Одиночная камера.

а ещё у меня наконец-то нормальный интернет. ура. я выбросила сраный юсб модем и торжественно прокляла мегафон.

я вам что - Заводной апельсин?
Людвиг Ван
в плеере
отчаянно бьёт
по ушам…

я вам что - заточенный механизм?
реальность
клейкая
липнет
к рукам.

исключи из меня способность
разбивать
наглые
хари.
играть на гитаре.
и я останусь -
кучей созвучий,
и смысловых трясин.

Лишённый свободы испытывать ненависть,
такой
Заводной
Апельсин…

_____________________

направленное разрушение изнутри,
вспышка,
вспышка…
Запомни состояние "вникуда",
замри…

примерзай к людям,
прорастай внутрь.
думай что ты важна
хоть кому-то.

кричи, улыбайся,
душой нараспашку,
кишками наружу…

только так можно сохранить ощущение
" я здесь кому-то ещё нужен".
только так можно заставить
себя
не разваливаться
на куски.

вспышка.
вспышка.
умри.
замри.

________________________

Я вам что - Заводной Апельсин?

…тёмная комната.
И я
с Бетховеном.
Один
на
Один.

неожиданно мне помог Труф.

ночью написали с ним на двоих вот такое.

Одиночество. Елец – Москва.

Меня зовут Труфанов Егор, и мне 19 лет,
Я родился и вырос в каких-то болотах.
Не суть.
Я - второстепенный поэт
Висящий, как новый баран на старых воротах,
Гниющих за сыростью мест.
Мой крест - находить себя,
Снова и снова при этом, теряя вес,
Как следствие - слово рождает жест,
Неприличный, знакомый до боли,
Гулящий перст.

Меня зовут Власова Вика
и мне будто стукнуло пятьдесят,
я со знанием дела говорю о людских пустотах,
о пороках, что на шее людей висят.
о людях с постоянным запахом страха и пота.
я совсем не поэт,
и это, в наше время,
значит уже хоть что-то.
я не вписалась ни в одно из своих имён,
не оправдала ни одного своего пути…
запутавшись в паутине
мнений,
знамён,
имён.
Я всё не решаюсь уйти.
и не прошу никого меня наконец спасти.

Я же напротив читаю свою до и то, направо, налево
Самому себе перед зеркалом в тусклой зале.
Зритель в восторге. А что? И поросое чрево
Способно порой разродится в финале.
Одиночество видится черным, глухим метастазом,
Разжигающим пальцы старухи, бленящей над тазом
С бельем.
И под глазом её растекается боль,
Заточившая разум живьем,
В подполы одичавшей любви,
Истончившейся разом.
Вдвоем не понять одиночества.

Одиночество сводит судорогой судьбу,
сосредотачивает в точку всю твою горечь
и добавляет скуку.
Одиночество резко и крепко хватает тебя за руку.
и прекращает даже внутреннюю борьбу.
Самый твой верный критик живёт у тебя внутри,
самый твой честный враг - это тот, кому пишешь ночью.
Одиночество хватает за глотку легко и прочно,
а ты швыряешь в ответ израненные стихи.
…всем зеркалам и залам не выслушать никогда,
как одинокие рвут упрямые провода,
бросают трубку на полуслове и…
как что-то сводит судорогой внутри.
в самой гуще меня.
в самой моей кости.
и не вымолить ни прощенья
ни милости.
Одиночество жрёт,
за щеками хрустит естество.
Вдвоём не понять одиночества,
но оно сгубит тебя одного.

Ты знаешь, во вселенной, в которой пицот-дохера планет
Быть одиноким – есть быть дураком, по сути. Тьфу.
Жить хорошо? Да!
Мы молодцы? Нет.
Слава КПСС и да здравствует Путин.

_________________________________

плучилось неожиданно хорошо. я всегда думала что в плане "поэзии" мы с ним совершенно не совместимы.

я просыпаюсь со стихотворными строчками в голове, с обрывками песен. Они застревают во мне как осколки гранат, как шальные пули.

они живут во мне. Растут. проростают в самое моё обожжонное нутро, в самое моё искалеченное сердце…

Сегодня утром я очнулась от своего старого кошмара, задыхаясь, хватая ртом воздух, я схватила пачку сигарет со стола, быстро прикурила и тут Саша Васильев в моей голове произнёс "Ждите Цунами".

________________________

я весь день кручу на повторе его песню "Камень" и понимаю, что надо что-то решать.

Что-то делать.

со всем этим вселенским пиздецом.

мне снова предлагают сборник. и я снова объясняю людям какое гавно я пишу.

я приехала домой. ну по предыдущим фото видно. это моя комната. исписанная, с голыми трубами и старым продавленным диваном.

я приехала домой, чтобы кутаться в бесконечный чёрный шарф, который я связала как-то в психушке. я прячу в него лицо и плечи.

Даже по дому хожу в крагах - ибо мама не вынесет вида моих рук.

довольно быстро зажила губа.

и мне холодно.

Иль звонит и пишет каждый день, приезжал - пытался снять краги и повязки с рук.

что тебе нужно от меня?

***

Мой любимый враг на почве своего прихода из армии придумал себе любовь. и это я.

и я не знаю как мне его так отшить чтоб не обидеть.

_______________________

холодно.

из личных переписок:

Друг: ну карма это же судьба, а судьбу можно изменить, сама говорила.

Я: нет. ты не понял. Это совсем не одно и тоже.

Друг: ???? объясни)

Я: Ну вот допустим что судьба это стрелка компаса. В принципе куда она указывает зависит только от того в какую сторону ты движешься. Но представь что стрелка синего цвета. Куда бы ты не шёл, что бы ты не делала - она всё равно синяя. Вот это - карма.

Друг: О_О

…сделан из хрупких пружин,

твой

Заводной Апельсин…

он плохо кончил.

(статья моя из студ.журнала "Улитка")

мне было 16 - и Тайлер Дёрдан учил меня делать бомбу.

мне было 16 - и малыш Алекс учил меня слушать Бетховена.

мне было 16 - и Сартр учил меня сдерживать Тошноту.

Летов учил меня держать в узде свой звериный гнев, Янка учила плакать. СашБаш - не хуже Христа - учил меня всепрощению и вселюбви.

и только люди учили меня умирать.

Раз за разом - сотни маленьких смертей в день - поэтому я научилась постоянно ходить в плеере, читать по губам и никому не верить.

Мне было 17 и я научилась врать - врать красиво и патетично, со светом в глазах, врать напропалую, от души - врать, что бы никто не залез, своими грязными руками, ко мне в душу - врать, что бы остаться собой.

Мне было 17 и я научилась бояться - боятся своей внешности, своих интересов - когда первый раз меня избили восемь человек и вывихнули мне челюсть.

За синие волосы и фенечки на руках.

В 17 я ушла на трассу.

Это был мой собственный побег из Шаушинка, моя собственная Линия, которую я разглядела - водилы научили меня не спать сутками, есть раз в три дня, они научили меня любить свою страну и ненавидеть дороги.

От них я научилась курить гашиш и пить красное вино.

А ещё именно в кабине очередной фуры я полюбила стихи Маяковского - водитель читал мне их - дядька лет 40ка, рабочий класс, никаких намёков на интеллигентность.

мне было 18 и я научилась боятся смерти. Своей смерти. Это так круто и пафосно рассуждать о ней, когда ты не чувствуешь её ледяного дыхания прямо в затылок, но стоит Смерти подойти к тебе чуть ближе - и ты превращаешься в трясущегося хомячка. Однажды меня вышвырнули из фуры на полном ходу, и я провалялась в придорожной канаве часов восемь, прежде чем пришла в себя, потом долго отмывалась в ледяной речке и плакала от боли и обиды.

Сутки отлёживалась в палатке, пока меня не нашёл какой-то грибник. Он накормил меня Ролтоном и дал сигарет. Мне было 18 - и я научилась выживать.

Я приезжала в город - не важно какой - и шла с гитарой играть на проспектах и переходах, я научилась улыбаться всякому быдлу, научилась петь "Владимирский централ" и перестала котировать людей на "гопоту" и "нормальных», потому что однажды гопник Коля спас меня от группки нерусских, возжелавших любви и ласки.

А потом армянин Артур спасал меня от русского водителя дяди Миши, тоже захотевшего от меня нежности и понимания. Дяде Мише было лет под 60 и меня, потом долго рвало в урну от ужаса и отвращения.

Мне было 18 и я научилась любить промзоны и заброшки. Я сидела на них часами, курила, звонила маме из очередного непонятного города, успокаивала, говорила, что всё хорошо.

Я бросала институт. Ругалась с папой. снова уходила на трассу, уезжала, убегала от самой себя.

мне было 18.

и я боялась остаться одна.

Я боялась московского метро и лифтов, боялась брошенных в автобусе сумок, боялась снять шапку в транспорте, потому что под ней выбритый ирокез.

Однажды мне вырвали пирсинг из губы - добрые парни города Ельца - и я месяц не могла улыбаться.

Мне было 18.

Я закидывалась всякой гадостью, которая отключала сознание, а потом на отходняках я мечтала когда-нибудь написать об этом книгу.

о том как все мои сверстники - волки одиночки - из нас даже "надцатых" не вышло по той простой причине, что мы апаты и аполиты.

нам поровну. мы не то что бы маргинальны, нет.

Мы просто бездейственны от природы. Проигравшие, по умолчанию. Несумевшие по наитию.

Всё что мы можем - это постить в блог всякий мусор, восхищаться попой Джонни Деппа и заливаться вермутом по самые уши - мы можем работать на ненавистной работе, спать с нелюбимыми, можем учиться за деньги, можем ненавидеть своих родителей/политический строй/себя - но мы ничего не делаем.

Все эти поиски точки невозврата - сплошная муть - никогда и ни у кого из моих сверстников не хватит смелости разрушить собственную зону комфорта. Никто и никогда не отстрелит себе челюсть, не пойдёт бить надоевшие морды - никто из нас.

Мне 20.

и я научилась едкому цинизму и сарказму - это новый уровень защиты. новый виток апатии.

Мне 20 и я не то что бы ни знаю как жить дальше - я даже не хочу этого знать - мы называем это "жить одним днём" и строим на этом целую концепцию саморазрушения.

А на деле это трусость и лень.

Паразитизм.

мне 20 и я не то что бы плоха или глупа - я просто не вдохновлена.

просто я - не направлена.

мы называем это свободой выбора, а на деле это просто безынициативность и страх.

Мне 20 - и я ничего не могу. Я научилась так многому, но не могу ничего. Я просто плыву по течению, аполитична в стране, где после "как тебя зовут", спрашивают "а ты за кого"?, молчалива в мире, где нужно кричать, одинока в реальности, где Большой Брат следит за каждым.

Мне 20 - и я не знаю, чему ещё мне предстоит научиться.

и да. два зуба мне выбили. Я щас та ещё красотка! Но это следует повторить. Не раз.

у меня нахуй разбиты кулаки, губа, ухо. Одна костяшка помоему ваще раздроблена, и как минимум три пальца выбито.

Я доехала до воронежского Бойцовского клуба.

Благослави тебе господь, Тайлер Дёрдан! Насколькоо же легче мне стало.

Только на гитаре играть не получится теперь долго. Эх.

не задавать вопросов и не лгать.

и я провозглашаю, господа - нельзя столько трахаться. Грех.

Хотя, конечно, и заебательский.

Уберите от меня этих мужиков. Всех прям трёх сразу. Я же блядь не могу им объяснить что "ты у меня дорогой не один такой, восхищенный, бля". - и приходится мне как ударнику эротического форонта, прости господи.

Трахать.

трахать

и

трахать.

Самое забавное в том, что на фоне дикого, переодического, безудержного секса даже в моём дорогом Илюше расшевилились всяческие романтические порывы, которые он сам же - как гласит история - и подавил.

Только у меня теперь к нему секс. И ещё к паре человек.

Идите вы все нахуй. Со своей грёбанной любовью.

Дичайшего вида словесный понос творческий подъём! ДА ДА ДА!!!!!

больше никаких водолазок с горлом. никаких бесконечных фенек на шею. никаких шарфов в помещении. ура.