как жаль, что тем, чем стало для меня твое существование, не стало мое существование для тебя Иосиф Бродский
Разучи меня,
как таблицу умножения, начисто.
Напиши обо мне так,
чтобы строчки врезались в лист.
Если между мной и тобой
уже сильное начато,
то тогда или вверх - до небес,
или птицей подстреленной вниз.
Разлучи меня, слышешь?
Разлучи с моей совестью,
Пусть она не болит от того,
что мы стрелами в сердце ранены.
Если хочешь -
уедем на следующем же поеезде
В никуда,
в даль на карте не не обозначенную.
Разреши меня.
Разреши, как задачу с повышенной сложностью,
если жизнь разведет нас с тобой -
мы уже никогда и не встретимся,
Ты уедешь на следующем,
уходящим незнамо куда поезде,
а я буду стоять на платформе,
и думать, что все еще переменится.
Яркая, нежная и ненасытная,
Вечер в глазах - застыл
и трепещет.
Ты, словно скульптором-Богом
отлитая, в золотом, черном…
стильные вещи.
Красишься быстро, куда-то торопишься..
тень - на глаза,
губы - алыми дугами…
ты - моя гавань, мое одиночество,
ты - это нежные, теплые руки…
Ночь наступает по всем направлениям -
Ярче огни блеском красно-неоновым…
ты - моя муза, мое вдохновение,
ты - плен дурманный, манящий, бездонный…
и я смотрю на тебя - с замиранием,
пульсы в груди закружили рокочуще…
ты - это больше, чем просто желание,
ты - это нежность, страсть, одиночество.
МНЕ СНИЛОСЬ
Мне снилось: мы умерли оба,
Лежим с успокоенным взглядом,
Два белые, белые гроба
Поставлены радом.
Когда мы сказали - довольно?
Давно ли, и что это значит?
Но странно, что сердцу не больно,
Что сердце не плачет.
Бессильные чувства так странны,
Застывшие мысли так ясны,
И губы твои не желанны,
Хоть вечно прекрасны.
Свершилось: мы умерли оба,
Лежим с успокоенным взглядом,
Два белые, белые гроба
Поставлены рядом.
Николай Гумилёв
ВОСПОМИНАНИЕ
Над пучиной в полуденный час
Пляшут искры, и солнце лучится,
И рыдает молчанием глаз
Далеко залетевшая птица.
Заманила зеленая сеть
И окутала взоры туманом,
Ей осталось лететь и лететь
До конца над немым океаном.
Прихотливые вихри влекут,
Бесполезны мольбы и усилья,
И на землю ее не вернут
Утомленные белые крылья.
И когда я увидел твой взор,
Где печальные скрылись зарницы,
Я заметил в нем тот же укор,
Тот же ужас измученной птицы.
тебя хоть там любят? скажи мне не мучай.
тебя хоть там любят? запомни, послушай -
на всякий пожарный, на экстренный случай,
чтоб не было трудно: я вытрясла душу.
чтоб больше не думать и больше не помнить,
чтоб снова тревогой тебя не изранить.
я вытрясла душу в унынии комнат.
- о господи, дай мне короткую память!
тебя хоть там любят? лелеют? целуют?
тебя обнимают? ты счастлив? ты весел?
нет, нет, не печалюсь. нет, нет, не тоскую:
я вытрясла душу в унынии кресел.
не холодно хоть? не грустишь? не измучен?
зима говорят, будет нынче суровой.
на всякий пожарный, на экстренный случай -
я вытрясла душу в унынии слова.
чтоб больше не выглядеть слабой и скучной.
но помни: родных не бросают. не губят.
ну что же молчишь ты? скажи мне, не мучай –
_
тебя хоть там любят?
тебя хоть там любят?.. 
Здесь в этой комнате и в этом декабре.
Будильник прогремел, как тысяча трамваев.
И пригвоздил подушку к голове.
Клинками острыми последних самураев.
Рукой нащупал кое — как стакан воды.
Не открывая глаз, напился валерьянки
А мне хотелось верить вопреки,
Что я могу, хотя бы день, без пьянки.
Что я могу читать тебе стихи.
Как прежде, не скрывая слез, на кухне, помнишь?
Но у желаний есть свои грехи…
Карета превратиться в тыкву ровно в полночь.
И я опять напьюсь и лягу спать:
В одежде, на облеванном матрасе.
Все в той же комнате и в том же декабре,
И снова в наркотическом экстазе.
Дьявол не выдал. Мне все удалось.
Вот и могущества явные знаки.
Вынь из груди мое сердце и брось
Самой голодной собаке.
Анна Ахматова
Нет… я не боялся, что меня полюбят.. ведь я так жаждал, так алкал, так мечтал, чтобы это произошло…
Я лишь опасался, что меня полюбит не тот человек, которого я так жду и ищу..
Я не одинок.. это одиночеству одиноко без меня.. поэтому я не могу оставить его или ее..
Я закрываю глаза.. и вижу нас.. мы растворяемся друг в друге.. мы становимся одним целым..
Здесь в этой комнате и в этом декабре.
Будильник прогремел, как тысяча трамваев.
И пригвоздил подушку к голове.
Клинками острыми последних самураев.
Рукой нащупал кое — как стакан воды.
Не открывая глаз, напился валерьянки
А мне хотелось верить вопреки,
Что я могу, хотя бы день, без пьянки.
Что я могу читать тебе стихи.
Как прежде, не скрывая слез, на кухне, помнишь?
Но у желаний есть свои грехи…
Карета превратиться в тыкву ровно в полночь.
И я опять напьюсь и лягу спать:
В одежде, на облеванном матрасе.
Все в той же комнате и в том же декабре,
И снова в наркотическом экстазе.
Cегодня мне приснилось, что я куб и что внутри меня вселенная
Самые популярные посты
