья ночью позднею,

Мне эта истина всего желанней и ненужная,

Мне с нею больно. Боль эта близкая и чуждая.

Ожогом ледяного солнца она зашла во тьме кромешной,

На край постели села шумно, задыхаясь, спешно,

Я так ее хотела видеть, но прогоняла,

Она меня не слушала, со мной играла…

И дань я отдала слезами горькими, солеными.

Ей мало было их. Она смеялась, злобная,

И чистая, как детский взгляд, и черная, как крыло ворона,

Мне позвоночник вырвали – ей было все равно…

И когда я попытки прекратила, калачиком свернулась, бедная,

Тогда она нагнулась, улыбалась мне, противная,

Сказала: «Хватит, душа грешная. Колючей правдою изрежу твое сердце я,

Горячим льдом разрежу кожу нежную. Лучше отдайся мне.

Бороться незачем. Прими свое же бремя ты –

Любить его настало время, и

Как это не было бы тяжко и болезненно, ты будешь счастлива,

Как это не было бы чудно и красиво, ты будешь маяться»

Она ушла под утро. А я, душенька, лежала, плакала.

Ну что мне истина? И до нее все это знала я.

Зимой холодною, весной дождливою, дождями летними

Я чувствую свою любовь, словно свой плод беременная,

Как рака опухоль больной смертельно.

Холодным светом откровенья,

Холодным светом откровенья накрытая, старалась наготу закрыть,

Хотя была одета я. Теперь должна тебя любить. Я так хочу тебя любить.

Наполненные снегом облака

Наполненные снегом облака

Печально, медленно плывут по небесам

И обещают нам неслышные снега

Украдкой, ночью, пока все спят,

И быстро уменьшается луна.

Созвездья дымкою укрылись и

Беззвучно шепчутся между собой.

Морфей на каждого находит сны,

Они неслышно проплывают над тобой

И растворяются в ночной тиши.

Ты спишь глубоким, мерным сном,

Блуждая в царстве у Морфея.

Плывут печально за окном

Наполненные первым снегом

Немые стаи облаков.

Нас опорочили

Нас опорочили лживыми фразами,

Черными пятнами душу изгадили,

На убийтсва послали, прикрыв ужас стразами,

Мелких душенек, с жадностью, что раньше не знали мы.

Мы убивали, кричали, порочили,

Гадили, черным по белому буквами строчными

Мы набивали послания стразами,

Ужас скрывая, лживыми фразами…

Мы называли смертного богом.

Те же, кто в Господа верил отверженно,

В храмы ходил в мини-юбке, с пороками:

В чулочках аляпистых, с душами грешными.

Мы, пусть антихристы, более честными

Были в поступках своих и словах.

Мы истребляли детей и отрекшихся,

Трусов притягивали, внушая им страх.

Мы грабили храмы, в пустыни из золота

Мы превращали богатые земли.

Мы создали цартсво единого города

«Высшей» расы, рабов и касты отрекшихся…

Тот, кто раньше нес Слово Господа,

Утром сегодня богом был избран,

Днем он ходил в туалеты из золота,

Вечером был у «благородных» девиц,

Ночью холодною, лежа на персне,

Он видел сон, где плакали Ангелы.

Но помешал ему крест на толстом ошейнике,

В бок его ткнул. И разбудил.

Бог испугался вначале, проснувшись,

Но деву увидив, опять засопел,

Обняв ее нежно, немного туже,

Что задушил, но сам не хотел…

Мы, «высшей» расой ведомые,

Страхами воздух испортившие,

Мелкие люди, бога избравшие,

Рты кляпом единым закрывшие,

Мы, больные чумою, стразами скрывшие

Ужасы лживых фраз нами сказанных,

В чулочках аляписатых Храмы осквернившие,

Но с верою «истинной» на порог их ступившие,

Мы, душу свою променявшие на злата просторы

И сами себе подписавшие рабов приговоры,

Мы, мы истреблять продолжим детей и отрекшихся,

Растворим и себя в желудочном соке,

Не смыть нам позора, пота и крови запекшейся,

Мы в вечной войне между Богом и богом…

Не время

Нет, только не это, только не снова.

Я только решила, что все позади.

Уверенность в том, что оба готовы,

Что оба друг другу отчасти нужны.

Нет, только не это, сейчас вовсе не время.

И льются чернила протяжными волнами

По белым листам, с размаху бьют в темя

И ровно по глазу, промазав под бровью.

Не надо, пожалуйста, вновь этой ревности,

Что жжет изнутри день за днем мой чахлый разум.

Мне только недавно хватало смелости

Сказать, что между нами есть что-то не видное глазу:

Немного больше, чем просто строки,

Проделавшие расстояния в тысячи километров в секунду,

Немного больше, чем скобки и точки,

Чем угловатые эмоции, которые мы с тобою любим;

И уж куда больше, чем ложь из пальцев,

Между нами - правда, мы знаем оба.

Ну почему сейчас? Сейчас совсем не надо бы

Покрывать все эти мысли коростою.

Знаешь – хотя, что за чушь, не знаешь все-таки –

Я люблю тебя. Просто. Без притязаний. Без гордости.

Просто за то, что ты есть где-то в холодной комнате,

Просто за то, что… Просто за что-то…

Кто-то с игриво-рыжими, крашенный,

Едет к тебе, может, скулы выделив.

Ты ее ждешь. Я знаю. Ты знаешь.

Знает она эти простые истины.

Может, не стоит все-таки, вовсе не время

Ни года, ни суток.

Нет у меня больше терпения

Менять любовь на проституток.

Нет у меня больше желания твоих терпеть,

Видеть их скобки, точки, угловатые поцелуи.

Дождись меня. Я тоже буду к тебе лететь,

Как строки, проделывающие тысячи километров в секунду.

Я тоже могу быть игривой и рыжей

И скулы выделить кистью большой.

Дождись меня, пожалуйста, милый,

Любимый за просто, любимый за все.

Не надо, пожалуйста… Хотя, все и так ясно.

Сегодня заметила, что у тебя все прекрасно,

Сейчас узнаю, что кто-то рыжий и крашенный

К тебе едет, румянами скулы намазав.

Мы все знакомы: я, ты и она.

Ты чувствуешь: она там явно лишняя?

… Как знаешь, я все равно тебе верна,

Хоть с проститутками ежедневно бесстыжа…

Возможно, она не к тебе вовсе едет,

Не для тебя румянами скулы выделяет.

Может, я ошиблась. Буду надеяться.

Только не надо сейчас, пожалуйста…

Осень

Здравствуй, осеннее небо, серое и бездушное,

Здравствуй, его продолжение, тяжелый туман над рекой.

Каждое утро в транспортных средствах, шумных и душных,

Влажной улыбкой скучаю я за тобой.

Осень явилась дождями и расставаниями,

Долгими, тяжкими, больными. Холодно голым рукам,

Красными, жаркими пятнами расплываются

Грусть и озноб по моим смуглым щекам.

Дождь барабанит дни напролет в глухие стекла,

Ручка застыла в раздумье у мягких губ,

Буквы становятся словом, слова превращаются в строки.

В каждом прохожем нечаянно тебя узнаю.

Вечером нет и желания выйти за дверь – дрожь по телу.

Негромкие речи в кампании пледа веду.

Кофе в бокале уснул, как ты любишь – крепкий,

Музыку слушаю только громко и только твою.

Ночь. Одеяло. Подушки – одна для тебя.

Мысли цикличны. Начало с итогом сливается.

Звездами звонкими пустые зашлись небеса.

Часы громко тикают, не засыпается…

Криком петушиным приходит утро обычное,

Дождь моросит, еле слышу запах хлеба с пекарни.

Я так скучаю за тобой влажной улыбкою,

Осень – дожди, туман, расставания.

Посылая мечты к чертям

Посылая мечты к чертям, я сказала тебе о любви,

О безумной моей любви.

Я тебе рассказала все.

Начиная с самых начал, начиная с «Меня прости»,

Я сказала тебе все, как есть.

И ушла пить и курить.

И вдыхая запах твой (я курю теперь только их),

Говорила кому-то о том,

Что дарует порой нам жизнь.

И придя с легким дымом в глазах, села-плакала я о тебе,

О посланных к чертям мечтах,

О том, что решать не мне.

И всю ночь я ждала ответ, и полдня я ждала его,

Вспоминая всего тебя,

Вспоминая тебя всего.

Высыхали слезы мои, когда видела я ответ,

И рыданья стояли в зобу,

Ожидая своих минут.

И рыдала опосля я, впитывая каждое слово твое,

Хорошо, что умею ждать,

Я б и так ждала все равно.

Но теперь на своих местах все лежит, как надо не нам,

Как не надо тебе и мне,

Но пускай лежит теперь там.

И я буду другом твоим, что вернее всего теперь.

Только нынче из всех дверей

Будет друга открыта дверь.

А минуты идут-идут. И не плачу уже полдня,

Потому что тебя люблю

Абсолютно и навсегда.

Пошли в огонь.

Дай мне руку, и пошли в огонь,

К языкам, что жаждут наших тел:

Наших лиц худых и тонких рук,

Персней наших, маленьких ступней…

Дай мне руку, и в огонь пойдем.

Хватит брать кредит у времени. Лимит исчерпан.

Взялись за руки. Одновременно и вдвоем.

По больным углям пошли мы, двое смертных…

* * *

И нет больше песка в часах песочных наших,

Он весь в ушах больных чумой людей

И в их глазах, для них мир проще, краше…

Обманутые ложью, живущие во снах…

С тобою мы другой избрали путь,

С закрытыми дверями и лабиринтом,

Там тоже ложь есть. Но нас не обмануть,

Со смертью, с жизнью мы уже квиты…

Нет, мы не мертвы, и не живем,

Горим в своих мечтах, убитые пустыней,

Дай руку, и бежим скорей в огонь,

За страхом смерти, за жизненною силой…

И мы горим. И в сласти роковой,

В экстазе дома солнца, в теплой неге,

Мы чувствуем себя вселенною одной,

Мы, двое смертных, квиты с бесконечным…

Привет.Пока.

—Привет.-Пока. – Вот все, что между нами было…

А сердце будто бы остановилось, словно застыло,

Словно под дых кто-то ударил со всей силы,

Лицо от боли стало некрасивым…

Спиралью позвоночник – хочется крикнуть,

И слезы щек не жгут, им не хватает силы выйти,

И все кругом мне нервы режут, словно нити,

Уйдите прочь, отстаньте, отвалите…

Душа жрет сердце, сердце – мозг, мозг – мою душу,

Меня коробит этот внутренний круговорот, он меня душит,

Я перестала слышать вначале, потом слушать.

Друг, иди со своим бредом к другому сейчас на уши…

Хороший ты художник - обида на лице прекрасна,

Уходишь? Иди… –Не прикопаться…

Меня душа разорвала на части

И улетела… Но не страшно.

Мозг побежден. И сердце торжествует:

Пир закатило, поет сердце, танцует…

А ветер за окном все звуки остальные глушит,

Что хочет он? Какая разница?! Не буду его слушать…

Кусаю губы. Тишина. Позвоночник спиралью.

И слезы щек не жгут, им силы выйти не хватает,

Душа не улетела от меня и во мне не осталась.

И мучает меня, будто это ей в сладость…

Она к его душе стремится.

Кричит и стонет, как в клетку загнанная птица,

Во сне показывает его эмоции и лица,

Замучила меня. Пора остановиться!!!

—Привет.-Пока. – Вот все, что было между нами…

Я знаю лучше, я больше знаю,

Ему не надо больше. Ему не надо!

Достали вы меня. Вы все меня достали!

Я бы сама к нему… Но только знаю больше…

И тем обиднее, больней и горше…

Я бы сама к нему… Но только лучше знаю…

… И потому к нему не улетаю…

И потому сейчас лечу свой мозг

И минералкою отпаиваю сердце,

Душа ко мне вернулась. Но есть один вопрос,

И на него и много сразу и нет ответов…

Глаза твои смогу назвать своими,

Губами прикоснуться к волосам,

И пальцами, холодными, как льдинки,

Провести нежно по твоим губам,

Проснуться утром и ощутить тебя лежащим справа,

И разговаривать с тобой одним лишь взглядом?

В общем, смогу ли я с тобой идти

За руку,

Глядя друг на друга,

С любовью и счастьем по пути?…

… Лицо от боли стало некрасивым,

Словно под дых кто-то ударил со всей силы,

Сердце будто бы остановилось, словно застыло…

—Привет.-Пока. – Вот все, что между нами было…

Ринату

Здравствуй, доброго тебе времени суток,

Только твоих суток, больше ничьих!

Пусть этот день будет самым лучшим

И непохожим на сотни других!

Пусть в этот день будет много улыбок,

Много искренних слов для тебя от друзей,

Может, сегодня начнется глава в твоей книге

Про лучшую жизнь, где теплей и добрей.

Начнем, пожалуй, с известных примеров:

Сергей Александрович Есенин писал

В своей очень известной поэме,

Что он Черным человеком назвал:

«Счастье, — говорил он, —

Есть ловкость ума и рук.

Все неловкие души

За несчастных всегда известны.

Это ничего,

Что много мук

Приносят изломанные

И лживые жесты»

А у тебя с ловкостью все вроде прекрасно!

Ты будешь счастлив! Ты достоин счастья!

Как известно из законов физики:

Радуга — атмосферное оптическое явление,

Наблюдаемое в поле повышенной влажности.

Выглядит как дуга разноцветная или

Бывает окружностью иногда яркой.

Как известно, она после дождя восходит,

А твой дождь прошел, оставив места для солнца.

Так пусть в твоем мире на фоне причудливого облака

Яркое оптическое явление развернется.

А еще бытует такое желание – любимым будь и люби.

Чтобы это взаимно, чтобы это со страстью,

Чтобы нежно, красиво, надолго, безо лжи.

Чтобы в экстазе такой необъятной мощи

Вся вселенная стала вдруг сразу добрей,

Чтобы к нам поскорее вернулось солнце

И ласкало тебя между теплых лучей.

Чтобы сердце твое кровь качало быстрее,

Потому что секунды теперь подорожали.

Загорись – и сделай кого-то теплее.

И пусть кто-то горит и тебя согревает.

«В грозы, в бури,

В житейскую стынь,

При тяжелых утратах

И когда тебе грустно,

Казаться улыбчивым и простым —

Самое высшее в мире искусство».

И снова в пример приведется Есенин,

И снова все та же поэма его.

В этой жизни будь сильным не только телом,

Будь сильным и крепким еще и душой.

Фантик притягивает взгляды к конфете,

Но лишь из-за вкуса мы помним ее.

Ты знаешь, я лишь напомню: на деле

Твой дух – твоя сила, твой дух – твое все.

Будь ярким, как солнце, свободным – как птица;

Будь вольным, как ветер, как тигр – силен;

Обними необъятное на этом свете,

А после стань мудрым, как филины с гор,

Как якорь, стань верным; спокойным – как Будда;

Стань мощью великою весом в сто грамм.

Будь любящим мужем, будь верным другом,

И крепостью неприступной – врагам.

Сумей защитить честь своих, свою гордость,

Но только с гордыней ее не смешай.

И помни, тот сильным становится вскоре,

Кто девять раз падал и десять вставал.

Не помни обиды ненужные, склоки,

Не верь языку слишком острому, друг.

Будь сильным, чтоб удержать то, что хочешь;

Будь сильным признать, что в желаниях глуп.

Не спеши делать выбор, подумай вначале.

Не спеши рвать все нити, потом не сошьешь.

И помни, что уже никакую разбитую чашу

Такою, как прежде, не соберешь.

Помни всех, кто тебе помогал когда-либо,

Не ходи в должниках – отдавать им спеши.

Наша жизнь, она… неповторима,

Но конец-то у всех только один.

Помни, друг мой, что мир для тебя – мастерская,

И все то, что тебя окружает по жизни,

Зависит лишь от талантов твоих.

Знай, что всюду, от края до края,

От верхушки до магмы, спеша и сгорая,

Течет время, дешевой минутой ценя нашу жизнь.

Но, как уже говорилось и раньше,

Мы конфету вновь будем съедать каждый раз

Потому, что не фантик – отрада для глаз,

Потому, что начинка у конфеты такая,

Что в экстаз нас приводит, в нас опять проникая.

Ну что ж, доброго тебе времени суток,

Только твоих суток, больше ничьих!

Пусть этот день будет самым лучшим

И непохожим на сотни других!

Мы С Днем Рождения тебя поздравляем,

Счастья желаем, любви и добра!

Пусть твоя жизнь горит, ярко пылая!

Пусть твой огонь дарит много тепла!

Тихая любовь

Обдав меня ледяными словами,

Ты высказал жалость о том, что не было встречи.

Последней. И явно прощальной.

Струей холодной воды по спине

Мурашками выросли страхи опять, только днем.

Совсем как в кошмарном сне.

И мы попрощались, забив

Завтра прощаться в толпе.

И все мне стало сразу безразлично.

Ах, только бы завтра мне не заплакать.

Ах, только бы не проговориться.

Привычная уже, слепая правда

Во мне сжилась. Теперь я это знала:

Ты рядом. Ты со мною.

Но завтра эта истина вновь станет ложной,

И единица поменяется на ноль.

И станет невозможной.

Ты завтра на меня смотреть не будешь, знаю.

Мы увидимся потом нескоро.

Мне сегодня обед вкусный подали,

А я ощущала вкус боли с кровью.

Соленое и влажное лицо. Опухшие глаза.

Меня уже начала есть эта безумная тоска.

Ах, только бы завтра сдержаться.

И ничего не испортить –

Не закричать, что хочу, чтоб остался.

Пусть не со мной, пусть даже с другою.

Ах, только бы завтра не крикнуть,

Даже одними губами,

Что я готова погибнуть,

Но стать не «только друзьями»…

А я хочу просыпаться и знать, что спишь на соседней подушке,

Полюбить нелюбимый город, мыть на кухне тарелки и кружки.

Я хочу для тебя персонально приготовить в любом виде гречку,

Я буду самой красивой, самой умной, самой сердечной.

Мне нужно, чтоб ты был рядом.

Я сделаю тебя счастливым, если ты захочешь.

Я буду заводить тебя лишь взглядом

Утром, днем, глубокой ночью…

И… нет, больше не надо.

До завтра. Будем прощаться в толпе.

Буду теряться, но обещаю

Ничего не испортить, быть как все.

Лишь только когда тебя рельсы

Длинными линями скроют от моего цепкого взгляда,

Когда даже ветер

Не принесет больше мне твоего аромата,

Я негромко, уже одна, прошепчу в шум городской:

«Я тебя тихо люблю. Я буду всегда с тобой»