I loves and hates the mad world

А он ее терял и находил
У края тьмы под сводами небес,
Там, где так робко шепчет что-то лес,
И мысли повторяют страстный пыл,
А он ее обнять всегда спешил,
Застывшую на самом крае,
И ласково она опять прощает
Его, который так любил.
Она так шла - рука в руке,
Ладонью мягко прижималась,
И отблеск света на щеке,
Как будто и не расставались,
И тени тают вдалеке…

А он ее, найдя, опять любил,
Одну, которая прощала,
Ту, без которой мира была мало,
Ту, без которой он бы сам остыл.
И, кажется бы, шли своей дорогой,
Рука в руке, и сердце на двоих,
Но, то ли чертом, то ли как-то Богом,
Был случай создан, разлучивший их.
И вот с тех пор то мирятся,
то расстаются,
И каждый раз она у края тьмы,
И кажется ей - поздно, не спасутся,
И, кажется, назад уж не вернуться,
Но всякий раз - друг другом вновь больны.

Вова

Убивают любовь,
Потому что любовь тяжела,
Потому что любовь -
Это сложное, трудное бремя,
Потому что любовь
Не боится ни зла, ни добра,
У любви нету срока,
У любви бесконечное время.

Убивают любовь,
Потому что так сложно понять
И простить, и поверить,
надеяться сердцем на чудо,
Отдавать дорогое,
И с кем-то о чем-то мечтать,
И идти в никуда,
И идти в никуда ниоткуда.

Убивают любовь,
Потому что от взгляда в глаза
Сердце бьется, как птица,
Заточенная прочную в клетку,
Потому что любовь
не бывает ни против, ни за,
Потому что любовь
Ранит больно, надежно и метко.

Убивают любовь,
Потому что так сложно забыть,
Просто жить и дышать,
Задыхаясь одним человеком,
Убивают любовь,
Потому что так сложно любить,
Для кого-то проклятье,
А кому-то любовь - оберегом.

Убивают любовь,
Потому что мы лучше в любви,
Серый мир не привык
К ярким краскам, отчаянным чувствам,
Убивают любовь,
Но, убив, вспоминают те дни,
Где безмерно любили,
И в сердце становится пусто.

А скучать — и вправду тяжело,
Рвать себя на мелкие кусочки,
Увязать душою в многоточьях,
Понимая:
Было,
но прошло.

А скучать и правда — это ад,
Застревать во снах, сжигать надежды,
Понимая — счастье было прежде,
И нашло причал в твоих глазах.

Слышать мелкий дождик за окном,
Письма перечитывая вечно,
И пытаться как-нибудь отвлечься
От тоски неистовой вином.

И стоять у бездны, на краю,
Чувствуя, как ветер давит в спину,
И кричать от боли что есть силы:
" Черт возьми!
Я, кажется,
люблю! "

И хранить в душе больной тепло…

Как бы это выразить,
Да ладно…
Как же я скучаю, если б знал ты…

А скучать —
ужасно
тяжело.

Юлия Александр

Ты яркая, но иногда тускнеешь.
Ты смелая, но так всего боишься.
Ты пламя - когда любишь, не робеешь,
Ты лед - когда нет чувств,
ты часто злишься.

Винишь себя, что веришь обещаниям,
Винишь других, что ложь суют во благо,
И, уходя, не любишь ты прощания,
От расставаний на душе сыро и наго.

Ты умная, но глупости свершаешь,
Ты сильная, но прячешь слезный взгляд.
И сколько раз украдкой ты вздыхаешь,
И ждешь от жизни счастья и наград.

Ты веришь в чудеса, не признаешься,
Но в сердце затаив своем пожар,
Ты ждешь когда сама найдешь, проснешься
И передашь ему любви заветный дар.

Ты робкая, но сильная душою,
Ты тихая, в молчанье - страшный крик.
Ты иногда тускнеешь, но порою
Ты ярче всех в заветный, страстный миг.

Я знаю, что такое умирать.
Не спать ночами, быть неразлучной с болью.
Любить, быть нелюбимой и прощать.
Терпеть предательство, обман.
Мириться со своею незавидной ролью.

Я знаю, что такое убивать.
Писать с издевкою «люблю», в лицо смеяться.
Обманывать и предавать.
На похороны, как праздник наряжаться.

Была я палачом.
Была безвинно убиенной.
Была я отравителем.
Была врачом.

Мне кажется,
Земля заведена каким-то дьявольским ключом.
И поворачивается так,
Что каждый человек –
Казнил.
И был казнен.

Мы уходили, чтобы больше не встречаться,
Мы расставались, чтобы больше не любить,
Мы начали с другими обниматься,
Но продолжали все о том же говорить.

Мы говорили всем, кто нас касался,
О страсти, о любви, о красоте,
Мы целовались с каждым, кто обнялся,
Но знали в глубине - они не те.

Мы обмануть себя, судьбу и жизнь хотели,
И причиняли боль чужим сердцам,
Своих сердец мы тоже не жалели,
Водя рукой по чьим-то волосам.

Мы расставались, плакали, влюблялись,
И снова расставались - чтоб понять,
Что всё не теми каждый раз пленялись,
Что всё не с теми каждый раз ложились спать.

Vova Shlyaposhnikov

Lukerya Osterman

мне ни выдохнуть ни вдохнуть.
ну скажи мне, кто истиной то назвал,
что любимых нельзя вернуть?
кто, в какой книге, какой чудак написал,
что любимых нельзя держать?
и что нужно,
непременно нужно прощать.
и еще кто-то шепнул,
в гОлову вложил мне:
если ты,
человек,
велик,
то нужно любимых-ушедших,
на счастье благословлять.
их клясть,
их обидеть —
нельзя нипочем.
их нужно беречь,
обнимать под дождем.
во вьюгу, снега —
их за руку держать.

так, может быть, лучше —
любимых не отпускать?

Любимых нужно любить.
И нельзя — отпускать.
Так же,
как любимых нельзя —
привязать.

Кажется,
все на свете —
проходит.
Кажется,
все —
забывается.
И листья,
следуя законам природы —
каждый раз опадают.
Заново.
Я, встречая людей,
говорю: "Здравствуйте".
А в голове стучит:
" До свидания".
Я готовлю свою речь…
Как бы это сказать —
Заранее.
И я сама…
Как-то грубею.
Внутри.
Становлюсь не такой,
какой себе нравилась.
Я больше не боюсь,
что меня не согреют.
Я скорее забочусь о том,
что бы,
упаси Господи —
не пожалели.
И мне кажется,
что дышу я теперь
не так отчаянно.
Я дышу теперь вполовину.
То ли легкие жалко,
то ли воздуха.
И живу я так тоже —
на середину,
считая каждый седеющий волос.
Я вспоминаю себе в прошлом.
Какая хорошая была девочка!
Как хорошо думала,
судила о людях,
но это — не я.
Уж не обессудьте.
За окном —
золотая пора.
И створка стучит о стену.
Птицы летят —
пора ведь уже.
Я знаю в чем дело —
просто душа сотни раз переболела гангреной.
Она отмирала —
и ее отрезали.
Раз за разом,
не считая потери.

Створка стучит все громче.
И пес завыл —
беспокоится.
Да, все на свете проходит.
А вот кончается —
очень немногое.

Лукерья Остерман

История нашей любви —
не дописана, но доказана.
Позабыта.
Но вовеки —
нетленна.
Пусть —
проходят года,
меняются люди.
Но я — у тебя,
и ты — у меня,
это останется.
Неизменно.
Ты можешь жениться.
Растить дочерей.
Водить сыновей на рыбалку.
Но что-то вдруг взвоет —
в душе твоей,
и ты вздрогнешь,
поднимешь глаза —
и поймешь,
что стоишь у моих дверей.
И имя жены ты забудешь,
как Мастер —
увидевший Маргариту.
А может —
и не встретимся мы с тобою.
Может.
Конечно.
Да.
Но знаешь,
ведь это не важно —
мы можем быть далеко.
Но я — у тебя,
и ты — у меня —
мы есть.
Нетленно.
Предрешено.

Лукерья Остерман

Когда-то я не вспомню о тебе.
Когда-то я забуду, как любила.
Когда-то, может быть, и в сентябре,
Мне станут чувства серы и постылы.

Когда-то ты начнёшь меня искать.
Когда-то, когда станет слишком скучно.
От страха ты не сможешь написать,
А только позовешь меня беззвучно!

Когда-то я почувствую твой зов.
(Над нами будет пасмурное небо).
Ты будешь к жуткой боли не готов,
Попробовав укрыться белым снегом.

И я тебя найду, я обещаю.
И я тебе тепло так улыбнусь!
Когда-нибудь я тоже заскучаю.

(Когда-нибудь, когда я не вернусь).

Татьяна Красильникова

Вы его любили? Неужели?
Но полшага — разве это путь?!
Сколько вы пудов с ним соли съели?
Как успели в душу заглянуть?!

Что вы знали, ведали о нем?
To, что у него есть губы, руки,
Комплимент, цветы, по моде брюки —
Вот и все, пожалуй, в основном?

Что б там ни шептал он вам при встрече,
Как возможно с гордою душой
Целоваться на четвертый вечер
И в любви признаться на восьмой?!

Пусть весна, пускай улыбка глаз…
Но ведь мало, мало две недели!
Вы б сперва хоть разглядеть успели,
Что за руки обнимают вас!

Говорите, трудно разобраться,
Если страсть. Допустим, что и так.
Но ведь должен чем-то отличаться
Человек от кошек и дворняг!

Но ведь чувства тем и хороши,
Что горят красиво, гордо, смело.
Пусть любовь начнется. Но не с тела,
А с души, вы слышите, — с души!

Эдуард Асадов

Ушел — не ем:
Пуст — хлеба вкус.
Всe — мел.
За чем ни потянусь.

…Мне хлебом был,
И снегом был.
И снег не бел,
И хлеб не мил.

Марина Цветаева

Спасибо вам за то, что вы так бережно меня любили —
Безмолвно, нежно, и дарили свет.
За то, что вы ни разу не спросили,
Люблю ли я вас, или нет.
Спасибо вам за то, что вы сдержали,
Порыв страстей пылающей души.
За то, что осторожно обнимали,
За то, что не просили вы моей руки.
За то, что аккуратно льнули,
И целовали скромно — в щеку или лоб.
За то, что вы не обманули,
Не говорили громких слов.
И мой покой не омрачили —
Ни на секунду, ни на час.
Спасибо вам за то, что бережно любили.
Молю простить за то, что не любила вас.

Лукерья Остерман

Я плохая – ты хороший.
Рот от гнева перекошен.
Не кричи – я не глухая.
Ты хороший – я плохая.
Ты моим терпеньем сломлен?
Я терплю – а ты назло мне
Стекла бьешь – я поднимаю.
Ты хороший – я плохая.
Вверх рука – и замер… Ну же!
Я – нормально. Стеклам хуже.
Не посмеешь. Я-то знаю.
Ты хороший – я плохая.
Я тебя не понимала,
Я давила, все прощала,
Ты особый – я простая.
Ты хороший – я плохая.
Лгать – привычка. Мстишь от скуки.
Что? Протягиваешь руки?
В пол колени – надломилось.
Что ж ты плачешь? Что случилось?
Утром холодно в постели?
Как? Когда? Вчера? Неделя…
Почему ты мною брошен?
Я плохая – ты хороший.
Все исправишь? Все сначала…
Почему я замолчала?
Время ниточку развяжет
Дверь за мной закрой…
сквозняк же…

Анна Кубышкина

Эмотивный тип. Этот тип родствен экзальтированному, но проявления его не столь бурны. Для них характерны эмоциональность, чувствительность, тревожность, болтливость, боязливость, глубокие реакции в области тонких чувств. Наиболее сильно выраженная их черта – гуманность, сопереживание другим людям или животным, отзывчивость, мягкосердечность, они радуются чужим успехам. Впечатлительны, слезливы, любые жизненные события воспринимают серьезнее, чем другие люди. Подростки остро реагируют на сцены из фильмов, где кому-либо угрожает опасность, сцена насилия может вызвать у них сильное потрясение, которое долго не забудется и может нарушить сон. Редко вступают в конфликты, обиды носят в себе, не выплескивая их наружу. Им свойственно обостренное чувство долга, исполнительность. Бережно относятся к природе, любят выращивать растения, ухаживать за животными.