Это просто Вьюи блог

Самое обидное, что нельзя плакать. Даже если я сегодня не усну, глаза будут опухшие и страшные.

Нельзя, нельзя плакать. Просто пей кофе, дура, и садись уже за этот проэкт.

Когда прошел ровно год с нашей первой встречи, я уж было совсем поверила, что наступил торжественный момент: прощание с памятью. Ведь такая дата, такое воспоминание. Пора бы отпустить.

А когда на следующий день опять зашла на твою страницу вконтакте, то решила, что просто не ту дату выбрала, наверное, стоит дожаться, когда порйдет год со времени нашей последней встречи. И тогда я смогу забыть.

Совсем скоро наступит тот день, когда я возьму бокал коньяка, усядусь за стол перед компьютером, включу Jets Overhead "Where Did You Go?" и буду смаковать свою печаль. Нет. Не похоже на меня. Скорее, я заварю зеленого чаю, включу Кукрыниксов "Дороги" (помнишь?) или Sia… И буду оплакивать потерянный год, а вовсе не печаль. Утраченное время, период, выпавший из моей памяти, не имеющий значения, ничем не примечательный. Год не прошел и не пролетел, он канул в Лету, как будто и не было, а я до сих пор помню твой запах.

Я буду оплакивать. Но обманывать себя не буду! Забыть упущенное не удастся за один вечер. Я с тобой разговариваю, пишу тебе письма… Я тебе не дала уйти, ты со мной каждый вечер.

Кто я такая, чтоб суметь за два часа выбросить из головы то, что придумала и выучила, то, чем живу?..

..Кто я такая, чтобы отправить это тебе, а не писать в блог?

Неоднозначность неприступной ноты,
Висящей между горлом и диваном,
В письме, где ты кричишь мне ветром рваным,
Больным аккордом: где ты, с кем ты, кто ты.

В незрячем мире, сумрачном и странном,
Под одеялом – гробовой доской,
Ты «нефизические» угощаешь раны
Такою гениальною тоской.

Хрусталь над пропастью, несбывшегося ваза
Еще стоит, пока поет она,
Та нота еле видящего глаза,
И плохо слышащая вторит ей страна.

Про что все звуки. Что бы мы узнали,
Коснувшись тайн сырого бытия?
Про что все басни. Музы вне морали,
И не за песни судит Судия.

Чего кричишь? Я рад все это слышать.
Из нот таких остывших правят храм.
Под нами не земля уже, а съехавшая крыша,
И мы немного ближе к небесам.

Пока ты другим там варишь соленый кофе, куришь или стесняешься снять футболку,
Я тут упрямо рисую знакомый профиль, узкие губы, лоб под короткой челкой;
В ванной дышу на кафель, пишу записки, мол, отболело, спряталось, пробежало,
Мы подпустили прошлое слишком близко, чтоб оно эдак молча теперь лежало.

Пока ты с другими там примеряешь планы, на Ниццу, Ницше, на "да-да, вот здесь и ниже",
Я по стеклу в душевой утекаю плавно, я оседаю на пол, и кафель лижет
меня повсюду, до куда только достанет. И день утекает, словно сквозь пальцы жидкость,
И я забываю, когда уже солнце встанет, что я еще собственно даже и не ложилась.

Пока ты чинишь машину, и пишешь хокку, заказываешь пиво себе в спорт-баре,
Я пробираюсь по горной тропинке в воздух и улыбаюсь, мать твою, улыбаюсь.
Я научаюсь жить в безвоздушном мире, я открываюсь каждому, кто попросит,
Я перемыла все, что нашлось в квартире и не разбила, хотя подмывало бросить.

Пока ты там злишься, ревнуешь, врешь мне, а так же глупо веришь в чужие сказки,
Я написала прозы тебе две простыни, я наварила груды вареньев разных.
Я одолела боль свою, оседлала, я отняла у нее по тихому все ее силы,
Я поняла, что я все могу. И надо же! Даже вернуться, видишь, не попросила.