Showers are concerned your lips?

Я хотел бы заботиться о тебе, не желая тебя изменить;Любить тебя, оставляя тебя на свободе; Принимать тебя всерьез, ни к чему не принуждая; Приходить к тебе, не навязывая себя; Что-то дарить тебе, не ожидая ничего в ответ; Уметь прощаться с тобой, не боясь потерять что-то главное; Говорить с тобой о моих чувствах, Не возлагая на тебя ответственность за них; Делиться с тобой знаниями, не поучая тебя; Радоваться тебе такому, каков ты есть. Если и ты с такими же чувствами Шагнешь мне навстречу - мы сможем обогатить друг друга.

Халиль Джебран "Пророк"

А что, если Бог просто пытается создать образ навсегда утерянного друга, или той, что ушла, оставив Его одного? Он снова и снова лепит из глины новых людей: черты лица, длина пальцев, цвет глаз и волос, но ничего не выходит. И очередная ошибка приходит в мир что бы отжить свой век и умереть, бьётся словно рыба об лёд, пытаясь отыскать во всём этом смысл. А Он сидит в кресле, смотрит на миллиарды забракованных, копошащихся на планете и даже, может быть, плачет. Он говорит себе, что ничего не выйдет, но с прежней иступлённостью принимается за дело - берёт в руки глину и лепит тот образ, который сидит у него в голове уже целую вечность.

Духота. Так спросонья озябшим коленом пиная мрак,
понимаешь внезапно в постели, что это - брак:
что за тридевять с лишним земель повернулось на бок
тело, с которым давным-давно
только и общего есть, что дно
океана и навык наготы.

Но при этом не встать вдвоем.
Потому что пока там светло, в твоем
полушарьи темно. Так сказать, одного светила
не хватает для двух заурядных тел.
То есть глобус склеен, как Бог хотел.
И его не хватило.

"Я на это наткнулась случайно,
И с тех пор все как будто больна."

Хвалю тебя, говорит, родная, за быстрый ум и веселый нрав.
За то, что ни разу не помянула, где был неправ.
За то, что все люди груз, а ты антиграв.
Что Бог живет в тебе, и пускай пребывает здрав.

Хвалю, говорит, что не прибегаешь к бабьему шантажу,
За то, что поддержишь все, что ни предложу,
Что вся словно по заказу, по чертежу,
И даже сейчас не ревешь белугой, что ухожу.

К такой, знаешь, тете, всё лохмы белые по плечам.
К ее, стало быть, пельменям да куличам.
Ворчит, ага, придирается к мелочам,
Ну хоть не кропает стишки дурацкие по ночам.

Я, говорит, устал до тебя расти из последних жил.
Ты чемодан с деньгами – и страшно рад, и не заслужил.
Вроде твое, а все хочешь зарыть, закутать, запрятать в мох.
Такое бывает счастье, что знай ищи, где же тут подвох.

А то ведь ушла бы первой, а я б не выдержал, если так.
Уж лучше ты будешь светлый образ, а я мудак.
Таких же ведь нету, твой механизм мне непостижим.
А пока, говорит, еще по одной покурим
И так тихонечко полежим.

Моя музыка помнит себя такой
Юной, мотивы джаза и вальс
А потом я насытил её тишиной
В результате проблемы с ритмом и фаль-

Старт и разлад внутри и раздор
Шум и гам теперь там, где звучал оркестр
Ситуацию вряд ли спасёт дирижёр
К завершающей коде двигаюсь в ритме скер

Цо. Сердце gone troppo, ноты пусты
Только контур остался - внутри ничто
Моя музыка (парадокс) требует тишины
Тишины всей октавы - от "до" до "до"

и родинки, что стоят, как проба на этой шее, и соус чили – опять придется любить до гроба. а по-другому нас не учили

ночь темнее всего перед рассветом