infestantibus teneritudinem.

Я всё соврал.
У вас обычные глаза,
И голос ваш такой же как у многих,
Я врал, что всё хотел вернуть назад,
Сплетая воедино две дороги.

И ваши безмятежные черты
Ничуть меня не душат среди ночи.
Да и в объятьях ваших глубины,
Мне кажется, не больше, чем у прочих.

Ещё я врал,
что шёл за вами по пути,
Что выдержал разлуки еле-еле.
Я так же врал, что вас когда-нибудь любил.

Я врал себе.
Но так и не поверил.

I

Серьезность не к лицу, когда семнадцать лет…
Однажды вечером прочь кружки и бокалы,
И шумное кафе, и люстры яркий свет!
Бродить под липами пора для вас настала.

В июне дышится под липами легко,
И хочется закрыть глаза, так все красиво!
Гул слышен города — ведь он недалеко, —
А в ветре — аромат и зелени, и пива.

II

Там замечаешь вдруг лоскут над головой,
Лоскут темнеющего неба в обрамленье
Ветвей, увенчанных мигающей звездой,
Что с тихим трепетом замрет через мгновенье.

Июнь! Семнадцать лет! Цветущих веток сок —
Шампанское, чей хмель пьянит ваш разум праздный,
А на губах у вас, как маленький зверек,
Трепещет поцелуй, и ваша речь бессвязна.

III

В плену робинзонад безумная душа…
Но вот мадмуазель, что кажется всех краше,
Под бледным фонарем проходит не спеша,
И тенью движется за ней ее папаша.

Она находит вас наивным и тотчас
От вас отводит взгляд и несколько картинно
Прочь удаляется, а на устах у вас
Нераспустившаяся вянет каватина.

IV

Вы страстно влюблены. Уж август за окном.
Она над вашими сонетами хохочет.
Друзья от вас ушли. Вам грустно, А потом
Она своим письмом вас осчастливить хочет.

В тот вечер… вы в кафе идете, яркий свет
Там ожидает вас, и кружки, и бокалы…
Серьезность не к лицу, когда семнадцать лет
И липы созерцать пора для вас настала.

И снова здравствуй.

> 1 год назад

Слишком долго. Слишком много изменений. Слишком много перемен.

Иногда задаешься вопросом:"Почему именно я? Почему именно со мной?".

А может просто судьба ? Может так написано в сценарии моей жизни? Звучит глупо, не спорю, но я верю, что у каждой жизни человека есть свой сценарий и своя история. Так может в моей он просто не очень удачный?

И кто же все-таки придумал этот сценарий?

"Не важно, но кто бы ни был этот человек, у него определенно есть чувство юмора."

Я никогда не бывала у моря.
Мы с котом не бывали, вдвоём.
И не видела дно голубое.
Но увижу, когда-то, потом.

Не сидела я на побережье.
Но и это когда-то смогу.
Что б прибой очень нежно, так нежно.
Трогал ноги нам, мне и коту.

Не бывала у пирса ночного.
Но ещё до него доберусь.
И предчувствую, скоро, так скоро…
Я воды этой всё же коснусь.

Никогда не брала я те камни…
Что лежат на морском берегу.
И не слушала ракушек грани…
Что понравились мне б, и коту.

Я не трогала мокрые волны.
Не ныряла в прозрачную глубь.
Но когда-то зайду в воду, словно…
Собираюсь в ней вся утонуть.

Я не видела дно голубое.
Но ещё полюбуюсь, потом.
Никогда не бывала у моря.
Но так часто бываю с котом.

"Каждый должен что-то оставить после себя: сына, книгу или картину, выстроенный тобой дом или хотя бы возведенную из кирпича стену, или сшитую тобой пару башмаков, или сад, посаженный твоими руками. Что-то, чего при жизни касались твои пальцы, в чем после смерти найдет прибежище твоя душа. Люди будут смотреть на взращенное тобой дерево или цветок, и в эту минуту ты будешь жив…”

Есть такая легенда - о птице, что поёт лишь один раз за всю жизнь, но зато прекраснее всех на свете. Однажды она покидает своё гнездо и летит искать куст терновника и не успокоится, пока не найдёт. Среди колючих ветвей запевает она песню и бросается грудью на самый длинный, самый острый шип. И, возвышаясь над несказанной мукой, так поёт, умирая, что этой ликующей песне позавидовали бы и жаворонок, и соловей. Единственная, несравненная песнь, и достаётся она ценою жизни. Но весь мир замирает, прислушиваясь, и сам Бог улыбается в небесах. Ибо всё лучшее покупается лишь ценою великого страдания… По крайней мере, так говорит легенда.